Ознакомительная версия.
— Кто она? Кто?
За спиной раздались странные звуки. Аманда машинально обернулась. Люси уже все поняла и плакала, зажимая рот обеими руками. Аманда отвела взгляд от подруги, чтобы тоже не разрыдаться, и, собрав остатки сил, продолжила ужасный разговор.
— Говори. Кто она? Я имею право знать.
— Так… просто девушка.
— Да ты не просто сволочь… — Аманда перешла на крик. — Ты убийца!
Альфред, не ответив, оборвал связь. Люси перестала всхлипывать и выговорила то, что не смогла бы выговорить сама Аманда:
— Он… тебя бросил?
Аманда не ответив, очень тщательно, аккуратно и осторожно стала укладывать на рычаг трубку, продолжавшую издавать короткие гудки.
Люси замерла, глядя на Аманду широко раскрытыми глазами. Такое страшное лицо у своей одноклассницы она еще не видела.
Аманда медленно, очень медленно подняла руки к голове и, рывком сорвав фату, принялась топтать ее ногами. Люси кинулась к подруге и допыталась оттащить ее в сторону. Аманда, сопротивляясь, продолжала молча острыми каблуками рвать в клочья подвенечный убор. Затем так же молча начала рвать на себе платье.
Тут Люси не выдержала. Крепко обняла ее и закричала изо всех сил:
— Прекрати! Этот урод не стоит тебя! Успокойся! А платье, платье же возвращать надо! Что ты творишь, дура! Опомнись!
Аманда взглянула в перепуганное лицо подруги и разрыдалась.
Тушь потекла по лицу — отличная фирменная тушь оказалась поддельной и смываемой, она щипала глаза и текла вместе со слезами, а Аманда утирала их белоснежным рукавом свадебного платья, и рукав превратился в палитру всех цветов, на которой смешались черная тушь, бежевые, серые, коричневые тени и шикарная темно-фиолетовая помада, и такой же, в тон помаде, темно-фиолетовый цвет контурного карандаша.
И погода мгновенно испортилась, как и настроение невесты, вдруг поставленной перед неопровержимым, чудовищным фактом, что ничего не будет.
Ни торжественного бракосочетания.
Ни пышной свадьбы.
Ни первой брачной ночи…
Потом обе подружки, обнявшись, ревели вдосталь.
Потом Люси подсела к телефону и, прерывая слова всхлипываниями, принялась сообщать всему миру о катастрофе, одновременно подглядывая в зеркало за Амандой, то корчившейся на диване в истерике, то обессилено затихавшей.
Потом Люси сутки не отходила от Аманды, боясь, чтобы та не наглоталась чего-нибудь сильнодействующего и крайне опасного для здоровья.
Две бессонных ночи, два бесконечных дня шли и шли совместные слезы. На третий день, когда Люси обнаружила Аманду забывшейся тяжелым сном, она решилась ненадолго ее оставить.
Забежала в прокатный салон и взяла на себя оплату безнадежно испорченного наряда, объяснив это хозяину неистовым темпераментом жениха. Потом заскочила в ближайший супермаркет и аптеку.
Вернувшись домой с лекарствами и запасами еды, она услышала шум на кухне. Выронив пакеты, кинулась туда со всех ног и увидела, как несчастная Аманда яростно кромсает большим ножом огромный свадебный торт, заботливо хранившийся в холодильнике в ожидании счастливого семейного пира.
— О-о-ох… — только и смогла произнести перепуганная подруга, уже ожидавшая худшего.
Аманда подняла на нее опухшие от слез глаза.
— Я бы его вот так же…
— Нет, лучше выместим все на торте, — торопливо предложила Люси. — А кстати, я купила отличное вино. Давай устроим поминальный обед! Прошлого не вернешь, его уже нет, оно умерло, попрощаемся с ним и прямо с этой минуты начнем жить настоящим!
Эти слова она успела прочитать в брошюрке «Советы для брошенных невест», мимоходом схваченной на книжной полке супермаркета и там же освоенной на скорую руку.
Аманда судорожно всхлипнула, кивнула и пошла распаковывать тарелки из чайного сервиза — подарка матери.
После третьего бокала вина Аманда подперла руками голову, зарылась в путаницу нерасчесаных лохм и задумалась, потихоньку продолжая всхлипывать. А Люси тарахтела без умолку, следуя советам все той же брошюрки.
— Будем глядеть на вещи трезво.
При этих словах Аманда невольно хмыкнула, глядя на полупустую бутылку.
— То есть логично, — поправилась Люси. — Раз он кинул тебя в такой день, значит кинул бы еще не раз и не два, и слава богу; что тебе этого не придется испытать. Верно?
Аманда мрачно кивала каждому слову.
— Дальше… — бодро откашлявшись, продолжала Люси. — Раз он кинул тебя…
Аманда нервно дернула плечом, но Люси не останавливалась (в брошюрке рекомендовалось сразу утвердить в сознании несчастной необратимость ситуации, но без лишнего нажима).
— То, значит, он тебя недостоин. А может быть, он и сам не рад своему поступку. Может быть, он долго мучился, боялся, не решался и смог только в последнюю минуту… Это бывает, это может случиться с каждым… Ну все, с ним мы выяснили — да?
Дождавшись, нового покорного кивка от Аманды, Люси разлила остаток вина по бокалам, откусила огромный кусок торта.
— Мм… Отличный торт… Так ему и надо… то есть не торту, а… Ой, мы уже о нем не говорим!
Что говорить дальше, Люси забыла, а брошюрка осталась в пакете. Она растерянно принялась расправляться со сладким месивом, надеясь, что слова придут сами.
Слова, однако, приходить не спешили. Но очнулась Аманда. Она взяла в руки пустую бутылку и принялась изучать надписи на ней. Но заговорила о другом.
— Верно, дорогая. Все верно. Ты все сказала правильно. Не будем о нем. Да и не в нем дело.
— А в чем?
— Во мне, — вздохнув, Аманда поставила бутылку на стол.
— А при чем тут ты?
— Знаешь… Я все перебирала в памяти последние дни… Думала: что я сделала не так, где моя ошибка, почему я допустила этот поступок? Не могла найти ответ. Тогда я заглянула подальше. И поняла: вот откуда все пошло.
— Откуда?
— Оттуда. — Аманда указала пальцем себе за плечо. — С тех лет еще…
— С каких? — Люси таращилась на подругу, искренне не понимая слов и потихоньку начиная опасаться за ее рассудок.
— С наших школьных лет, дорогая моя, — вздохнув, терпеливо докончила Аманда.
— Дэн?
— Дэн.
— М-да… — протянула Люси. — Может быть… может быть, ты в чем-то и права. Я же помню, как Дэн тебя обхаживал… А потом так странно получилось на выпускном… Погоди, а не Дэн ли это на днях?..
— Молчи, молчи, молчи! — неистово закричала Аманда и снова заплакала.
Люси подсела к ней, принялась осторожно гладить и распутывать пряди волос. Все, что оставалось ей теперь, — гладить, молчать и слушать исповедь Аманды, рвущуюся из самых глубин её затуманенной души.
Ознакомительная версия.
