Первым, на что упал его взгляд, были ее ботинки. Не элегантные итальянские кожаные сапоги, которые носили женщины его круга, а тяжелые черные ботинки, подходящие разве что для езды на мотоцикле «харлейдэвидсон». Но даже они не могли изуродовать длинные красивые ноги, закрывая их до середины щиколотки. Черные джинсы, вылинявшие почти до серого цвета, обтягивали стройные мальчишеские бедра и застегивались на невероятно тонкой талии. В джинсы был заправлен яркий оранжевый свитер, поверх которого на шнурке болтался талисман. Черная кожаная куртка завершала ансамбль. В общем, стиль больше подходил для мотоцикла, чем для «роллс-ройса».
Джейсон был заинтригован и очарован, даже не взглянув еще на ее лицо. А оно оказалось необычным. Кожа бледная, точно сливки. Нежные черты лица, полный чувственный рот, будто только что зацелованный. Короткие светлые волосы торчали перьями. Он догадался, что это не от какого-то специального состава, а от нервной привычки постоянно перебирать их пальцами. Она выглядела полунимфой-полумотоциклисткой.
Взгляд ее был, как у девицы с улицы. И все ее внимание, похоже, сосредоточилось на нем так же, как его — на ней. Он не смог бы объяснить, чем она так его привлекла, но впервые за последние несколько недель в душе шевельнулось искреннее волнение.
Забыв о своем втором скотче, забыв о скуке, забыв вообще обо всем, он выбрался из-за столика и пошел через ресторан, ступая по широким квадратам пола. В свои двадцать семь лет Джейсон знал все о том, как соблазнять и как очаровывать. Пожалуй, это единственное, в чем он преуспел. Его походка была намеренно неспешной, именно такой, которая позволяет взвинтить напряжение, уже возникшее между мужчиной и женщиной. Он не сводил с нее глаз и почувствовал, как еще одна порция адреналина бросилась в кровь, когда он увидел, что она не моргнула и не отвела взгляда. Этот серьезный, тяжелый взгляд не отрывался от него.
Джейсон уже был в двух шагах, готовый представиться, когда она внезапно соскочила с высокого стула возле стойки и двинула его кулаком в челюсть. Он еще не пришел в себя от шока, когда она навалилась на него и тузила скорее яростно, чем умело, но удары были такие, что он понял — она не шутит. Ее цветистые ругательства превратили благопристойный бар в дешевый кабак, и в зале воцарилась суматоха.
Если бы представление о том, какими должны быть уважаемые в обществе Халлораны, не было бы с детства вбито в него, Джейсон весело расхохотался бы над таким оживлением из-за неожиданной атаки. Но он понимал: если дед застанет его за дракой с женщиной на людях, то ему придется бежать куданибудь подальше Сибири.
Джейсон не зря занимался боксом в Йеле, но даже тамошняя выучка не подготовила его к внезапной ярости этой долговязой незнакомки. Он увернулся от очередного, хорошо нацеленного удара, которым, очевидно, она предполагала нанести серьезный урон его мужскому достоинству, схватил ее за руку, вывернул назад и мертвой хваткой сжал вторую руку. Этот контакт оказался для него слишком тесным. Джейсон почувствовал некоторое волнение и посмотрел прямо в большие глаза, горевшие голубым яростным пламенем. Он насмешливо пробормотал:
— Мы разве встречались?
Но женщина явно была не в настроении отзываться на его юмор. Выпустив еще одну обойму ругательств, она отступила и лягнула его. Когда Джейсон вздрогнул и потянулся потереть ушибленную голень, она высвободилась и снова набросилась на него. Очевидно, она не была знакома с правилами борьбы маркиза Квинсбери, которые знал Джейсон. Она успела еще раз-другой стукнуть его, прежде чем он обхватил ее руками сзади и держал так, чтобы она не могла шевельнуться: при этом его кровь бешено пульсировала.
Ошеломленный бармен, вероятно, не видавший такого с незапамятных времен, спросил с явным испугом:
— Вызвать полицию, мистер Халлоран? Джейсон почувствовал, как женщина в его руках напряглась.
— Вряд ли это необходимо, — сказал он, а потом добавил чуть тише, чтобы услышала только она:
— не так ли?
Ее плечи обмякли, она признала свое поражение.
— Да.
Но Джейсон уже не верил в ее смирение.
— Если я вас отпущу, вы согласитесь спокойно пойти со мной и объяснить, что происходит?
Она промолчала, и Джейсон усмехнулся. — Итак, вы не можете врать. Уже хорошо. Какая-то основа для доверия. Ее глаза сверкнули.
— Я бы не поверила вам, будь вы даже последним мужчиной на Земле.
— Интересно почему? Как я ни стараюсь, не могу вспомнить ни единого случая, когда бы обманул вас.
— Вы хуже чем лжец. Вы подонок. Вы дьявол! С каждым обвинением ее голос повышался на тон, отчего толпа зрителей быстро росла. Ее слова разили сильнее, чем мелькающие кулачки. Халлоранов редко унижали на людях. Джейсон мог себе представить, с какой радостью и быстротой разнесутся сплетни про эту схватку. Возможно, что-то появится уже в завтрашних воскресных газетах. Слабое возбуждение и оживление, которые он было почувствовал, исчезли. Их место заполнил возрастающий гнев. Какого черта надо этой женщине? С какой стати она называет его подонком, с возмущением размышлял он.
Ярость становилась такой сильной, будто только сейчас незнакомка затеяла эту бучу. Она продолжала поносить его, но Джейсон решил: раз хватит — значит хватит. И он прекратил ее тираду очень просто — зажал ладонью рот и, решительно подталкивая, поволок через весь зал к своему столику. Она охнула, когда он поддал ей под колено, и села.
Для уверенности, что она не сбежит, пока он не добьется ответа на вопросы, Джейсон сел не напротив, а сбоку, загородив проход.
— Говорите, — скомандовал он.
— Я ничего не буду говорить.
— Удивительно. Не более чем шестьдесят секунд назад вы не могли заткнуться.
Он потер рукой ноющую челюсть, и впервые в жизни ему захотелось быть никому не известным. Похоже, слишком много народу заинтересовано в ее ответах не меньше, чем он. Но она разочаровала всех, храня каменное молчание.
Джейсон был довольно опытен в общении с людьми, но эта ситуация не лезла ни в какие ворота. Как он ни старался, не мог вспомнить, что гласят правила хорошего тона, когда прелюдией служит неспровоцированное со стороны мужчины нападение женщины, которая, к тому же, никогда в жизни ему не встречалась. Будь на ее месте мужчина, он дал бы ему как следует под зад и почувствовал бы себя отомщенным. Но сейчас он ощущал сходство с Перри Мейсоном, которому навязан нежелательный свидетель.
— Черт побери! Вы должны мне все объяснить — сказал он, и еще до того, как фраза была закончена, почувствовал, что попусту тратит время.
— Вам я ничего не должна — искры ярости в глазах женщины не гасли.
