— Полина, это кто? Что с ним? Это ты его так что ли?
— Не мели чушь, — огрызнулась я. Мы уже почти дошли — показались распахнутые ворота и дверь в дом. Затащив бесчувственное тело внутрь, мы с облегчением положили его на пол. Мужчина признаков жизни не подавал — лежал тихо, и даже не стонал.
— Вон! Ворота закрыть, никого не пускать! — рявкнула Тина на охранника. Того как ветром сдуло.
Присев, я осторожно дотронулась до шеи пострадавшего. Пульс был.
— Живой… — радостно прошептала я.
— Твою мать, Полька, — заорала вдруг сзади подруга. — Это же Макс Воронцов!
— Чего орешь? — поморщилась я. — Не видишь, человек умирает! Надо помочь.
— …! — нецензурно выразилась Тина, хватаясь за телефон и тыкая в кнопки. — Ты хоть понимаешь, кого притащила? Как ты его нашла?
— В лесу. Шла к тебе по тропинке, а там двое мужчин его из машины вытащили и бросили под деревом умирать. Я спряталась, а когда они уехали — сразу к тебе. Что стоишь?
— Черт побери, — зарычала подруга, отбросив телефон в сторону. — Сиди с ним, я сейчас!
Подруга убежала на второй этаж, и через минуту вернулась обратно — с черным чемоданчиком, ножницами и подушкой.
— Положи ему под голову, и на кухню — принеси воду из чайника. Быстрее давай!
Присев возле тела, подружка разрезала ножницами черную рубашку, ремень и деловито принялась резать брюки, освобождая брюнета от одежды. Вернувшись с водой, я застыла рядом, наблюдая за работой Тины — та уже ощупывала тело и светила фонариком в лицо несчастному, приподнимая по очереди веки.
— Принесла? — не оглядываясь, спросила Тина. — Намочи бинты и протри ему бок справа.
Выжав ткань, я присела с другой стороны и осторожно провела мокрым бинтом по грудной клетке мужчины. Вся правая часть была залита кровью, в боку виднелось отверстие с рваными краями, а тело было усыпано синяками, порезами и кровоподтеками.
— Хорошенько его так, — между делом отметила подружка, набирая в шприц какую-то жидкость. — Интересно, чтобы мы делали, если бы я не была врачом?
— Не знаю, — пожала я плечами, выжимая окровавленный бинт. Вода в тазу окрасилась в розовый. — Копали могилу?
— Смешно, — фыркнула Тина. — Если он умрет, будут большие неприятности. Я серьезно говорю, Поль, его брат — Мирон Воронцов.
Я присвистнула. Проживая в этом городе всего два месяца, имечко это я уже знала. О Мироне слышал каждый житель нашего скромного городка — он контролировал работу угольных шахт, благодаря которым наш поселок еще как-то держался. Поговаривали, что возможность распоряжаться добычей Мирон получил не просто так. Ну, конечно, злые языки всегда болтают — однако даже Тина, чья семья была одной из самых влиятельных в округе, с опаской произносила это имя.
— И что теперь? Надо было в лесу его оставить?
— Надо было, — сокрушенно вздохнула Тина. — А теперь не мешай мне. Серьезных ранений особо нет — тут пуля лишь задела мягкие ткани, внутренние органы вроде не задеты, а синяки и порезы — ерунда.
— То есть он бы не умер?
— Умер бы от кровопотери. Или от холода. Или не умер. Я что, Бог?
— Может, в скорую?
— С ума сошла? Да как только Макса привезут в больницу, туда либо заявится Мирон, либо несостоявшиеся убийцы. А исход будет один — нас прибьют. Ну, меня, может и нет, а вот тебя — точно.
Поежившись, я жалобно спросила:
— А брат-то его за что нас убьет? Мы ж вроде жизнь спасаем.
— А ты попробуй Мирону это объясни, — ухмыльнулась Тина. — Макс на нашей земле, у нас в доме. Охранник видел тебя с окровавленными ручонками и в панике.
— И что делать? — растерялась я.
— Попробуем на ноги поставить, — задумчиво бросила подружка, орудуя иголкой. — А потом уж он сам расскажет, кто его так и за что.
Спустя часа три, закончив спасение умирающего и отнеся его с помощью охранника в комнату Тины, мы устало повалились на диван в гостиной, предварительно заметя все следы. Охраннику Тинка под страхом увольнения и кровавой расправы запретила говорить кому-либо о наших приключениях, сунув для подстраховки пачку купюр.
— Когда твои братья приедут? — проваливаясь в сон, спросила я, обнимая диванную подушку.
— Завтра вечером, точнее, уже сегодня, — промямлила подруга. — Хорошо мы, конечно, с тобой посидели…
— Это точно, — зевнула я. Сон окончательно накрыл нас с головой.
Глава 2
— Доброе утро, — раздался над ухом чей-то голос. Разлепив глаза, я заорала от неожиданности, увидев прямо перед собой мужское лицо, и бросила в него подушкой. Сбоку послышался раскатистый смех.
— Заткнитесь, — простонала с соседнего дивана подруга, натягивая плед до подбородка.
— А ну встать! — рявкнул мужчина, оказавшийся Глебом, и кинул подушку обратно в меня.
— Тина, твои братцы приехали, — сообщила я, подпрыгнув на диванчике.
— Вижу, не слепая, — огрызнулась подруга. — И чего надо? Могу я поспать?
— Но почему вы спите здесь? — Гриша, облокотившийся о каминную полочку, дружелюбно мне улыбнулся. — Привет, Полина.
— Почему-почему, — пробурчала я, с опаской наблюдая за хмурым Глебом. — Болтали и уснули, вот и все.
— А что с твоими джинсами?
Переведя взгляд вниз, я с огорчением застонала — любимые джинсы были сплошь украшены пятнами от травы, грязи, земли и…бурыми подтеками. Похолодев от ужаса, я быстренько накрыла ноги пледом.
— Упала вчера, пока шла к вам.
До Тины, видимо, тоже дошло, что наверху в ее кровати лежит Макс Воронцов при смерти, поэтому подруга, вскочив с дивана, бодро защебетала:
— А вы чего так рано? Полина, сиди тут, я сейчас умоюсь и принесу тебе одежду. Гринь, будь другом, приготовь Поле кофейку.
И умчалась на второй этаж. Я скромно сидела на диване, вцепившись в плед, и опустив глазки в пол.
— Ну, кофе так кофе, — улыбаясь, проговорил Григорий. Через секунду с кухни раздался его бархатистый голос: — Хоть бы воды в чайник налили, хозяюшки!
— Извините, — пискнула я. В присутствии братьев Тины я всегда терялась — и если с Гришей было легко и непринужденно, то Глеб — вечно хмурый и серьезный, напрягал одним только своим видом. Вот и сейчас он рассматривал меня, как насекомое, и подозрительно щурился.
— А это что?
Наклонившись, Глеб достал из-под дивана кусок окровавленной салфетки. Мысленно попрощавшись с жизнью, я прикинулась идиоткой и заблеяла:
— Так это я вчера, когда упала… Кожу распорола на боку, вот и вытирала. Там сучок такой острый был, болит — жуть!
Смерив меня грозным взглядом, Глеб уже хотел опять что-то сказать, как его отвлек звонок мобильного. Посмотрев на экран, младший Бельский удалился в коридор, зато в гостиную вплыл Григорий с чашкой кофе.
— По особому рецепту, — доверительно поведал он, подмигивая мне. — С коньячком.
Поморщившись, я сделала глоток. Да уж, кто о чем: Гриша думает, что мы с Тинкой напились и весело проводили время, а вот Глеб явно подозревает нас во всех смертных грехах.
— Полина, — раздался голос со второго этажа. — Иди сюда, переоденешься.
Поблагодарив Гришу за кофе, я рысью понеслась в комнату Тины. Подруга, тут же закрыв за мной дверь, шикнула:
— Только тихо! Иди в ванную, умойся, там тебе шмотки. Я вниз, братцев выпровожу и приду обратно.
— А с ним что? — спросила я, косясь на мужчину. Максим лежал тихо, на спине, как мы и положили, однако мерно вздымающаяся грудная клетка свидетельствовала о том, что он жив.
— Вроде нормально все, спит, — с облегчением сказала подруга. — Дверь за мной запри.
С опаской покосившись на мужчину на кровати, я подошла к нему поближе и принялась бессовестно разглядывать. Так и есть — спит. Тело, укрытое простыней до пояса, было испещрено синяками и ранками, смазанными чем-то и заклеенными пластырями. Правый бок перемотан, но повязка чистая, белая — значит, кровотечение остановилось. Сложен Максим был неплохо — не так, как братья Бельские, щеголявшие кубиками пресса, но вполне себе ничего — широкие плечи, красивый рельеф рук. Постояв еще минутку над спящим, я задумчиво постучала пальцем по подбородку и отправилась в ванну.
