Смыв с себя всю грязь и натянув брючный костюм зеленого цвета, которые мне абсолютно не шел, зато нравился Тине, я вышла в коридор и прислушалась. Снизу доносились мужские голоса, принадлежавшие Бельским:
— Твой Мирон совсем уже обнаглел! Звонит мне в пять утра, несет какую-то чушь про Макса!
— Глеб, ну хватит. Мирон мне тоже звонил: брат у него пропал, понятно же, что волнуется.
— А я тут при чем? Мне Стрелок сто лет не сдался! Да он уже так всех достал, что любой в городе с радостью бы его прикончил!
— Глеб, ну ты пойми…
Голоса постепенно стихли, затем хлопнула входная дверь. Повернув голову вправо, я обнаружила Тину, задумчиво смотрящую на меня.
— Подслушивала?
— Подслушивала, — согласилась я. — И что это значит?
— Плохи наши дела, — вздохнула подружка. — Мирон уже брата ищет. Не ровен час, сюда припрется — и поминай как звали.
— И что делать? — испугалась я.
— Надо Макса куда-то деть. В больницу бы неплохо — с такими ранами. Я, конечно, подлатала его немножко, но ты же знаешь, лечить людей — не мое.
— Ага, — хмыкнула я. Тинка и впрямь свою профессию не жаловала — не доучилась каких-то полгода, свинтив из института. Познакомились мы с ней, кстати, в кафешке возле места учебы, быстро подружились, и два месяца назад я оставила родной город, перебравшись к Тинке. — А может, братьям твоим рассказать?
— Можно, но лучше не стоит, — вздохнула Тина. — Пошли на кухню.
Мы спустились вниз, и устроились за обеденным столом. Пока я хозяйничала, готовя бутерброды и варя кофе, Тина философствовала, закинув ногу на ногу:
— Ты же знаешь, что у нас в городе пять влиятельных семей: мы, Бельские, Воронцовы, Юсовы, Акимовы и Рузины. Через полтора месяца выборы в мэры города, баллотируются пятеро: Гриня, Виталик Рузин, Петька Акимов и Макс Воронцов. Видимо, кто-то решил выкинуть Бельских и Ворона из гонки, подбросив труп Макса возле нашего дома.
— Это так важно? — спросила я, нарезая рыбу. — Ну, выборы.
— Кто мэр, тот и распоряжается шахтами, — серьезно ответила Тина. — Так что да, важно. Судя по всему, кто-то решил натравить Ворона на Гришу. Если мы сейчас расскажем все братьям, они позовут Мирона.
— Ну так мы ж тут не при чем!
— Мирону не объяснишь. Он может подумать, что мы это специально провернули: мол, спасли брата твоего и прочее. А если Макс не очнется…
Схватив бутерброд, Тина принялась жевать, водя пальцем по столу. Я аккуратно присела рядышком и жалобно спросила:
— Так что делать-то?
— Надо Макса отправить в безопасное место, желательно к врачу. Он его на ноги поставит, а потом уже Воронцов сам расскажет, кто его и зачем. И овцы целы, и волки сыты.
— И куда мы его?
— Есть у меня одна мысль… — туманно ответила подружка, доедая бутерброд и шарясь в записной книжке. — Сейчас, погоди.
— Кому звонишь?
— Ветеринару.
— Так Максим же вроде — человек, — растерялась я. В отличие от Тины, поглощающей завтрак, мне кусок в горло не лез. Черт меня дернул пройти вчера именно в то время, когда неизвестные притащили брата Мирона! Жила себе спокойно, никого не трогала — а тут на тебе!
— И что? Другого все равно нет, — пожала плечами подруга.
Спорить я не стала.
— Алло, Игорь Валентинович, — с набитым ртом прочавкала Тина. — Нужна ваша помощь. Ага, ага, ну да, конечно, о чем речь…
Болтая по телефону, подружка направилась в спальню, а я — за ней. Встав возле Макса, Тина с любопытством уставилась на него.
— Красивый, черт, — протянула подруга, закончив разговор.
— Ты с ним была знакома? Ну, лично.
— Угу, — насупилась подружка. — Была. Я ж все детство за братьями ходила — куда они, туда и я. Только Гриня вечно с Мироном, а Глеб с Максом цапались. Ну а я вроде как не при делах. Не замечал меня Макс никогда, даже имя мое вечно путал. Козел, — припечатала Тина.
— Нравился тебе? — сочувственно спросила я.
— А то, — болезненно зажмурилась Тина. — Я в него влюблена была с пятнадцати лет.
Мы замолчали, горестно глядя на спящего Максима.
— Ладно, — встрепенулась подруга. — Сейчас Игорь Валентинович подъедет, заберет его.
— А кто это? И куда?
— Да ветеринар мой знакомый, говорю же, — отмахнулась Тина. — В клинику и отвезет.
— В ветеринарную? — уточнила я. Макса стало жалко.
— А у тебя идеи получше есть?
— Есть, — с готовностью кивнула я. — Давай Глебу все расскажем, и пусть разбирается.
— Дура ты, Полька, — скривила лицо Тина. — Во-первых, Глебушка нам голову оторвет, а потом уж с Мироном грызться будет. А если Бельские с Воронцовыми рассорятся, то все, считай. Не видать Грине поста мэра, как и нам все — спокойной жизни. А тебе — в первую очередь.
— А мне почему?
— Так ты ж его нашла, — удивилась подружка. — С тебя и спрос. Может, там в лесу твои подельнички были? Мирон знаешь какой психованный?
Насколько психованный был Мирон, я не знала. Зато представляла Глеба в гневе — видела один раз, когда мы с Тинкой пошли в клуб и напились до зеленых соплей. Больше как-то не хотелось.
Пожав плечами, я спросила:
— Так его ж искать будут. А Глеб твой уже с утра что-то заподозрил. Смотрел на меня волком.
— Вот ты совсем без мозгов, — с жалостью протянула Тина. — Он так на тебя смотрит, потому что нравишься ты ему, дура. А ты нос воротишь.
— Упаси меня Бог, — вздрогнула я. Глеб мне не то чтобы не нравился — нравился, даже очень, только вот побаивалась я его. Слишком уж он … серьезный. И большой. Как рявкнет — бежать хочется. — А вообще, мне серьезные отношения не нужны. Я не готова пока.
— Ну и останешься старой девой, — резюмировала Тина. — А я все думала, почему ж тебя с такой внешностью никто до сих пор замуж не уволок? Теперь-то ясненько.
Я горестно посмотрела в зеркало. Внешность у меня была и впрямь выдающаяся — ни дать ни взять куколка. Белокурые волосы, алый ротик, голубые глазки. В магазинах спиртное не продавали, полагая, что мне лет семнадцать, и это в мои-то двадцать четыре! Тине с ее волнистыми каштановыми прядями, чувственными губами и стервозной внешностью я жутко завидовала. Мужчины ее обходили сторонкой — видать, чуяли, что Тинка способна мозг чайной ложечкой выесть и не поморщиться.
Внизу заскрипели ворота.
— О, Игорь Валентинович приехал, — констатировала Тина, глядя в окна. Я тоже глянула — и обомлела. Во двор въезжал старенький микроавтобус скорой помощи, переделанный под «ветеринарную помощь». На боках красовались веселенькие наклейки далматинцев, лаек и акит-ину, а на задней дверце шла широкая надпись «Четвероногий друг лучше двух двуногих!».
— Игорь Валентинович, — заорала с окна Тина, махая рукой. — Идите в дом, и охранника захватите.
Охранник — вчерашний дядечка с усами, ошалело смотрел на микроавтобус, а потом, кажется, приготовился бежать, но под грозным взглядом Тины послушно побрел в дом.
— Вот, Игорь Валентинович, гляньте, — ткнула пальцем подружка в Макса.
— Мертвый? — боязливо спросил ветеринар.
— Да нет, живой был, — философски сообщила Тина.
— А-а-а, — протянул Игорь Валентинович, надевая очки. — А то я, видите ли, покойников боюсь. Раньше ведь врачом работал, да вот беда — стоит труп увидеть, как все — пиши пропало. Вот и переквалифицировался в ветеринара.
Я икнула. Усатый охранник, кажется, впал в анабиоз. Тина, схватив ветеринара под ручку, что-то принялась ему втолковывать, взмахивая руками так, что чуть не сбила очки с нашего спасителя.
— Ну хорошо, хорошо ты постаралась, чистенько вроде, — донесся до меня голос Игоря Валентиновича. — И что ты от меня хочешь?
Тинка опять принялась что-то говорить, попутно доставая кошелек. Игорь Валентинович кивал, охранник тихонько стоял у стеночки, а я глазела на этот цирк своими огромными голубыми глазами и чувствовала себя как в дурной комедии.
— Ну хорошо, — изрек ветеринар под конец тирады. — Тогда грузим его.
Следующие полчаса мы бегали, выгружая из микроавтобуса клетки для перевозки животных и устраивая импровизированное ложе для Макса на полу машины. Я носилась с одеялами, охранник крякал, утирая пот со лба, а Тина просто командовала. Спустя еще двадцать минут тело Макса торжественно вытащили из кровати и отнесли в автомобиль, после чего «Ветеринарная помощь» уехала восвояси. Охранник, получив на руки еще стопку купюр, тихонько уполз в свою каморку возле ворот, а мы отправились в дом.
