Я повернулась и побежала вверх по горе к своему трейлеру. Распахнув металлическую дверь, ворвалась внутрь, захлопнула ее за собой, и упала на диван, задыхаясь.
— Боже мой, Тенли, — нараспев проговорила моя мама, стоя на крошечной кухне, и что-то помешивая в кастрюле на электрической плите, пахло картофельным супом.
Взглянув на нее, у меня перехватило дыхание. Внутренне простонав, я увидела, что на ней надет халат и ее потрепанная лента Мисс Кентукки Санберст на груди. Сегодня был очень плохой день. Во всех смыслах.
— Привет, мама, — сказал я. — Снаружи холодно, — все, что я предложила в объяснении. — Нужна помощь?
— Нет, нет, у меня все под контролем. Я думаю принести что-нибудь теплое Эдди в город. Он любит мой картофельный суп, а сегодня предвидится такая холодная ночь.
Я поморщилась.
— Мама, сегодня Эдди дома со своей женой и семьей. Ты не можешь принести ему картофельный суп.
Тень омрачила черты лица моей мамы, но она ярко улыбнулась и покачала головой.
— Нет, нет, он уходит от нее, Тенли. Она не подходит ему. Я та, кого он любит. И сегодня вечером ему будет холодно. Ветер… — она продолжила помешивать суп, напевая какую-то неизвестную мелодию и слегка улыбаясь про себя.
— Мама, ты сегодня принимала лекарство? — спросила я.
Ее голова резко поднялась вверх, смущенный взгляд заменил маленькую улыбку.
— Лекарство? Ох, нет, детка, мне больше не нужно лекарство, — она покачала головой. — Эта штука заставляет меня все время хотеть спать… заставляет чувствовать себя так странно, — она сморщила свой милый маленький носик, как будто это была самая глупая вещь. — Нет, я отказалась от этого лекарства, и чувствую себя прекрасно!
— Мама, мы с Марло говорили тебе сто раз, что ты не можешь просто отказаться от лекарств, — я подошла к ней, и положила руку ей на плечо. — Мама, ты будешь чувствовать себя хорошо некоторое время, а потом нет. Ты знаешь, что я права.
Ее лицо слегка нахмурилось, когда она продолжила перемешивать густой суп. Затем она покачала головой.
— Нет, на этот раз все будет иначе. Вот увидишь. И на этот раз, Эдди перевезет всех нас в тот прекрасный дом. Он увидит, что нуждается во мне… ему нужны все мы.
Мои плечи поникли, когда я признала свое поражение. Я слишком устала, чтобы сейчас справляться с этим.
Мама пригладила свои темно-каштановые волосы, те же волосы, которые я унаследовала от неё, и снова ярко улыбнулась.
— У меня все еще есть моя внешность, Тенли. Эдди всегда говорил, что я самая красивая женщина в Кентукки, и у меня есть эта лента, чтобы доказать, что он не лжет.
Её глаза стали мечтательными, как и всегда, когда она говорила о своем титуле мисс Санберст, том, который она выиграла, когда была в моем возрасте. Она повернулась ко мне и подмигнула. Подняв прядь моих волос, она улыбнулась.
— Ты такая же красивая, как и я, — сказала она, но потом нахмурилась. — Хотела бы я иметь достаточно денег, чтобы записать тебя на конкурс красоты. Держу пари, ты бы выиграла, так же как и я, — она тяжело вздохнула и вернулась к помешиванию супа.
Я вздрогнула, когда дверь распахнулась, и Марло ворвалась внутрь. Её щеки покраснели, и она тяжело дышала. Она ухмыльнулась мне.
— Господи, сегодня такой сильный ветер.
Я кивнула ей, без улыбки, и посмотрела на нашу маму, которая переливала суп в пластиковый контейнер. Улыбка исчезла с лица Марло.
— Эй, мама, что ты делаешь? — спросила она, снимая куртку и отбрасывая её в сторону.
Мама подняла глаза и мило улыбнулась.
— Собираюсь отнести суп Эдди, — сказала она, щелкнув крышкой контейнера и направившись с ним в нашу маленькую гостиную.
— Нет, мама. Ты никуда не пойдешь, — сказала Марло, в ее голосе звучала горечь.
Мама моргнула.
— Конечно, пойду, Марло.
— Дай мне суп, мама. Тенли, принеси ее лекарство.
Мама начала энергично трясти головой, когда я помчалась за ее лекарством. Лекарством, которое мы едва могли себе позволить. Лекарством, которое я купила за счет своего дохода, который получила, моя полы и протирая полки «У Расти», в городском магазине, принадлежащем одному из самых больших придурков в городе. Лекарством, из-за которого мы с Марло остались без еды, что бы у нас были деньги на его покупку.
Я услышала потасовку за своей спиной, и поспешила в ванную, где из аптечки дрожащей рукой схватила флакон с таблетками.
Когда я побежала назад, то увидела, как мама всхлипывала, а суп разливался по всему полу и Марло. Мама опустилась на колени прямо в лужу супа, закрыла лицо руками и заплакала. Марло забрала у меня лекарство дрожащими руками
Она опустилась на пол рядом с мамой, встала на колени в этот беспорядок и обняла ее, покачиваясь.
— Я знаю, что он все еще любит меня, Мар. Я знаю, что это так! — закричала моя мама. — Я хорошенькая, я красивее ее!
— Нет, мама, он тебя не любит, — сказала Марло очень осторожно. — Мне очень жаль. Но мы тебя любим. Мы с Тенли тебя любим. Очень сильно. Ты нужна нам, мама.
— Я просто хочу, чтобы кто-то позаботился о нас. Мне просто нужен кто-то, кто поможет нам. Эдди поможет нам, если я просто…
Но эта мысль была потеряна в ее рыданиях, а Марло продолжала качать ее, не говоря ни слова. Слова не сработают с нашей мамой, не тогда, когда она была такой. Завтра она снимет ленту. Завтра она останется в постели на весь день. И через несколько дней лекарство начнет действовать, и она вернется в норму. А затем она решит, что оно ей больше не понадобится, и слетит с катушек, и все сегодняшние действия будут повторяться снова и снова. И я задаюсь вопросом, должна ли семнадцатилетняя девочка быть такой уставшей? Просто настолько чертовски уставшей, что это ощущается внутри меня… до самой глубины души?
Мы с Марло помогли маме подняться, и дали ей лекарство со стаканом воды, уложили ее в постель, а затем спокойно вернулись в главную комнату. Мы убрали картофельный суп, выложив его с пола обратно в контейнер, сохраняя как можно больше. Мы не жили той жизнью, когда трата еды была приемлемым действием, даже еды, которая была с пола. Позже той ночью мы разлили суп по мискам и съели его на ужин. Грязный или нет, он все равно наполнил наши животы.
Глава 2
— Привет, Расти, — сказала я, войдя в магазин, где работала четыре дня в неделю после школы.
Я тяжело дышала и была мокрой от дождя. Я провела рукой по своим волосам. Снаружи все только начало проясняться.
— Ты опять опоздала, — нахмурился Расти.
Я внутренне сжалась от его резкого тона и взглянула на часы. Пройти шесть миль от школы в Эвансли за час и пятнадцать минут было невозможно. Я бежала большую часть пути и, как правило, приходила в магазин потная и запыхавшаяся. Не то чтобы Расти это заботило.
— Всего на две минуты, Расти. Я останусь после смены на две минуты, хорошо? — я предложила ему свою самую красивую улыбку.
Раздражение Расти только усилилось.
— Ты останешься на пятнадцать минут из-за того, что в одной из шести бутылок пива, которые сегодня утром Джей Кроули принес на кассу, была трещина.
Я сжала губы.
Тот факт, что Джей Кроули покупал пиво первым делом с утра, не было удивительно, но то, что бутылка пива треснула из-за меня, я не была уверена, ведь Расти был тем, кто распаковал алкоголь. Несмотря на это, я просто кивнула, и, не говоря ни слова, пошла в заднюю комнату, чтобы взять свой фартук и швабру.
Сейчас начало месяца, поэтому я должна была убрать и оперативно расставить товары на полках, поскольку в течение следующего часа будут зачислены дебетовые карты продуктов питания, и в магазине будет полно людей, продающих тележки полные сладких напитков. Это в лучшем случае было мошенничеством по социальному обеспечению — взять пятьсот или около того долларов, которые получает семья из четырех человек на еду в месяц, купить газировку вниз по шоссе на автозаправке у Джоджо и продать ее Расти за пятьдесят центов за доллар, превратив правительственную помощь в двести пятьдесят долларов чистой наличности. На эти деньги купить сигареты, алкоголь, лотерейные билеты… наркотики — и талонов на еду нет. Расти был рад получить прибыль, не обращая внимания на то, что это означало, что дети остаются без еды. Однако, справедливости ради, если бы Расти не выкупал газировку, это был бы кто-то другой. Вот так это работало.
