— Беатрис Рене, мы не используем такие выражения.
— Я просто повторяю то, что слышу. Они не верят, но я верю, и Финик тоже, и ты сказала, что сделаешь это, и ты всегда делаешь то, что говоришь. — Она смотрит на меня с абсолютным доверием, и это почти ломает меня.
Потому что я очень рано поняла, что худшая часть материнства, худшая часть жизни — это неспособность что-либо сделать. Невозможность спасти единственного человека, которого ты любишь больше, чем себя. Я не могу спасти свою Бин. Я не могу поцеловать ее и вылечить. Ничто из того, что я сделаю, не помешает ей страдать, умирать. Поэтому вместо этого я собираюсь дать ей то, о чем она всегда мечтала.
Супергероя.
Она сказала мне, что у нее есть желание. Стать супергероем под руководством Лиама Стоуна. И если смогу добиться этого для нее, я сделаю это. Клянусь своей жизнью и всем, что во мне есть, я сделаю это.
Бабушка Энид и Хизер и все остальные сомневающиеся, они не знают, они понятия не имеют, что я сделаю для своего ребенка.
Я беру руку Бин и чувствую сухую прохладу ее кожи.
— Не волнуйся, Бин. Мистер Лиам Стоун не сможет устоять перед нашим обаянием. Кроме того, супергерои, даже отставные, всегда хотят помочь другим.
Оглядываю трейлер-ловушку, высокую траву и неприветливую атмосферу.
— Но, может быть, ты подождешь в тени вон под тем большим дубом? Минутку, пока я поговорю с мистером Стоуном. Хорошо?
Она смотрит на меня, потом на трейлер, потом на тень дерева с мягкой травой под ним.
— Я быстро, — обещаю я.
Чмокаю ее в макушку, и она убегает, чтобы прислониться к широкому дубу. Когда она начинает листать свои комиксы, вздыхаю и решительно смотрю на трейлер. Я иду по заросшей тропинке к входной двери. Колючки царапают мои голые ноги, и я отпихиваю их. Наконец, ступаю на бетонную лестницу и поднимаю кулак. Я стучу сильно и громко. Сейчас не время для робости.
Внутри трейлера слышится ругань и стук стеклянных бутылок. Он там, но через минуту, не получив ответа, я снова стучу в дверь.
— Иду, иду. Имейте терпение, — кричит хозяин трейлера. Его голос рокочущий и глубокий. Я узнаю его по семи фильмам блокбастера. Такой голос хотел бы иметь каждый мужчина, а женщины — желали бы слышать его шепот в постели. Да, этот голос. Гладкий, уверенный, богатый и твердый. Голос героя.
Все будет хорошо. Лиам Стоун может жить отшельником на свалке в глуши, но он — Лиам Стоун.
Подтянутые мышцы, пресс в восемь кубиков, плечи, способные выдержать весь мир, карие глаза, полные мудрости и сочувствия, улыбка, согревающая сердце самого завзятого циника. Этот человек стал для Америки сыном, братом, мужем и отцом. Он был нашим героем. Он спасал мир в кино, а в реальной жизни занимался благотворительностью и целовал младенцев. Не может быть, чтобы он не захотел помочь.
А еще этот голос, он ничуть не изменился.
Снова стучу, убежденная, что это сработает. Я исполню желание Бин.
Прислоняюсь к двери и снова стучу. Затем дверь резко распахивается. Я оступаюсь и резко выдыхаю. Оступившись, я попадаю в трейлер и падаю в объятия мужчины.
Он дергается и толкает меня назад и прочь от себя. Я спотыкаюсь о порог и хватаюсь за дверь, чтобы удержаться.
— Какого черта? — говорит он. — Кто ты, черт возьми, такая?
Открыв рот, я в шоке смотрю на него. Этот человек... он... он...
Ужасен.
Его халат висит распахнутым. Вместо восьми кубиков у него брюхо. Вместо чисто выбритой челюсти — клочковатая борода. Его волосы слишком длинные и торчат во все стороны. Глаза налиты кровью, а пахнет от него так, будто он только что искупался в дешевом пиве.
Смотрю ему за спину и понимаю, что он так и сделал. Шум, который я слышала раньше, — это он врезался в полупустые пивные бутылки.
— Что. Ты. Хочешь. — Он разглядывает меня, начиная с моего хвостика, моей старой майки, моих обрезанных шорт, моих кроссовок «Вэнс». Его откровенный осмотр заставляет меня чувствовать себя так, будто это я в грязном халате, а он в смокинге на красной ковровой дорожке.
— Мистер Стоун? — уточняю я.
Его губы кривятся, и я улавливаю намек на рычание, которым он обычно одаривал злодеев перед тем, как сокрушить их своей суперсилой.
— Если вы здесь не с доставкой «Лагавулина», советую убраться с моей территории.
Окидывает меня напряженным взглядом, и я вижу, что он собирается захлопнуть дверь. Ловлю ручку и ставлю ногу на порог.
— Подождите, — говорю я. — Мне важно поговорить с вами.
Он делает паузу и медленно кивает.
— А-а-а, понятно. Это важно.
— Верно, — подтверждаю я, мои плечи расслабляются.
Он улыбается, и у меня перехватывает дыхание от этого маленького намека на его обаяние.
— В таком случае... — Он отпускает дверь и протягивает руки, чтобы я вошла.
Слава богу. Я смогу объяснить ситуацию, помочь ему убрать трейлер, привести его в презентабельный вид для Бин.
Я убираю ногу и отпускаю дверь. Отступаю назад.
— Спасибо. Видите ли, я...
— Мне все равно, — огрызается он.
А затем он захлопывает дверь.
— Эй! — Он не может этого сделать. Он не может просто...
Я смотрю на закрытую дверь.
Не может, но он сделал.
Я бью по двери. Пинаю ее. Бряцаю ручкой.
Но мистер Лиам Стоун не отвечает.
Ему все равно. Он даже не знает, но ему все равно. Меня охватывает отчаяние, и я выпускаю его, ударяя кулаком по ржавому металлу. Он обманул меня. Он улыбнулся мне, вывел из равновесия, а потом захлопнул дверь перед моим носом.
Он не герой. Он ужасен. Отвратителен.
Снова пинаю дверь.
Я слышу стук бутылок внутри и негромкое ругательство.
Он пьяница. Герой Бин — вонючий, опустившийся, грубый, ужасный, пьяница.
Я опускаю руку, и сжимаю пальцы в плотный кулак. Я должна держаться, должна продолжать пытаться, только... я поворачиваюсь, чтобы уйти, потому что Лиам Стоун не герой. Он негодяй.
Глава 2
Лиам
В дверь сильно стучат. Стук проникает в мой череп, и я стону.
— Проваливайте. — Я накрываю голову подушкой, но адский стук не прекращается. Каждый удар вбивается в мой череп, и я вздрагиваю от этого натиска.
— Катитесь в ад.
Но они не уходят.
Наконец, я поднимаюсь на ноги и, спотыкаясь, иду к двери. Решаю отказаться от халата. Если этот неприятный тип за дверью так сильно хочет меня лицезреть, может разглядывать мое нижнее белье. Комната кружится, и я хватаюсь за стол, потом за стену. Добравшись до двери, дергаю ее.
— Что? — Я смотрю на яркое солнце. Голова болит не меньше, чем от стука.
— Мистер Стоун. — Голос не соответствует огромному кулаку, который, как я представлял, стучит в дверь. Прищуриваюсь, и мои глаза привыкают к яркому свету.
— Что, — повторяю я. Затем рассматриваю женщину. Она из тех дорогих блондинок. Надушенная, в дизайнерской одежде, на высоких каблуках... Голливуд. Я знаю ее. Точнее, не ее, а такой типаж.
— Стоуни, — мурлычет она, — ты совсем расклеился с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
Сужаю глаза. Еще раз оглядел ее. Нет, я с ней не знаком. Но она смотрит на меня так, будто мы... ну, вы понимаете. Но это не так. Потому что я не связывался с женщинами. Я строил свою карьеру, и не шатался по бабам.
Она вздыхает.
— Я — Хизер.
Я смотрю на ее машину на подъездной дорожке. Это совершенно новый Мерседес-купе. Это не та женщина, что приходила раньше. Я не очень хорошо разглядел первую женщину, но она казалась попроще, к тому же ездила на ржавой машине, которой несколько десятилетий.
Вздыхаю и вытираю лицо руками.
— Чем могу помочь?
Очевидно, Вселенная хочет меня поиметь. Один день в году, всего один, один и тот же, последние два года, я провожу с таким количеством бутылок, сколько нужно, чтобы забыться. Но почему-то мне не дают просто отключиться, чтобы этот день прошел как в тумане. Нет. Потому что люди продолжают стучаться в мою дверь.
