где-то прогнуться, чтобы урвать свой кусок, побольше и пожирней. И свой лакомый кусок Баринов ни за что не упустит.
Из раздумий Руслана вывел Денис, который, хихикая, ткнул его в бок, указав головой на очередную “претендентку”. Баринов посмотрел на сцену и увидел… барышню в старых потертых джинсах и дешевых босоножках. Футболка с блестками и логотипом известного бренда, купленная на китайском рынке, была ей не по размеру в области груди. Цветастый пошлый макияж абсолютно не соответствовал ни месту, ни типу лица девушки.
Сама девочка была маленького роста, едва ли доставала до плеч Руслана. Худенькая, бледная и зажатая. Шею от страха она почти вдавила в плечи, отчего выглядела еще более низенькой и жалкой. Огромные испуганные глаза на пол-лица, накрашенные дешевыми яркими тенями, застыли и глядели в упор на него. “А глаза у нее бездонные, янтарные”, ― отчего-то подумал Руслан. На ее голове была высокая конструкция из заплетенных в косу волос. Кокошник бы еще надела, и все ― готовая солистка народного ансамбля “Золотое кольцо” в его ночном клубе!
Руслан таращился на эту чудачку, пришедшую на кастинг, и поначалу хотел ее сразу выгнать, без прослушивания. Но что-то в ее облике его остановило. То ли от того, что другие девушки высокомерно прикалывались над ней и перешептывались, то ли… Хрен его знает. Да, она одета безвкусно и с чужого плеча, видно, подружка шмотки одолжила. Ну, нет у нее денег, и что? Ржать над ней зачем?
Дэн давился смехом, отворачиваясь, чтобы откровенно не загоготать в голос.
— Уймись, ― заткнул его Руслан и обратился к девушке. ― Имя, фамилия, возраст.
— Алиса Стрелецкая, 19 лет, ― произнесла она голосом то ли законченной отличницы, то ли послушной маминой дочкой.
— Ага, ― вздохнул Руслан. ― Учишься, работаешь?
— Учусь на втором курсе консерватории, ― явно смущаясь, произнесла девушка.
— Где? ― от удивления он подумал, что ему послышалось.
— В консерватории, на джазовом отделении, ― уточнила барышня. ― Я пою.
Какая, в жопу, консерватория? Куда эта дуреха выпендрилась? Гнать ее взашей надо. Немедленно.
— Я понял. Девушка, мне клубные танцовщицы и стриптизерши нужны, на пилоне
танцевать умеешь?
Эта юная последовательница то ли русского народного творчества, то ли творчества братьев наших черных сначала побледнела, потом покраснела, отчего ее глаза стали еще более испуганными, а сама она напомнила олененка, потерявшего маму.
— Я только петь умею, ― промямлила девица, нервно поправляя выбившийся локон из дурацкой прически.
Детский сад, короче. Петь она умеет. А на хрен ему ее пение? У него здесь не концертный зал и не филармония. Она че, с дуба рухнула? На хрен она здесь нужна? Ей максимум, что светит ― работа официантки, а она на сцену выперлась. Вот прямо интересно, если распустить волосы, какой длины они у нее? Наверняка достанут до поясницы.
— Ну, пой, ― разрешил Руслан и нахмурился. Не понравился ему ход его мыслей. Ему бы выгнать ее на фиг надо, а он время свое тратит.
Она послушно запела. Без музыкального сопровождения. В полной тишине в зале зазвучал глубокий грудной голос. Он не походил на тот, которым девушка отвечала на его вопросы. Голос был с легкой хрипотцой, чувственно женский, будоражащий его нутро.
Birds flying high you know how I feel
Птицы в вышине, вы знаете, что я чувствую!
Sun in the sky you know how I feel
Солнце в небесах, ты знаешь, что я чувствую!
Reeds drifting on by you know how I feel
Тростники, колышущиеся на ветру, вы знаете, что я чувствую!
It's a new dawn it's a new day it's a new life for me
Это новый рассвет, новый день, новая жизнь для меня,
And I'm feeling good
От ее голоса вдоль позвоночника у Руслана пробежали мурашки. Он завороженно слушал этот волнующий бархатный томный голос, и ему было абсолютно по фигу, о чем она поет. Голос одновременно волновал и возбуждал. Девушка моментально расслабилась, опустила плечи, выпрямила спину и теперь уверенно владела своим телом. А она хорошенькая. При звуках этого завораживающего голоса Руслану захотелось с Алисы сначала смыть этот жуткий макияж, не соответствующий ни ее возрасту, ни вообще понятию о хорошем вкусе, распустить уродливую косу, выпустить на волю русые локоны, снять ужасную не по размеру футболку, потертые старенькие джинсы и уложить в постель… к себе в постель, естественно…
Уплыв глубже в своих фантазиях, Руслан не сразу понял, что наступила тишина. Девушка петь явно закончила, а он так и остался сидеть, молча уставившись на нее. Девчушка опять вся сжалась от испуга и смотрела на него во все свои огромные карие глазищи, ожидая реакции. Толпа телок злобно пялились на девушку. “Еще бы, ― усмехнулся Руслан про себя. ― Все они прохаванные, прошедшие Крым и Рим, а эта чистая, неопытная и наивная, и со всей их раскованностью и сексуальностью, она их только что уделала”. Зацепила она Руслана.
А вот реакция Дениса ему абсолютно не понравилась. Его друг перестал хихикать над девчонкой и сейчас, облизываясь, вовсю разглядывал ее, представляя, что у нее там под этой жуткой футболкой, будь она неладна. Распалило и Дениса. И этот факт Руслана разозлил. Сильно так разозлил.
— Слюни вытри, ― прошипел Руслан, обращаясь к Дэну.
— Барин, ты че? ― в полной непонятке, от чего он разозлился.
— Я сказал, слюни вытри, ― чуть тише процедил сквозь зубы Руслан. ― Девушка, это чо щас было? ― буркнул он уже девушке.
— Это Нина Симон. Песня I’m feeling good.
— Че?
— Нина Симон. Это известная джазовая певица шестидесятых годов.
— Понятно. Спасибо, номер свой оставь, перезвоним, ― пытаясь не смотреть на
нее, сказал Руслан. Ага, только джаза шестидесятых годов в его клубе не хватало. Она обкурилась или просто больная на голову? Где его клуб, а где ее джаз? Нина Симон, блин. Какая, в жопу, Нина Симон? Она вообще понимает, что такое ночной клуб и что здесь за контингент тусуется? Какой, в жопу, джаз?
Явно расстроенная, девушка послушно удалилась
