Отец проигнорировал мой комментарий. Он знал, что я права. Но проблема была в том, что она была принцессой. По крайней мере двое из нас могли судить об этом.
— Ты нам нужна, Каро, — он понизил голос, продолжив: — Фрэнки и Гас не имеют и половины тех шаров, что имеешь ты. Без тебя ничего не может произойти.
Я закатила глаза и уставилась на увитую плющом кирпичную стену, которая окаймляла переулок, однако моё внимание было захвачено кое-чем ещё. Вообще-то не кое-чем, а кое-кем. Кем-то новым.
Я могла распознать всех обычных игроков. Это были парни, которым доверяли мой отец и его боссы. Большинство из них были настолько взрослыми, что я называла их дядями. Как будто если бы они стали частью нашей и без того неблагополучной семьи, это сделало бы их лучше. В лучшем случае они были головорезами, в худшем — убийцами, преступниками или торговцами наркотиками. Но с этой ложью я смирилась. Дядя Брик. Дядя Винни. Дядя Жирный Джек. Моя жизнь была поучительной сказкой.
Когда мы были детьми, Фрэнки была единственной девчонкой, которую я по-настоящему знала. Были девочки в школе, но ни одна из них не проявляла ко мне внимания. Я была бедным, печальным изгоем, девочкой, которая коротко стригла свои волосы, потому что у неё не было матери, которая научила бы её плести косички или, черт возьми, завязывать маломальский хвостик. По этой причине мы с Фрэнки и были близки. Нелегко было расти в этой стае животных. Но она не посещала мою школу. Она ходила в одну из этих пафосных частных школ, где их каждый день заставляли носить юбки и гольфы. И как осиротевшая племянница трёх братьев, управлявших синдикатом, она, по моему мнению, по сути была королевских кровей, и уж точно выше в пищевой цепочке.
А ещё были братья Аттикус и Аугустус — более известный, как Гас — сыновья держателя общака — бухгалтера, Оззи Усенко. Он занимал одну из главенствующих ролей в братве. Даже несмотря на то, что братья были не многим старше меня, они уже проходили подготовку, чтобы стать частью банды на постоянной, оплачиваемой основе.
В особенности Аттикус, хотя ему едва исполнилось шестнадцать. Он был рождён для этой жизни. Каждый раз, когда нам дозволялось быть частью их работы, я видела этот голод в его глазах. Он хотел этого. Хотел быть одним из бойцов.
Гас же не относился к этому серьёзно. Он ни к чему не относился серьёзно. Аттикус был устрашающим и сильным и очень преданным братве. Гас же просто не хотел, чтобы отец выбил из него всё дерьмо, если он решит не учувствовать.
И его стремление стоило того. Его отец был злым, как чёрт.
Синдикат не часто вербовал детей для помощи в особо значимых делах. Как правило это была я либо братья. На кон было поставлено не так то и много, в случае, если они потеряли бы кого-то из нас. Звучит жестоко, но я знала, что правда такова. И я была самым расходным материалом из всех. Я была несовершеннолетней дочерью букмекера, легкозаменяемой и не имеющей большого значения. Поэтому я старалась, чтобы меня не прижали. Может им и было плевать, что случиться со мной, но мне не было.
Управлявшие синдикатом братья всегда защищали Фрэнки — единственного ребёнка их любимой сёстры, который уцелел. Единственная причина, по которой она участвовала в деле, заключалась в том, что никто не смел сказать ей нет. Хотя вскоре им пришлось бы начать. Фрэнки ненавидела своих дядюшек. Она винила их в смерти родителей. Её мать была убита бойцами итальянской семьи, конкурирующей за тот же плацдарм, что и Пахан и её братья, известные, как боссы. А её отец — который, так уж случилось, что тоже был итальянцем, — погиб от их рук в отместку. Фрэнки только и делала, что занималась этой фигней в наказание её дядям.
Парень, стоявший у стены, был приблизительно возраста Гаса. Хотя трудно было сказать наверняка. Не смотря на рост, он выглядел полуголодным и слишком худым. Его долговязые руки и ноги выглядели так, словно я смогла бы сломать из пополам, если бы приложила достаточно усилий. Но вот его лицо выглядело старше. Старше, чем у Гаса или Аттикуса, быть может даже, старше, чем у моего отца. В его глазах была усталость, а рот был сжат в тонкую линию, и от этого всего он одновременно выглядел и грустным, и пугающим.
— Кто это? — я дернула подбородком в сторону того парня.
Отец покачал головой.
— Нам необходим кто-то тощий в заднем конце.
— Он из Братвы?
— Не-а. Просто бродяга. Джек нашёл его, когда он копался в мусорке, и предложил обед в обмен на помощь.
Я взглянула на дядю Джека, который был размером с мусорный контейнер и знать не знал о жизни на улице и голоде. Не то чтобы я тоже знала об этом. При всех недостатках моего отца, он всегда заботился о том, чтобы у нас была крыша над головой и еда.
Но всё в этом мальчишке кричало о том, что он с улицы. Он имел тот скрытный взгляд, который выдавал его нынешний образ жизни больше, чем ему хотелось бы. Я могла бы поспорить на что угодно, что горячий обед для него звучал подобно выигрышу в лотерее. Я могла представить, как дядя Джек заверяет его в том, что риск не велик по сравнению с такой щедрой наградой.
Конечно же этот парень согласился.
Косяк в том, что я знала дядю Джека, и не было ни единого шанса, что он соберётся потратить хотя бы секунду на этого парня после того, как тот закончит работу. Ну разве что только для того, чтобы замести следы, а это означало, что парень исчезнет.
Навсегда.
От беспокойства у меня скрутило живот.
— Смитсоновский институт, — я посмотрела в глаза отцу. — Если я помогу тебе, ты отвезёшь меня в Смитсоновский институт.
— Опять? — я пристально посмотрела на него. Он закатил глаза. — И это всё?
— Я хочу взять с собой Фрэнки.
Его хмурый взгляд превратился в гримасу.
— Ага, ладно, посмотрим, что на это скажет Роман.
Конечно же её старший дядя согласится. Как только я дам возможность Фрэнки провести день со мной и моим отцом, ей будет безразлично куда ехать. И Роман не сможет ей отказать.
— Так что, ты в деле?
Мне было больно соглашаться на сегодняшнее дело, но, тем не менее, я согласилась. Честно говоря, у меня не было особого выбора.
— «Вопящий орёл», — объяснил он. — Это марка в магазине электроники рядом с 7-Eleven (прим. крупнейшая сеть небольших супермаркетов). К ним должен прийти большой фургон с телевизорами.
Мои губы разомкнулись, и я медленно вздохнула, чтобы с облегчением выдохнуть. Среди всей прочей работы, «Вопящий орёл» был наименее рискованным делом, практически детской шалостью. Самой большой опасностью было то, что мне надерёт зад менеджер по продаже электроники.
Но для отца я не подала виду. Если он почувствует хотя бы намёк на моё облегчение, он не станет медлить с тем, чтобы втянуть меня в ещё большее дерьмо.
Вместо этого я спросила:
— И для того, чтобы взять «Вопящего орла», понадобились мы все?
Горлом он издал некий звук.
— Чтобы не оскорбить твоё самолюбие, внутри останешься только ты, Гас и Фрэнки. Аттикус здесь, чтобы вести фургон.
— А новенький?
Он ещё раз взглянул на него.
— Не волнуйся об этом новом парне.
Я бросила взгляд на Фрэнки, чтобы ещё раз посмотреть на новенького, и не быть замеченной. Если отец не хочет, чтобы я волновалась о нём, значит у этого парня очень плохая роль в сегодняшнем ограблении. Или сразу после.
Леон много чего делал, но он всегда вываливал всё дерьмо на прямую.
Парень рассматривал свои кроссовки, полные дыр. Его волосы были тёмными и лохматились над ушами, а кожа была тусклой, что случалось из-за отсутствия здоровой пищи. Он запустил руки в карманы джинсов, большими пальцами наружу, выставив на обозрение грязные ногти и кожу.
— Почему мы стоим, Валеро? — отозвался Винни с заднего конца переулка.
Мой отец не удостоил его даже взглядом, просто пожав плечами.
— Минуту. — Он повернул лицо ко мне. — Я дам знать, когда мы будем готовы уходить. Ты справишься с остальным?
Я понятия не имела, что делать, но всё равно кивнула.
