- Это со скидкой.
- Как со скидкой? Со скидкой должно получиться девяносто один рубль.
- Девушка, - спрашивает с вызовом, - вы брать будете или нет?
- Паштет ведь 54 рубля стоит?
- Здрасти! Уже со вчерашнего дня по новой цене! 61 рубль.
- А на ценнике 54 написано, - упираюсь я.
У меня, так-то, каждая копеечка на счету, и я не собираюсь разбрасываться деньгами налево и направо.
- Вы очередь задерживаете! Либо покупайте, либо уходите.
Оглядываюсь и напарываюсь на недовольный взгляд какой-то бабули. Перед ней полная тележка продуктов, а за спиной хнычущий внук.
- Хорошо, - выдавливаю через силу, - но я буду жаловаться! Где ваша жалобная книга?
Выразительно закатив глаза, тетка смотрит на покупателей позади меня. Всем своим видом показывая, как сильно я ее достала.
- Да давай уже быстрей, - выкрикивает мужской голос, - мы из-за твоих трех копеек ночевать здесь должны?
Семь рублей, вообще-то. На дороге не валяются.
Сунув покупки в рюкзак, уныло плетусь в общагу. Ноги промокли, капюшон и плечи толстовки – тоже. Остается надеяться, что завтра не проснусь с соплями.
Соседки в комнате не обнаруживается, поэтому я, скипятив чайник, спокойно сажусь обедать булкой с паштетом. Поглощая свой нехитрый обед, читаю в учебнике материал к завтрашнему практическому занятию по русскому языку.
Я собираюсь стать первоклассным журналистом, поэтому к учебе отношусь очень серьезно. Не пропускаю лекций и зубрю материал так, чтобы от зубов отскакивал.
Это мне легко дается. Моя бывшая учительница говорила, что я одаренная и талантливая. Мне нравится в это верить. Когда я написала итоговое сочинение на отлично и получила за тест по русскому языку высший балл, именно она подняла все свои связи, чтобы помочь мне поступить в этот Вуз.
Я ее подводить не собираюсь.
От чтения отвлекает хлопок двери.
- Привет, - говорю соседке по комнате Юле.
Не удостоив меня ответом, она прямо в обуви проходит по чистому линолеуму и в одежде падает на свою кровать.
- Чем воняет? – морщит нос и начинает махать ладонью перед лицом.
Спохватившись, быстро засовываю баночку с недоеденным паштетом в полиэтиленовый пакет и убираю его на подоконник ближе к стеклу.
Юлька терпеть не может его запах.
- Опять эти химикалии жрешь?
- Проветрить?
- Не надо, - вздыхает тяжело, - послал же Бог соседушку.
Она, вообще-то, не плохая, нормальная. Когда в настроении. Перед началом учебы даже пару тетрадей мне подарила и однажды угостила пирожным, хотя сама из малообеспеченной семьи.
- Что в универе нового?
- Ничего… хотя, сегодня туда сын какого-то губернатора приезжал, суеты навел…
Плохое настроение и усталость Юльки исчезают как по щелчку пальцев. Резко поднявшись, она скидывает с ног ботинки и садится по-турецки.
- Правда? Какой он?
- Эмм… - задумавшись, сосредоточиваю взгляд на качающейся от ветра ветки дерева за окном, - неприятный… жуткий… высокомерный. Мне не понравился.
- Ты в своем уме?! - громко хохотнув, спрашивает Юля, - Не понравился?! Тебе?! Что же ты, бл@ть, за принцесса такая, что тебе Греховцев Герман не понравился?
Вспоминаю его, отдающий ледяным пренебрежением, взгляд и невольно ежусь. Что может в нем нравиться?
Да, он высокий и черты лица у него правильные, особенно запомнились губы. Полные, четко очерченные. Одет дорого, и кроссовки у него наверняка крутые. Но его манера держаться, поза и уничтожающий взгляд испортили все впечатление.
- Ничего особенного, - пожимаю я плечами, переворачивая страницу учебника.
- Пха… Рая, тебе корона не жмет?! – открыто потешается надо мной, - ты знаешь, кто его отец?
- Если этот Грех сын губернатора, то, очевидно, его отец губернатор.
- Мисс конгениальность! – поднимает Юлька вверх указательный палец, - губернатор! Сечешь?..
- И что?
Соседка, глядя на меня, неверяще качает головой. Бросает взгляд на мои, сиротливо стоящие в углу, полуразвалившиеся кроссовки и прикрывает глаза.
- И вообще, - продолжаю я, - если он сын губернатора, почему он не учится где-нибудь заграницей?
- Он уже окончил заграничный Вуз, это его второе образование.
Зачем? С жиру бесится?
- Ничего особенного, - повторяю упрямо и склоняюсь над учебником ниже, намекая Юльке, что обсуждать этого мажора больше не хочу.
- У него Панамера, представляешь?
Молчу, потому что понятия не имею, что означает это слово.
- Черная! – продолжает восторгаться Юлька, - я однажды видела, как он со стоянки универа выезжал.
Наверное, речь идет о машине. Я, если честно, в них вообще не разбираюсь, поэтому, коротко кивнув, возвращаюсь к изучению темы стилистики.
В нашем селе иномарки можно пересчитать на пальцах двух рук, остальные ездят на автомобилях отечественного автопрома. У нас и вовсе машины никогда не было.
А кому в нашей семье водить? Маме, всю жизнь проработавшей продавцом в Промтоварах или деду, которого я трезвым видела от силы два раза в год?
У нас и велосипеда-то никогда не было, и телевизор всего один и тот допотопный.
- Говорят, в прошлом году он с Казанцевой с третьего курса встречался, - трещит Юлька, как заведенная, но я ее болтовню пропускаю мимо ушей.
Я в город учиться приехала, а не богатеньких мальчиков и их тачки обсуждать. Получу высшее образование, устроюсь на хорошую работу и найду, наконец, своего родного отца.
Он у меня не деревенский. Городской. Мама перед смертью рассказала, что у них был короткий роман, после которого он сразу уехал, и они потерялись. Он даже не знал, что она забеременела.
Дед говорит, он интеллигент, приезжал к нам в село, когда там молокозавод новый открывали. Мама ему комнату сдавала, ну а потом, когда он уехал, я родилась.
Я хочу человеком стать прежде, чем его найду. Чтобы он мог гордиться мной.
Глава 2.
В буфет универа я хожу позже остальных. В этом есть свой смысл, хоть и приходится иногда опаздывать на пару. Во-первых, к концу перемены уже нет очереди, во-вторых, мне почти всегда перепадает чья-нибудь несъеденная булочка или пирожок.
К тому же, золотая молодежь нашего Вуза сюда не ходит, они, как правило, тусуются в кафе через дорогу, а здесь обедают бюджетники.
Нищеброды, как называют нас мажоры и мажорки.
Можно спокойно есть, не опасаясь стать объектом их злых шуточек.
- Здрасти, - останавливаюсь возле прилавка с выпечкой и начинаю делать вид, что ищу деньги в рюкзаке.
Заглядываю внутрь, с озадаченным видом шарю в боковых кармашках.
- Что, опять деньги потеряла?
- Не знаю, - жму плечами, - может, в общежитии забыла, но, кажется, я их сюда убирала.
Тетя Марина, полная невысокая женщина в бордовой косынке и такого же цвета фартуке, только усмехается. Не верит, потому что этот фокус я проделываю уже в третий раз.
Покачав головой, молча наливает в пластиковый стаканчик чаю и протягивает пирожок, обернутый салфеткой.
- Спасибо! – расплываюсь я в улыбке, - тетя Мариночка, хотите, я после пар вам тут помогу, а?
- Обойдемся, - подает голос вторая женщина, она меня недолюбливает, - и языком не трепи, что мы тут благотворительностью занимаемся.
- Не буду, - обещаю клятвенно и снова обращаюсь к тете Марине, - я могу кастрюли помыть или полы… Я умею, я в детдоме всегда помогала.
- Ешь и иди на учебу, Раиса, - говорит она строго.
Я еще раз благодарю сердобольную женщину и, присев за столик у окна, быстро поедаю свой обед.
После лекций забегаю в деканат узнать, не нужна ли им моя помощь в подготовке к завтрашнему мероприятию посвящения в студенты и, получив от ворот поворот, с чистой совестью иду домой.
Накидываю на голову капюшон и выхожу из универа. Погода наладилась, дождя больше нет, светит солнце, но лужи высохнуть еще не успели.
Стараясь не промочить ноги, иду вдоль корпуса, минуя парковку, хотя через нее до общежития путь ближе. Но я стараюсь обходить ее стороной, потому что после занятий там традиционно целое столпотворение богатеньких деток местных чиновников. Типа того сына губернатора.
