Ее сиськи стали еще роскошнее из-за беременности. Пожалуй, их я тоже хочу!
Всю ее хочу… Без ограничений и запретов.
«Какой же я предусмотрительный сукин сын, что лишил Марику возможности отказаться!»
— Штраф. Да. Все расписано.
— Но я ничего не помню.
Мой палец ложится на ее губы, сминая уверенно.
— Только что ты сказала «но».
Ухмыляюсь.
— Вот опять. Твой ротик напрашивается на наказание.
Мну пышные губы увереннее и жестче, нажимаю, просунув палец в призывную мягкость и влажность ее ротика.
Ее язык касается моего пальца. Болтать ни к чему. Пустые разговоры лишь отнимают время, которое мы можем потратить с пользой для себя.
С другой пользой.
Голос становится чужим и ломким от сильного возбуждения. Я не могу оторвать взгляд от ее губок, которыми она плотно обхватила мой палец, двигая по нему.
Принимая правила игры.
Марика посасывает мой палец и дышит чаще, чем до этого. Возбуждается.
Мой член снова дергается, давая знак, что пока я не пристрою его в горячий ротик жены, он не даст мне покоя.
Желание оказаться между ее губок, глубоко и точно пронзая до самой глотки, предъявляя права, становится непреодолимой и мучительной потребностью.
— Расстегни ширинку и опустись на колени.
— Что?! Здесь?! — пугливо оглядывается по сторонам. — Но здесь в любой момент может появиться кто-то из обслуживающего персонала.
— Может. Поэтому не медли и принимайся за дело.
Давлю ладонью на плечо, и когда ее личико оказывается прямо напротив моей ширинки, запускаю пальцы в прическу — идеальную, волосок к волоску, растрепать хочется!
Глава 2.1
Марика
Пальцы Александра творят что-то безобразное с моей прической, превращая ее в хаос!
Когда мы выйдем из этого коридорчика, всем станет ясно, чем мы занимались. Влюбленная парочка, которой не хватает терпения добраться до кровати в номере для новобрачных…
Мои руки до сих пор лежат, бездействуя, на его бедрах. Хватка в волосах становится крепче, Александр многозначительно опускает ладонь на ремень, проводя большим пальцем по металлической пряжке, рисует круги.
— Передумала? Уже жалеешь, что вышла за меня?
В его голосе нет ни намека, что он спрашивает понарошку, моя интуиция подсказывает, что он предельно серьезен сейчас.
Я смотрю на Алекса снизу вверх, гадая, какое выражение прячется в его глазах, но свет падает сверху и мешает увидеть что-то еще, кроме напряженных, сомкнутых губ.
Он… спрашивает меня серьезно.
То есть это не игра? Или все же игра?
Я слишком неопытна в таких делах, он — мой первый и единственный мужчина, который показал мне мир взрослых наслаждений, а сейчас…
Даже не знаю, что творится между нами. Однозначно, этой химии не научат в школе. Внутри происходит взрывная реакция, эмоции и желания выталкивают прочь разумные мысли.
— Нет, я не передумала, — шепчу, продолжая смотреть ему в глаза.
— Хорошо. Вот так… — задерживает меня за подбородок. — Бери в ротик и смотри мне в глаза. Я хочу видеть все.
От его слов кожа покрывается бисеринками пота от сильного жара, следом острые мурашки добивают меня окончательно.
Я сильно возбудилась. Только от одних намеков, порочных полутонов, уже «плыву», не зная, что со мной станет, когда мы по-настоящему приступим к делу.
Мой взгляд, вопреки приказу, опускается на внушительную выпуклость его брюк. Сглатываю инстинктивно, слыша протяжный, шумный выдох, падающий сверху.
— Не томи! — в его голосе проскальзывают по-настоящему приказные, металлические нотки большого босса. — Приступай к делу!
— Хорошо, — облизываю губу. — Если сегодня ты приказываешь мне, то просвети, что мне с этим делать…
Я опускаю ладонь на ширинку, легко провожу пальцами и сжимаю совсем немного, но ответная пульсация призывная и очень красноречивая.
Он хочет меня.
— Что делать? — спрашивает иронично. — То есть тебе нужно сказать прямо?
— Да. Пожалуйста.
— Что ж…
Я едва различаю смысл его слов, возбужденная до предела, готовая на любые безумства, что он предложит.
Сама от себя в шоке — так потеряться в любимом, что не видеть границ между «можно» и «нельзя», между страстью и пороком…
— Для начала расстегни ремень и ширинку.
Внутри порхают бабочки от предвкушения, задевая крылышками сердце, которое трепещет и заставляет пульс сбиваться за черту.
В ушах сильно шумит. Но звук металлической пряжки слышен прекрасно, от этого бряцания мои внутренние мышцы сжимаются, и трусики становятся влажными.
Веду вниз замочек-молнию, она поддается с трудом, брюки натянуты до неприличия.
Я нарочно делаю это неспешно, от медлительности движений внутри остро и туго натягивается пружина вожделения.
Экзекуция для нас обоих, мучительная пытка сгорающих от нетерпения…
— Не медли, Марика, — добавляет хозяйских интонаций в свой голос, заводя меня еще сильнее.
— Слушаюсь.
Спускаю брюки по его бедрам и цеплюясь за трусы, освобождая большой, налитый возбуждением член, который немедленно пружинит вверх, заставляя меня сглотнуть судорожно и сжаться.
Его размер…
Это что-то неприлично большое и очень красивое. Наверное, в любимых людях нам нравится все, вплоть до кривой усмешки и взмахов ресницам. Поэтому я безоговорочно влюблена в его член — толстый, длинный. Вздувшиеся под нежной, бархатистой кожей вены подчеркивают его величественный рельеф. Медленно провожу пальцами от головки до основания и осторожно касаюсь потяжелевших яиц.
— Хорошая девочка. Начало весьма неплохое, — подталкивает мою голову нажатием ладони к члену.
Я немо утыкаюсь губами в горячую головку, выделившую жемчужную смазку.
— Ауч… — выдыхает с глубоким рыком.
Тело Александра напрягается, выдав крупную судорогу. Он простонал, запрокинув голову, и надавливает сильнее ладонью.
