такому не подготовила! Он что с нами будет жить?? — вспоминаю содержание телефонного разговора.
— Конечно. Он же мой ребёнок.
Я тоже — хочется капризно фыркнуть мне. Но я всё время забываю, что не родная дочь ему. И всë же — любимая. Официально удочеренная. И терять любовь отца я не хочу!
— А почему не со своей матерью?
— Она давно умерла. Он жил в интернате.
— Господи… — страдальчески закатываю я глаза. — Ты хоть раз общался с публикой из интерната? А я — да! С твоей лёгкой депутатской руки, когда ты меня отправил в лагерь отдыха вместе с ними!
Таня кашляет в дверях, где-то на заднем фоне. Мысленно со всей злости припечатываю ей ладонью по спине.
— Они быдлят, бухают, наркоманят, пакостят, воруют и постоянно врут! — продолжаю я, повышая тон.
— Он мой сын, Ярославна. Его зовут Иван. Он хороший парень.
— Да откуда тебе знать — какой он?!
— Алексей Михайлович… — негромко пытается вклиниться Таня.
— Я хочу узнать! — игнорирует её отец.
Лицо идёт пятнами.
— Да, Боже… — взрывается мама. — Купи ему квартиру и тачку. Почему мы должны страдать от того, что ты когда-то там накуролесил…
— Ему — тачку?! — обиженно вскрикиваю я.
— А ну-ка молчать! — рявкает отец. — Иван будет жить с нами. Приготовь ему комнату, Ольга. А Ярославна, прикуси свой язык, ясно?
— Ясно… — сдуваюсь я.
Когда папа в таком настроении, лучше не спорить.
Брат! Не было печали…
Гопник, какой-нибудь, да?
— Папочка я тебя умоляю, давай после моей днюхи, а? — складываю умоляюще ладони. — Я не хочу, чтобы мои друзья…
Таня кашляет громче и настойчивее. Да чтоб еë!
Синхронно оборачиваемся.
Подпирая плечом косяк арки и сложив на груди руки, рядом с ней на входе в столовую стоит парень с небольшой спортивной сумкой и гитарой в чехле за спиной.
Смотрит на нас так, как я бы смотрела, возможно, на клубок неядовитых змей, в который нечаянно наступила. Я не боюсь змей… Просто — брезгую.
Отец раздражённо ставит со стуком бокал.
— Таня… — с досадой зажмуривается, сжимая переносицу.
— Да ладно, — пожимает плечами парень. — Зато всë сразу понятно.
— Иван, — встаёт отец. — Это моя вина…
Уводит его в кабинет.
Обиделся он! На четыре ляма отца развёл с порога… Тот перед ним теперь стелиться будет, — бешусь я. Бедный родственник!
Тоже с грохотом ставлю бокал, расплескивая сок.
— Я пойду, мам?
— Сиди, — цедит она, сминая салфетку.
— Там — Эдик.
— Теперь у нас только Иван в приоритете, — недовольно.
Пипец…
Глава 3 — Бастард
Алексей Михайлович, вспоминаю я.
— Ты присаживайся, Иван, — нервно улыбнувшись, показывает мне на кресло.
Обходит свой монолитный бордовый стол, садится в кожаное кресло. Но не опирается на спинку. Что-то растерянно перекладывает туда-сюда. Плечи напряжены. Решительно отодвигает от себя файлы с документами. Поднимает на меня взгляд.
Мы зависаем, разглядывая друг друга. У меня сводит челюсти от напряжения. Отец?.. Я на него похож. Без всякого теста на ДНК очевидно. У нас даже одинаковый залом на лице — ямочка от улыбки. С одной и той же стороны.
Присаживаюсь напротив.
— Иван… Это я виноват. Не предупредил, не подготовил морально семью. Им как снег на голову… Они обе извинятся.
— Зачем? — усмехаюсь прохладно. — Искренность дороже вежливости.
— И всë же.
— Не стоит, Алексей Михайлович. Извинения мне будут ещё более… неприятны.
— Алексей Михайлович… — хмурится, отрицательно качает головой.
— А как? — пожимаю плечами.
«Отец» как-то… вынужденно. И если уж по-честному, ничем пока не заслуженно.
Переводит тему.
— Я хочу поблагодарить тебя, что ты не отказал.
— Надеюсь, Вы будете хорошим мэром.
— Я бы хотел оказаться в первую очередь хорошим отцом для тебя.
— Во-вторую, — поправляю его, продолжая равнодушно улыбаться. — Искренность дороже вежливости, ладно?
— Хм… — вглядывается в глаза. — Какой ты… Ершистый. Очень рад знакомству… сын, — просаживается его голос.
— Я бы не торопился радоваться. Вряд ли я впишусь… Вот в это всë, - обвожу взглядом кабинет. — Вы же личное дело моё наверняка запросили. Ваша наследная царевна права! — развожу руками.
В детстве я отжигал по беспределу, пока Бес меня за шкирку не выдернул.
— Ты маленький был… Не понимал.
— Да всё я понимал.
Просто по-другому там было никак.
— Ты выводов не делай пока, хорошо, Иван. Ярославну я разбаловал, каюсь. Но в душе она девочка хорошая. Она переосмыслит, когда узнает тебя ближе.
— Не узнает.
— Узнает! — давяще.
Ноздри рассерженно вздрагивают.
— Мне важно, чтобы мои дети не были по разные стороны баррикад. Я с ней обстоятельно поговорю.
— Аа…
Отлично, я ещё и публично должен с этой змеёй дружить? Ладно… Должны будете, пацаны, вспоминаю я группу мелких, что отобрал Бессо. Там среди них одна девчонка, Стася. Малая, но офигенная. Пацанов только так месит. Пусть ей повезёт попасть к Бесу, как мне когда-то.
— Ты, Иван, не стесняйся, сразу скажи, если этот переезд какие-то проблемы твоему спортивному графику создаёт. Будем оперативно решать, — переходит на деловой тон Алексей Михайлович.
— Ну есть немного, конечно. От метро до вас проблема добраться. А такси на вашу «Рублевку», как путёвка в космос стоит.
— Будем решать. Скинь мне свой график.
— Ну и турник не помешал бы.
— Будет. Что-то ещё?
— Да всë… - пожимаю плечами.
Алексей Михайлович снова зависает, глядя мне в лицо.
— Ты извини, что так вышло, Иван. Я про тебя не знал.
Киваю. Ну чо я ему могу сказать? «Извини…» Простые все такие…
— А ты обо мне? — виновато.
— Мама что-то там показывала на фото. Но я мелкий был. Не запомнил особо.
