– С ума сошли? – Лина не поверила ушам. – При чем тут он?
– Как же без нашего красавчика? Он ключевая фигура, – тонко улыбнулась Эшли и внимательно поглядела в лицо: – Вы ведь не будете отрицать, что были любовниками? Ой, вы побледнели? Я попала в точку?
– Вы много на себя берете, мисс Снайпс, и лезете не в свое дело, – отчеканила Лина, осушила стакан и прижала ладонь ко рту.
– Я выполняю долг по отношению к Яну. Защищаю его интересы.
– Интересы Яна? – Лина поднялась и посмотрела на Эшли сверху вниз:
– Что бы ни происходило между мной и Берри – это было до замужества и касается нас двоих, ясно?
– Вы не поняли. Речь не о вашей измене – по крайней мере, не о физической. Я знаю, что между вами ничего нет.
– Знаете? – Лина расхохоталась, не заботясь, кто её услышит. Налила в пустой стакан еще виски, выпила и перевела дыхание:
– Вы не можете этого знать.
– Тем не менее – это так.
– Откуда?
– Господи, от Кристофера естественно!
Лина обессиленно плюхнулась в кресло, провела ладонью по мокрому лбу. Внутренности горели, но кожу знобило, язык впечатался в небо. Она отпила глоток и подождала пока шотландский огонь проложит дорогу в желудок.
– Вы говорили с ним обо мне?
– Мы говорим с ним о многом, я упоминала, что мы дружны…
– Помню, – перебила Лина – Значит вы дружны с Берри, и с моим мужем тоже дружили?
– Я дружу со многими мужчинами.
– Хотите сказать – вы с ними спите?
– Понимайте как вам ближе, – Эшли раздраженно повела плечом. – Но речь не обо мне. Ваше наследство, дорогая, способно вскружить любому голову и…
– Заткнитесь, Эшли, – посоветовала Лина.
– … и если, вы рассчитываете таким образом привлечь Кристофера, спешу огорчить. Ему плевать на деньги. Если вы вменяемая, как утверждаете, – оставьте его. Ему не нужны вы и ваши деньги, – мягко проговорила Эшли. – И поверьте, это к лучшему.
– Как вы смеете? – Лина сжала в кулаке стакан, чтобы не запустить в белокурую голову. – Вы переходите черту гостеприимства. Я больше не хочу вас слушать!
– Простите, если делаю больно, – вздохнула Эшли, – но вы должны знать – наследство Олсена интересует его мать. Над вашей головой кружат стервятники. Я советую не тянуть, и поскорее выйти замуж за Старкова.
– Что?!
– Этого хотел ваш покойный муж. И я ему обещала.
– Заняться сводничеством на его похоронах?
– Иисусе! Не могу поверить! Ян женился на идиотке! – всплеснула Эшли руками.
– Вложить в мою постель Старкова, или ещё кого, для сохранения и приумножения капитала – верх циничности! Не пытайтесь меня убедить, что это идея Яна!
– Да что вы за ребенок?! Ян заботился о вашей безопасности. Что удивительного, что он выбрал вам мужа?
– Вы отвратительны, лицемерны и жестоки! Я вообще не собираюсь замуж!
– Но, обязаны выйти. Только не за Берри. Этого я вам не позволю.
– Обязана? Не позволите? – Лина с грохотом поставила стакан на стол. – Если я решу обзавестись мужем, то выйду хоть за Берри, хоть за черта, не спросив разрешения ни у вас, ни у кого-либо еще!
– Тем самым доказав – непроходимую глупость! – Эшли хлопнула в ладони. – Послушайте, Лина, я люблю Кита, правда люблю, но это не делает его лучше! Хотите сломать себе жизнь? Валяйте! Звоните ему прямо сейчас! А вернее Марии, чтобы наверняка! Она всё устроит в лучшем виде, украсит сына лентой и пришлет. Вам подать его на День благодарения или на Рождество?
– Заткнись! Заткнись немедленно! – Лина прикрыла уши. – Убирайся из моего дома!
– Вам не помешает подучиться манерам, миссис Олсен. До сих пор несет трущобами и нищими кварталами.
Лина вздрогнула. Глаза застелила кровь. В долю секунды она оказалась напротив Эшли. Ладонь взметнулась и обрушилась на гладкую кожу пощечиной. Бесформенное пятно расползлось по припухлой щеке с очаровательной ямочкой до самого уха.
– Меня тошнит от тебя, – покачиваясь на каблуках, Лина сплюнула через плечо презрительным жестом Джулии.
Эшли взяла с каминной полки сумочку и подошла к двери:
– Вас от себя тошнит, дорогая. И от виски.
Глава 2
– Как в старые времена! – воскликнула Натали. – Юлия Владимировна, вы помните, как мы собирались в вашей кухне, и вы угощали нас пирогами?
– Стол был другим... меньше, – улыбнулась мама и взяла у Ханны блюдо с запеченными овощами.
– Как здорово говорить по-русски! Я балдею! Так соскучилась, а вы? Иногда прошу Грега обращаться ко мне дома на русском, но муж выражается так неуклюже. Мне не хватает терпения его поправлять. А вот Лукася знает уже несколько слов, я учу его няню – она филиппинка. Откровенно говоря, не думаю, что у нее склонность к языкам – слишком толстая и ленивая. Милый, хватит бросать еду! У Лины нет собачки. – Натали вытянула из кулачков трёхлетнего сына корку хлеба. – Я говорила, что мы завели семью плющевых рыжих шпицов?
Отчим с мамой и Андрей Старков кивнули. Лина глядела перед собой, не принимая участия в потугах Натали реанимировать унылый вечер – первый семейный ужин после похорон.
– Васька, ты бы тоже завела собачку! Это так весело и шумно! Когда ребёнок возиться со щенками, я готова задушить их от восторга…
Андрей со звоном уронил вилку на тарелку. Натали покраснела и замолчала.
– Василина, мы можем побеседовать? – он поднялся.
– Вау, Андрюша, браво! Ты изъясняешься как чёткий английский джентльмен. Даже твой русский какой-то пыльный. Надо же, как мило! – всплеснула руками Натали.
– Не паясничай, – отрезал Андрей.
– Ой, держи-держи, Старков, ты теряешь лицо!
Маленький Лукас восторженно завертел головой, восхищенно захлопал ладошками следом за мамой, выпрыгивая из детского стульчика.
– Перестаньте! – Лина укоризненно посмотрела на друзей. – Мама, пожалуйста, попроси Ханну приготовить кофе. Мы скоро.
Она механически повернула к кабинету, но перед дверью остановилась. Неприятные разговоры преследовали по пятам. Посмотрев в серьезное лицо Андрея, Лина взяла его под локоть:
– Давай подышим воздухом?
Они вышли в сад. Слабый ветер лениво обдувал плечи. Над головой мирно разговаривали верхушки вязов, покачивая тяжелой кроной. Ряд фонарей освещал широкую дорогу, вымощенную серым камнем; постепенно истончаясь, она вела в темноту, петляя меж разваленных кустов боярышника.
Андрей кивнул на скамейку, втиснутую в живую нишу зеленых грабов:
– Присядем?
Лина опустилась на обточенное временем потемневшее дерево и окинула взглядом ладную фигуру; нахмурилась, впервые заметив, что русые волосы отливают в электрическом свете серебром. Начинать седеть в тридцать пять, должно быть, рано... Андрей извлек из кармана плаща белую коробочку с логотипом Графф и протянул ей. С мягким щелчком откинулась крышка. Лина зачаровано глядела как на фиолетовом бархате засверкали веером сотни маленьких лучей. Помедлив, Андрей взял ее руку, застывшую на коленях ладонью кверху, и надел на палец кольцо. Лина моргнула и перевела глаза на левую кисть, где как влитое сидело обручальное кольцо Яна.
– Василина, выходи за меня замуж, – натянуто и неестественно громко произнёс он, и уже тише добавил: – Свадьбу можем отложить до следующего года. О помолвке объявим накануне, например, за пять-шесть месяцев.
Опустив голову, Лина разглядывала руки. После разговора с Эшли она ждала, чего-то, подобного – представляла, как Андрей начнет, что она ответит. И растерялась... Широкоплечая фигура напряженно застыла, словно ожидала приговора. Лина взглянула в бледное лицо, чуть скрытое тенью деревьев. Какой ответ спасет его?
– Я, гм… – Она откашлялась и покрутила на пальце бриллиант в три карата, оправленный лучшими английскими ювелирами в белое золото: – Ты же... давно меня не любишь.
– Как ты можешь быть уверенна? Ты когда-нибудь пыталась это выяснить?
– Хорошо. Ты меня любишь?
– Да, – ответил Андрей, не раздумывая.
