Желает, чтобы я его маленькую сучку по залу покрутил? Не вопрос.
— Пожалуй, разомнусь. — Со скрипом отодвигаю стул.
Его свинячие глаза-пуговки сверлят меня, девчонка ругается себе под нос, и это доставляет мне удовольствие.
— Будь осторожен, — предупреждает друг.
У него есть дочь. А у меня никого нет.
Мне нечего терять. И я ненавижу сидящую напротив сволочь. Сейчас весь смысл моей жизни сосредоточен на мести ему, и я отомщу, чего бы мне это ни стоило.
— Я, — театрально вздохнув, — передумала танцевать, — пасует любительница бить незнакомых мужиков по роже.
Ну ничего, за этот инцидент она в скором времени встанет передо мной на колени, и я её угощу очень необычным мороженым.
— Не капризничай, малышка, иди, тебе же хотелось. — Кажется, кто-то не любит, когда с ним спорят. — Пусть Алекс хоть чуть-чуть ощутит, как мне с тобой повезло, пусть позавидует. У него такой конфетки никогда не будет, — скалится Попов, затем заходится громкиим свинячьим смехом, близкое окружение хором вторит, поддерживая охренительно забавную шутку.
Смейся, Попов, пока зубы целы.
Девчонка подчиняется. Выходит из-за стола и смотрит на меня исподлобья.
К друг другу на танцполе мы подходим как бык и тореадор во время корриды. Мне бы красную тряпку. Я б набросил её девке на голову, закинул на плечо и унес в свою берлогу, показать, как бывает хорошо с настоящим мужиком. На Попове ей самой придётся прыгать. А я так её отделаю, что неделю ходить не сможет, а ноги свести — и того дольше.
Я уже понял, что передо мной лживая продажная стерва, а она осознала, что я грязный говнюк, мечтающий её тупо трахнуть. Никаких секретов. Просто идеально. И флюиды, они, несмотря на ненависть, между нами есть. Я их чувствую.
В зале звучит что-то вроде танго и я сжимаю ее пальцы, положив руку на талию. Хотелось бы ниже, но с этим пока подождём.
— Итак, ты готова лечь под старика ради денег? В свой первый раз?
Я сдавливаю её пальцы и задаю бешеный ритм. Откуда этой малолетке знать, что я хорош в определённых движениях?
Она никак не отвечает. Гордо отводит лицо в сторону, как бы нарочно держится отстранённо, но при этом по-женски плавно и пластично подчиняется моему ритму. От неё веет жаром. Она горяча, как расплавленное олово. Врожденная сексуальность этой девушки сносит крышу. Попов не зря в неё так вцепился. Она великолепна.
— Как же называются девушки, продающие свою девственность за деньги? О, кажется, я вспомнил ответ! Шлюхи.
Она медленно приближается к моему лицу, жмётся грудью, так что меня прошибает током, а затем шепчет на ухо:
— Ты отвратителен.
Затем, чуть отстранившись, расплывается в нежной улыбке.
Меня клинит. Свернуть бы ей шею. Обычно бабы млеют передо мной, и эта дрянь пялилась, а тут решила строить из себя хрен знает что. Это конкретно раздражает, и я, впившись пальцами в кожу на её талии, сгребаю ткань в кулак. Бешеная девка.
Смотрю на её губы и на шею, где отчаянно бьется пульс.
— Ты вся дрожишь, маленькая лгунья.
— Это от страха, самодовольный индюк.
Начинаю водить пальцем по её спине и замечаю, как на голых плечах поступает гусиная кожа.
— И на коже мурашки.
— Это от холода.
— А если я проведу по ней языком?
Она нервно дёргается, хватая воздух носом. Врёт. Дышит слишком часто, грудь ходуном ходит. У меня такие же ощущения. Попов вместе со своими друганами-подчинёнными сваливает в сторону курилки.
Резко жму девчонку к себе, пусть почувствует, что её ждёт, когда она сдастся. Её кобель погубил мою сестру, и я ни перед чем не остановлюсь ради мести.
Глава 3
Я возвращаю мелкую хитрую сучку на место и, поправив пиджак, сажусь за стол сам. Попова всё ещё нет. Мы с ней переглядываемся, у неё такой взгляд, будто я уже валяюсь у её ног.
— Курочки мне не подашь? — обращаюсь я к ней, вальяжно сидящей напротив.
Она игриво облизывает губы и наклоняет голову к плечу. Нарочито медленно поднимает глаза и смотрит, улыбаясь.
— Я тебе не официантка. Возьми сам.
Вот жеж… Слов нет.
Привстаю, придерживая галстук, тянусь к блюду самостоятельно.
— Спасибо, — смотрю на неё исподлобья, зло работая желваками и скулами, намекая на то, что она ни хрена не подала мне. — Сама-то чего не ешь? Диета?
— Я сюда не есть пришла.
— А вот отсюда поподробнее. Зачем же ты сюда пришла?
Она снова улыбается.
— Я сюда пришла выводить из себя таких, как ты.
И снова пауза, от которой стынет кровь. Медленно откидываюсь на спинку кресла, поднимаю на неё глаза.
— Таких — это каких?
— Наглых, спесивых мудаков.
Я резко дёргаюсь вверх. За моей спиной едва не падает стул. Желание только одно — схватить её за холку и, впечатав в салат лицом, задрать юбку и… Чтобы знала, кто тут хозяин. Она что, вообще охренела? Кем она себя возомнила? Я миллионами уже ворочал, когда она в детском саду к горшку приучалась. Так и стою над столом, сжимая кулаки и сдавливая челюсть.
— Тише, друг! — Хватает меня Лев за руку. — Ты же видишь, она специально тебя провоцирует. Сядь.
Девка снова улыбается. И беспрерывно смотрит на меня.
За спиной слышен рогот.
— Ты чего стоишь, Сашка? Памятник изображаешь? Не надо, у нас тут стулья бесплатные, — издевается Попов. Ничего, ещё поквитаемся. — Это после танца с моей лапочкой ты сидеть уже не можешь?
Ха-ха, как, блдь, смешно, уссаться просто.
— Тачку пойду проверю, сигналка сработала. — Толкаю ногой стул, медленно разворачиваюсь и выхожу из ресторана.
На воздухе злость немного отпускает. Вот же дрянь малолетняя. Возомнила себя хер знает кем. Я ей что, пацан-одногодка? Раз поповская подстилка, то думает, всё можно?
Проститутка.
Подхожу к своему джипу и кладу ладони на блестящую чёрную крышу. Холодный метал остужает. Ночь окутывает мистическим туманом.
За спиной слышится чёткий стук каблуков. На долю секунды в мою больную башку приходит мысль, что это мелкая стерва пришла со мной, как говорится, «доругаться». Но меня обливает ароматом совсем других духов. Те были сладкие, девичьи, а эти — тяжелые женские. Непохоже. Хочется отодвинуться и нахвататься открытым ртом свежего воздуха. Только ещё одной бабы мне сейчас и не хватает.
— Привет, заметила тебя и не стала подходить, неудобно всё же.
Оборачиваюсь.
— Да, не будем двигаться по кругу.
Отвечаю наугад. В моём вкусе дамочка: пухлые губы, большие глаза, фигуристая. Видимо, я с ней спал. Чисто интуитивно догадываюсь, что неудобно ей из-за её семейного положения. Наверное, есть муж и дети.
— Раньше тебе это не мешало.
Она так на меня смотрит, что даже мне становится дискомфортно. Я её, наверное, послал, а она посылаться желания не изъявила. Но если она замужем, то с её стороны это очень даже нехорошо.
Но вместо того чтобы расслабиться, поддавшись женским чарам, ощущаю непреодолимое желание отодвинуться.
Мне надо с мелкой заразой разобраться. Кстати, как раз сейчас она вместе со своим папиком выходит на крыльцо.
— Эмм, давай не будем, — ещё бы вспомнить её имя, — я устал, — наблюдаю за тем, что происходит за её спиной, чуть вдалеке.
Декоративная подсветка ярким пятном выделяет негармоничную пару и его охранников. Попов снова лижет ручку малолетний выскочке, она кутается в короткую шаль, шикарное платье стелется по полу. Девка выглядит дорого и изысканно, вся сияет, этого не отнять. Богатый боров рядом с ней смотрится никому не нужным и совершенно нелепым приложением.
— Я не понимаю, что тебе мешает, Саш? Это ведь я изменяла мужу, а не ты.
Возвращаю внимание собеседнице.
Смотрю в очень красивое лицо миниатюрной брюнетки и как будто не узнаю его. Да, судя по всему, у нас было, но уже и неважно что именно.
— Я скучаю, очень бы хотелось повторить, — заглядывает стоящая возле меня девушка в глаза.
Что именно ей хочется повторить, я в упор не помню. Некрасиво, конечно, но как есть. Девушка пялится на меня с нескрываемой надеждой.
