самом деле, что он ко мне прилепился. Разве у меня на лице не написано, что я неудачница!? Только я могла потерять работу мечты по глупости.
Боже мой! У меня больше нет работы!
Это осознание с новой силой атакует мозг. И на глаза наворачиваются слезы. Как представлю, что, потеряв эту место, снова придется сидеть на сайтах. Искать подходящие вакансии. Заполнять резюме. И по совместительству подрабатывать где-нибудь уборщицей в магазине. Сердце делает удар, и от разочарования сжимается в комок.
Видение прошлого такое живое и яркое, что кажется я оттуда и не возвращалась. Обреченность сжимает горло ледяными клешнями. Но я все же делаю усилие над собой и произношу хрипло:
— Первый. Мне на первый. — Я встаю слишком резко, и парень невольно отшатывается от меня. Отходит в сторону.
— Ну, ладно. Первый так первый. Вам точно не нужна помощь?
Незнакомец выходит из лифта, но оборачивается, придерживая дверь.
— Точно нет, — утвердительно киваю головой, что же он никак меня не оставит? Я отворачиваюсь, делаю вид, что теряю к мачо интерес, устремляю взгляд на часы. Но когда чувствую, как его взгляд ощупывает меня, я поднимаю на него взгляд, не моргая:
— Что-то еще? — грубова-то бросаю.
Улыбка, которая была на его лице, медленно тает.
Я уверена, он не ожидал от меня таких слов. Ведь до этого скорее всего ему никто не говорил таких слов. И если бы не мое увольнение, то и я бы этого не сказала.
Он еще немного смотрит на меня, затем отпускает створки:
— Будьте осторожны, — напутствует он, отходя в сторону.
— Непременно, — отвечаю ему тогда, когда двери лифта закрываются.
Заледенелыми пальцами, набираю номер такси: время ожидания — почти пятнадцать минут. Ну вот! Сегодня точно все идет кверху задницей. Можно было поехать на маршрутном такси, но идея тащиться через весь город с огромной коробкой мне совсем не по душе.
Обреченно плюхаюсь на кожаный диванчик. На душе так гадко, что хочется просто сдохнуть, но не возвращаться в квартиру, которую я делю с братом на пополам. Я так была рада этой работе. Но видно не судьба. Чтобы хоть как то скоротать время, открываю сайт с вакансиями. Всего двух минут просмотров хватает, чтобы понять, насколько все плохо: средняя зарплата и близко не стоит с той, которая у меня была здесь.
Чертов придурок. Все из-за этого Русланчика. Очень не вовремя вспоминается мое обещание Гришке, а точнее обещала я это скорее себе, что в конце лета, обязательно поедем на море. Впервые в жизни. Но какое там море, если нам нечем будет отдавать кредит, то нас в ближайшем будущем могут выселить из квартиры из-за моего братца? А теперь, благодаря моей оплошности, печальные перспективы на расстоянии вытянутой руки. Я же ведь нутром чуяла, что не все так хорошо между Русланом и боссом, но ведь этот подлец, как будто загипнотизировал меня.
Брр! — тряхнула головой.
Кажется, нужно избегать общения с мужчинами, а то у меня с ними не ладится. Тут же не преминул вспомниться и незнакомец в лифте. Я явно притягиваю к себе странный контингент мужчин. Нужно бы с ними держать ухо востро… Но так как у меня больше нет этой работы, то и держать больше нечего.
В руках завибрировал телефон, указывая на входящее смс. Открываю, вижу что приложение прислало уведомление о том, что таксист отменил заказ. Вот жиж. Гад. Глубоко вдохнув и со тяжело выдохнув. Повторяю заказ. Черт! Ждать еще придется двадцать минут. Ну что ж за день-то?!
Не в силах больше бороться с отчаянием прячу в ладонях лицо, тихо всхлипываю. Лучше здесь, чем перед сыном. И тем более братом. Он — это последний человек, который должен видеть мою слабость. А этих людей, что окружают меня, я все равно больше не увижу.
Не знаю, сколько проходит времени. Но вдруг я чувствую легкое прикосновение к своему плечу. Поднимаю глаза. Андрей Валерьевич?!
От неожиданности я вскакиваю, чуть снова не запутавшись в своих ногах. Вытираю слезы, чтобы не показывать чувств.
— Господи! Андрей Валерьевич, извините. Такси задерживается. Я сейчас уже уезжаю.
Стараюсь говорить ровно, но голос все равно дрожит.
А начальник спокойно произносит:
— Анна, возвращайтесь на свое рабочее место…
Андрей Валерьевич говорит что-то еще, но я уже не вникаю. Кажется, я никогда не слышала слов прекраснее. «Возвращайтесь». Ох, босс, не подведу! Никогда больше не подведу! И дальше порога не пущу ни одного подозрительного родственника! И иных сомнительных личностей. Еле сдерживаюсь, чтобы не запрыгать на месте и не захлопать в ладоши. Но этого делать нельзя. Зато вместо этого я подхватываю коробку с вещами и, чуть не касаясь Владимира, огибаю его и мчусь к лифту. Прощайте, неприятности, вы теперь снова далеко!
Поднимаюсь на этаж, смотрю на стул, от которого у меня от долго сидения часто болит спина, на спикерфон, из-за которого у меня иногда сердце останавливается… и понимаю, что я так к ним прикипела, что долго бы еще скучала вспоминая свое рабочее место. Да и сейчас я уверена, что нет условий лучше для работников, чем здесь.
День пролетает незаметно. С Андреем Валерьевичем больше не пересекаюсь, но звонки сегодня льются бесконечно, и я встаю только под самый конец дня. Спина гудит жутко, голова болит. Но я все равно счастлива. Я преодолею все трудности. И одна из них — мой брат.
Подпитываемая усталостью и праведным гневом, я незаметно преодолеваю долгую дорогу, погрузившись в свои мысли. Все пытаюсь грамотно скомбинировать аргументы, чтобы заставить Витю выйти на работу. Потому что я не позволю похоронить сына из-за его долгов!
Во дворе темно. Ближайший фонарь давно перегорел, и никто до сих пор не озаботился сменить ему лампу. В подъезде царят неприятные запахи, и я привычно закрываю нос, проходя мимо подвала. На третий этаж поднимаюсь пешком и уже на лестнице слышу громкую музыку и отборный мат из-за приоткрытой двери. Моей двери.
В очередной раз радуюсь, что оставила Гришу у подруги, живущей на пятом этаже. Витя зачастил бухать и приводить домой сомнительные компании, и я боюсь оставлять сына с ним.
«Композиция» меняется на очередные завывания, которые даже сложно назвать песней. Захожу в квартиру, скидываю туфли. И слышу запах гари.
Бегу на кухню и обнаруживаю обугленные дольки чего-то. В квартире стоит густой смог, где слабо чувствуются нотки дешевых сигарет. На полу — осколки моей любимой чашки. В раковине — гора грязной посуды.
— Привет, сестренка! —
