Моему брату пришлось бы сильно облажаться. А он никогда не делает этого. Ну, почти никогда… если не появляется прекрасная женщина. В отличие от меня, у него есть плохая привычка позволять своему члену отвлекать себя. Всегда. Таким макаром, однажды, он начал заигрывать с Бриттой в офисе. Жаль, что сейчас у него нет какой-нибудь избалованной знойной любовницы, так, по крайней мере, говорят мои шпионы. Хорошенькое отвлечение с силуэтом песочных часов в постели Гриффа очень помогло бы в моем деле.
Когда официанты принесли наши напитки, погас свет. Все повернулись к сцене, расположенной в одном конце тесного спорт-бара. О, живое представление. После ужасного номера прошлой недели, я надеялся, что мы пропустим шоу.
Но потом я увидел ее.
Кривая улыбка. Рыжие волосы. Летящие черные стрелки над смеющимися синими глазами. Ярко-красная помада. Дешевое платье леопардовой расцветки. Тонкая талия. Гладкие ноги. Черные туфли на невысоком каблуке, видавшие лучшие дни. Не думаю, что в нормальной обстановке, взглянул бы на нее дважды, но в ней было два бросающихся в глаза фактора: очевидная жизнерадостность и отличная грудь.
Грифф тоже не сможет устоять.
Я развернулся на своем стуле, чтобы посмотреть, как она ловко и уверенно взяла микрофон. Ей было комфортно на сцене.
— Приветствую, Лахайна. Меня зовут Кили Саншайн. Я собираюсь спеть вам несколько своих любимых песен, а поскольку я одинокая девушка в разгаре засухи, то, вероятно, все они будут о сексе. После выступления, если захотите изменить это, то можете купить мне выпить, — подмигнула она.
У нее определенно был шарм. Грифф оценит это, вкупе с чувством юмора.
— Я был бы более чем счастлив прервать ее засушливый период, — прошептал Роб мне в ухо, пока маленькая группа музыкантов кивала друг другу.
Кили Саншайн, однозначно псевдоним, закрыла глаза, когда первые аккорды музыки начали выводить причудливую старинную мелодию. Знакомую. Знаю, что слышал песню, но не мог узнать, пока она не дошла до припева. Затем, покачивая в такт бедрами, она пропела, что не хочет никого другого. О том, как она касается себя и думает только обо мне.
О, да.
Тридцать секунд, именно столько ушло у меня времени до первой эрекции на нее. А я крепкий орешек. В свои тридцать три, у меня не было привычки дрочить или смущаться рядом с девушками. Как это происходило, к примеру, лет пятнадцать назад.
Когда она ловко перешла ко второму куплету, я представил ее обнаженной, красивые груди смотрят в потолок, ноги в воздухе. В моем воображении, она потянулась к своей обнаженной киске, которая, как я догадывался, могла быть не именно такой, но так она выглядела в моих фантазиях. Гриффу тоже нравились гладкие, это было единственное, в чем наши мнения совпадали.
Пока Кили убеждала каждого из присутствующих, что опустится на колени и сделает все для того, кому поет, она не смотрела ни на кого в частности.
Ей следовало смотреть на меня.
Но она, казалось, потерялась в этой песне, в своей страсти к музыке. У нее был удивительно чистый голос с небольшой хрипотцой. Еще один плюс.
Когда песня подходила к концу, ее ахи-вздохи становились все более хриплыми и низкими, более образными. Дерьмо, посреди сцены у нее случился оральный оргазм. И да, я поерзал, борясь с желанием вынуть свой твердый член из ширинки. Ничего не смог с собой поделать. Я — парень, а Кили Саншайн источала секс.
Старая классическая песня группы «Дивинил» завершилась сердечными аплодисментами. Должен согласиться, что эта лисичка — гений по сравнению с представлением прошлой недели, похожим на скрип двери, поставленный на повтор. На ногтях пальцев ног Кили я заметил черный лак, а группа начала новую песню.
Старая джазовая композиция, которая пьется так легко, что заставляет вас улыбаться. Но они модернизировали ее с помощью гитары и барабанов. И, тем не менее, я хорошо знал это произведение, потому что мой дед любил его. Классика Эдди Кантора 1929 года "Макин" Вупи. Она поет ее, как Рейчел МакФарлейн, мягко и соблазнительно.
Должен заметить, что я был очарован. Не мог не смотреть на ее рот. Ее пухлые губы будут прекрасно смотреться, когда обхватят член. Например, мой.
Когда джазовая композиция завершилась еще большими аплодисментами, Кили начала еще одну старую песню. Я подозревал, что у нее была душа меломана. Это оправдывает ее легкий уклон в старину.
После сексуального, ритмичного вступления, она, едва не целуя микрофон с придыханием поведала, что приворожила меня, потому что я принадлежу ей. Прямо сейчас, я не мог с этим поспорить, особенно когда ее слова вспыхнули ярче солнца.
От ее слов у меня побежали мурашки.
Бритта наклонилась ближе к моему уху.
— Подбери слюни.
Я бросил на нее уничтожающий взгляд, но она была права. При нормальных обстоятельствах, я бы дождался окончания выступления Кили Саншайн, купил ей выпить и проложил бы сладкими речами путь в ее трусики на всю ночь. Но прямо сейчас потребности моего бизнеса перевешивали потребности члена.
Если Грифф увидит эту женщину, особенно, если ее немного преобразить, то он будет ее со всеми потрохами. Кстати, а это великолепная идея. Я должен выяснить, как мне познакомить этих двоих, по-быстрому, чтобы он прекратил думать о недвижимости Стоува с видом на береговую линию.
И, тем не менее, я могу намекнуть на это Бритте, не расстраивая ее.
— Отъебись, — проворчал он вместо этого.
Бритта усмехнулась.
— Ну и сволочь ты.
— Так и есть, — и горжусь этим. Это лучший способ добиться успеха в бизнесе.
— Это семейная черта Ридов.
Она права. Мой старик также является отменным наглядным примером морщинистого ануса. Я хорошо научился у него. Мне немного интересно что за молодую штучку он трахает в своем офисе, пока мама с головой зарылась в деятельность леди, основанную на пустых разговорах, но они переехали в Сан-Диего. Больше это не мои проблемы. Единственное что меня раздражает, это то, что они забрали мою младшую сестру, но так и не уговорили Гриффа свалить вместе с ними. Он — настоящий сфинктер.
Ноты в песне Кили зазвучали выше и это привлекло мое внимание. Ее голос залетел прямо мне в ширинку и обвился змеей вокруг члена. Ее пухлые губы были подвижными и мягкими. Платье подчеркивало женственные изгибы бедер, которыми она покачивала в такт, пропевая последние ноты.
Я мог думать, что не посмотрю на нее дважды, но все это было чушью. Безусловно, я мог бы слушать ее часами. И думаю, что мог бы заниматься ею всю ночь.
Когда отыграли финальные ноты, аплодисменты прозвучали еще громче, словно аудитория поняла, что она была чертовски великолепна.
Кили покраснела и перевела в шутку нашу реакцию. Самой красивой была ее улыбка. Белоснежная, ослепительная, настоящая. Девушка наслаждалась вниманием толпы и, тем не менее, была едва ли не удивлена их энтузиазмом.
При взмахе длинные огненные волосы заблестели от лучей света и рассыпались по плечам, а затем грациозно упали ей на плечи. Она пожала плечами своему гитаристу, пожилому мужчине, выглядящему впечатленным.
— А теперь наша последняя песня в этом сете. Если у вас имеются пожелания, напишите их и опустите в кувшинчик, — она указала пустой сосуд у своих ног. — Мы вернемся через тридцать минут. Если у вас есть грязные предложения, то я рассмотрю их в баре, через пять минут, — она произносила слова, словно шутила.
Между тем, я был серьезен. На самом деле, я действительно размышлял над всей этой ситуацией.
Кили начала свою следующую песню, более современную поп-композицию. Без аккомпанемента, томным шепотом она признавалась, что не может удержать свои руки от себя самой и неважно, сколько усилий при этом прилагает.
Лично я предпочел бы, чтобы она и не пыталась.
Она покачивала бедром в ритме, слышимом только ей одной, до тех пор, пока на самой высокой ноте к ней не присоединилась группа. С флиртующей улыбкой Кили пропевала песню. Это был соблазнительно-шутливо-поддразнивающий напев.
