у них поубавилось.
А еще я, кажется, совсем не чувствую ног. Дико холодно.
«Бравые» парни после Ванькиного появления, конечно же, исчезают. Меня больше никто не трогает.
Со стороны все это выглядит странно. В голове крутится так много вопросов, но озвучивать их сейчас нет смысла.
Токман продолжает свой путь, я же стою посреди парка в одежде не по сезону и растерянно смотрю ему вслед. Кожу щиплет на морозе. Быстренько застегиваю молнию на пуховике, прижимаю к себе футляр и ору Ваньке вслед:
– Ты вот так просто меня здесь бросишь?
Со всех ног бегу за ним как ненормальная.
– Почему нет? – вздергивает бровь, ни на секунду не сбавляя шаг. – Не мое дело, помнишь?!
– Серьезно? Я скоро превращусь во льдинку, – взмахиваю руками, и скрипка снова летит в сугроб. – У меня губы синие! Видишь? – тычу себе в лицо, притискиваюсь к Ивану как можно ближе. Дергаю его за руку. – Посмотри! – всхлипываю.
Приветствую всех в моей новой истории!
Очень надеюсь, что книга займёт достойное место в вашем сердечке;)
Буду очень рада поддержке! Отмечайте роман звёздочкой, делитесь впечатлениями по первой главе в комментариях и конечно, не забывайте добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять ❤️
Тата
Он цепляется взглядом за мое лицо. Прищуривается. Смотрит пристально.
У него такие безумные глаза, что по моему телу невольно проползает холодок.
Сглатываю, сжимая губы в узкую полосочку. Мне нечем дышать. Кажется, я напрочь забыла, как это делать. В голове шумно. Такой мерзкий писк и больше ничего.
Ванькины зрачки мечутся из стороны в сторону. Он за мной наблюдает, ловит каждое движение. Каждый вздох.
Проходит пара минут, прежде чем его пальцы, что незаметно накрыли мою ладонь, исчезают.
Он делает шаг назад, а его губы расползаются в кривой усмешке.
– Если ты не дружишь с головой и шляешься в такой мороз в одних трусах, я тебе тут не помощник, – снова хмыкает и улыбается. Гаденько так улыбается. Глаза бы ему выцарапала.
Ванька возобновляет шаг, а я еще пару секунд нахожусь в каком-то ступоре. Меня словно поставили на паузу.
Ничего не соображаю. Сердце колотится как бешеное. Вот-вот прорвет грудную клетку. Дышать неимоверно тяжело. Меня словно подбрасывает высоко-высоко, а после резко и так болезненно швыряет о землю.
Не понимаю, когда это началось, но… в его присутствии… когда он рядом, я всегда чувствую себя иначе.
– Может быть, поможешь? – кричу, смотря на валяющуюся в снегу скрипку.
Ваня останавливается. Запрокидывает лицо к небу. Уверена, в своей голове он уже меня обматерил или проклял. Точно-точно.
– Азарина, почему в новогоднюю ночь? Почему ты свалилась мне именно сегодня?
– Я старалась, – вздыхаю, пялясь на его спину.
Ванька вытаскивает футляр из снега. Мне не возвращает. Просто продолжает идти вперед.
– Помедленней, я не успеваю, – спотыкаюсь об очередной ледяной сугроб. – Что ты вообще здесь делаешь?
Он как-то странно на меня смотрит и наконец-то сбавляет скорость.
– Живу. В том доме, – указывает на пятиэтажку в конце парка, – если ты помнишь.
– Точно, а я все думаю, знакомое место, – шепотом.
– Что?
– Ничего, – кусаю губы. – Я от Егора ушла, – сообщаю такую «важную» сейчас новость.
– Поздравляю, – звучит сухо.
– Мне негде жить…
– Домой возвращайся.
– Не могу. Я же ушла из дома, разве не помнишь? – снова облизываю губы.
– А должен?
– Фу, не делай вид, что я для тебя просто знакомая.
Фыркаю и ускоряю шаг.
Не знаю, в какой момент в мою голову закрадывается эта «гениальная» идея, но я на полном серьезе заявляю:
– Я переночую у тебя, – широко улыбаюсь, практически подобравшись к нужному подъезду.
Токман ничего не отвечает.
Больше скажу, вообще никак не реагирует.
С каменным лицом запускает меня в подъезд. Оказавшись внутри, протяжно всхлипываю.
– Боже, как тут тепло.
Растираю ладони друг о друга. Стуча каблуками о бетонные лестницы, медленно заползаю на третий этаж.
– И почему здесь нет лифта? – возмущенно вздыхаю.
– Потому что это пятиэтажка.
– И?
– Все, не беси меня. В квартиру уже заходи, Азарина.
– Почему ты вечно называешь меня по фамилии? У меня есть имя. Между прочим, красивое.
Вместо ответа Ванька заталкивает меня в прихожую, закрывает за нами дверь и включает свет.
Когда в небольшом коридорчике становится светло, первое, что я вижу, это свое отражение в зеркале. Красные щеки, синие губы, растрепанные волосы и растекшаяся по лицу тушь. Комбо просто.
Стягиваю с продрогшего тела куртку, и она медленно соскальзывает с плеч на пол. Сейчас в ней лишь холоднее. Она точно промерзла насквозь.
– В душ можно? – разделяю волосы пальцами вместо расчески.
– Прямо и направо.
– А полотенце?
Ванька с недовольной физиономией кидается в меня огромным махровым полотенцем и уходит на кухню.
Слышу шум включившегося чайника.
– Спасибо, – широко улыбаюсь и прячусь за дверью в ванной.
Горячие капли расслабляют. Тело начинает медленно отогреваться, а пространство вокруг заполняться паром.
Здесь невыносимо жарко, но это именно то, что мне сейчас нужно. Тепло.
Прикрываю глаза, подтянув колени к груди.
Как вовремя он сегодня появился. Если бы не Токман, я просто не представляю, чем бы для меня закончилась эта ужасная ночь.
Наше первое с ним знакомство произошло на даче. Они с Серегой вечно там что-то мутили, пока учились на последних курсах в Суворовском, и дальше, пока брат не свалил из страны. До сих пор неясно, что он там делает, учится или просто прожигает жизнь. Из вуза его давно отчислили, а отец готов прибить, если только Серый появится на пороге дома.
Токман же в этом плане полная противоположность. Будущий офицер. Курсант военной академии. Отличник боевой и политической. Весь такой правильный.
Я вообще не понимаю, как они с Серым могут дружить. У моего брата на уме только девки, тусовки и прожигание жизни. У Ваньки же идеалы, желание почтить память отца, который погиб на войне, и еще куча благородных целей.
Впрочем, несмотря на это, с Ванькой я познакомилась при весьма ужасных обстоятельствах. Для меня точно.
Мне было пятнадцать.
Я приехала на дачу, абсолютно не подозревая, что у них очередная тусовка, с которой все уже давно разбежались по кроватям. Конечно же,
