было белым.
Через тридцать минут я была дома — этот термин я использовала не совсем точно, потому что моя временная резиденция, эта дерьмовая квартира, расположенная над дерьмовым гаражом в дерьмовом городе, определенно не была домом. Я натянула новое зеленое платье без рукавов, поправив глубокий V-образный вырез, чтобы не было видно декольте. Затем я встала на цыпочки в ванной, пытаясь разглядеть себя в зеркале. Тот, кто обставлял это место, похоже, не заботился о том, как он выглядит от пояса вниз.
Я надела туфли на каблуках, которые купила сегодня, и пожалела, что у меня не было времени сделать педикюр. Было ли вообще место для педикюра в Клифтон Фордж? Вместо этого я порылась в сумочке в поисках флакона с горячим розовым лаком, который я бросила туда несколько недель назад для экстренной подправки. Я нанесла еще один слой и дала ему высохнуть. Теперь слоев было так много, что потребовался бы отбойный молоток, чтобы отколоть их все.
Я еще раз распушила волосы и накрасила губы. Шум из кузнечного гаража Клифтона доносился с пола. Лязг металла о металл. Гул компрессора. Приглушенные голоса работающих мужчин.
Пересекая однокомнатную квартиру, я подошла к единственному окну, выходившему на парковку внизу. Ряд сверкающих черных мотоциклов был припаркован у края участка, выстроившись в ряд и равномерно прижавшись к ограде из цепей.
Мой сводный брат владел одним из этих мотоциклов.
Как и мой отец.
Он был самым большим маминым секретом, о котором я узнала только после ее смерти. Рассказала бы она мне о нем в конце концов? Думаю, сейчас это уже не имело значения. За исключением нескольких раз, когда я была ребенком, а затем грубым подростком, я не спрашивала о нем. Мне не нужен был отец, когда у меня была мать.
Она была всем, что мне было нужно, и даже больше. А теперь она ушла, оставив меня разбираться с этой чужой семьей. Какие еще секреты мне предстоит раскрыть в Клифтон Фордж? Казалось, они просачиваются из досок ее гроба.
Из гаража вышел мужчина и направился к черному мотоциклу, который не блестел, как остальные. Это был единственный мотоцикл из всего ряда, на котором я ездила.
Исайя. Имя, которое преследовало мои мысли в течение нескольких дней.
Его походка была длинной и уверенной. В его шагах была грация, легкость в том, как поднимались и покачивались его сильные и узкие бедра. Но затем последовал стук, тяжесть при каждом ударе его ботинок о тротуар.
Это было похоже на страх.
Я могла бы посочувствовать.
Он оглянулся через плечо, и его взгляд остановился на моей машине, припаркованной у лестницы, ведущей в квартиру. Он долго смотрел на нее, а затем перевел взгляд на окно.
Я не пыталась спрятаться. Если он и видел меня сквозь грязь и пятна воды, это не имело значения. Скоро от его взгляда будет не скрыться.
С такого расстояния невозможно было разглядеть цвет его глаз, но, как и его имя, они постоянно присутствовали в моих снах. И кошмарах.
Зеленые, карие и золотые. Большинство классифицировали бы их как лесные и перешли бы к другим его аппетитным достоинствам — длинным ногам, твердому животу, точеным рукам, украшенным татуировками, и заднице, от которой не оторваться. Но эти глаза, они были изысканны.
Спираль цвета была окольцована жирным кругом темного шоколада. И хотя узор был интригующим, то, что делало их такими душераздирающими, — это демоны, скрывающиеся под ними.
В них не было блеска. Света. Они были пусты.
От его пребывания в тюрьме? Или от чего-то большего?
Исайя кивнул мне, а затем пошел к своему мотоциклу, усевшись на него, когда тот заурчал. Пора было ехать.
Мое сердце подскочило к горлу. Меня сейчас стошнит. Я сглотнула слюну во рту и вдохнула через нос, потому что времени на рвоту не было. Был почти полдень.
Я оторвалась от окна и вернулась в ванную, приводя в порядок те немногие вещи, которые я оставила на стойке. В то время как остальная часть студии была открыта, в ванной была дверь, что было хорошо, так как сегодня я буду делить это пространство.
Затем, убрав все вещи в дорожный чемодан, я рискнула посмотреть в зеркало.
Сегодня я выглядела довольно симпатично, более причудливой версией себя обычной. В каком-то смысле я была похожа на маму.
Черт возьми, мама. Будь ты проклята за то, что тебя здесь нет. За то, что заставила меня делать это в одиночку.
Я втянула воздух, не позволяя угрозе слез испортить тушь. Я засунула эти чувства глубоко, в темное место, где они останутся до тех пор, пока я не смогу позволить себе необходимую ломку. Сейчас было не то время, какой бы поганой ни стала моя жизнь.
Во-первых, это была моя работа. Уволившись, я убила свою мечту однажды стать адвокатом и работать рядом с великим Реджи Баркером. Были ли вообще в Клифтон Фордж адвокаты? Если да, то я сомневалась, что они специализируются на безвозмездной работе для женщин, подвергшихся насилию. И уж точно поблизости не было юридической школы. Это означало, что если я и найду работу, то застряну в качестве помощника юриста.
Прощай, работа мечты.
Далее, была моя квартира, которую я тщательно выбирала. На ее покупку я потратила все свои сбережения. Я медленно украшала ее, проявляя заботу и терпение, чтобы подобрать идеальные вещи, а не просто заполнить пустые пространства.
Прощай, дом.
Было мучительно думать о продаже квартиры, особенно когда я застряла в однокомнатной квартире, и не в шикарной. Нет, это была холостяцкая квартира с белыми потрескавшимися стенами и старым выгоревшым ковром.
Прощай, жизнь.
Я вышла из ванной, взяла сумочку и направилась к двери. Каблуки стучали по металлической лестнице, я держалась за перила, чтобы сохранить равновесие. Когда мои туфли коснулись тротуара, я поспешила к машине, не рискуя взглянуть на гараж.
Я избегала своего сводного брата Дэша и его девушку Брайс с тех пор, как приехала вчера. У них были вопросы о том, что я здесь делаю. Почему я живу в квартире Исайи. Как долго я здесь пробуду.
У меня были ответы, но я еще не была готова их дать.
Когда я незамеченной выехала с парковки, я протяжно вздохнула, а затем, следуя навигатору своего телефона, направилась в центр Клифтон Фордж.
По дороге я миновала широкую реку. Она протекала вдоль окраины города, окаймленная деревьями, которые колыхал ветерок. Солнце сверкало на ее текучих потоках. Вдали гордо возвышались синие горы. Это
