малышке, и без усилий подхватил ее вверх, вздрогнув, когда она случайно пнула ногой по чувствительному месту. Несколько лет назад муж получил серьезное ранение, и оно все еще причиняло ему боль, и, наверное, так будет всегда. Это было напоминанием о нашей старой жизни. Жизни, которую мы наконец оставили позади.
Брат-близнец Рути уже отпустил руку отца и подбежал ко мне, прыгнув мне на колени. Я спрятала лицо в его волосах и сделала глубокий вдох. Он пах мылом, потом, и, возможно, даже чуть-чуть грязью. Я улыбнулась. И вспомнила, как говорила своему мужу, когда подтвердилась моя неожиданная беременность: «Я слишком стара для этого.
Мы слишком стары для этого!» Он тогда только рассмеялся и напомнил мне, что я всегда была тем, кто говорил о неожиданных благословениях, началах с нуля и новых вызовах. Ну, я могу сказать, что наверняка наличие близнецов в нашем возрасте было и все еще остается вызовом. Но я никогда не была настолько полна оптимизма относительно будущего… несмотря на определенные вещи, которые узнала. И я люблю каждую его минуту. Мне не нравятся лишние растяжки на животе, которые появились вместе с двумя младенцами в моем животе, но даже в них есть красота. Я чувствую, что они говорят мне: «Посмотри на прекрасных детей, которых ты создала. Хорошая работа, Джинни».
Я наблюдала, как мой сын поднял руку к надгробному камню и положил крошечный пальчик на имя, выгравированное на нем, прочитав его вслух громко и четко, когда следовал по бороздкам. Закончив, он наклонил голову назад и посмотрел на меня.
— Прямо как мое имя, мамочка. Его имя такое же, как мое.
— Да, так и есть, милый, — ответила я ему, нежно улыбнувшись. — Да, как твое.
«Вы не можете начать следующую главу своей жизни, если продолжаете перечитывать последнюю». — Неизвестный автор.
Джинни
2000, Форт-Лодердейл (Спустя три месяца после казни)
Не помню, сколько я просидела, уставившись в землю, на раскаленном асфальте подъездной дорожки возле дома Картер. Спустя какое-то время я приподнялась и достала из кармана синюю бандану, которую засунула туда несколько минут назад. Или прошли часы?
Тридцать минут назад ко мне вернулась моя детская Библия вместе с письмом от моей матери, Делии. В письме открылась горькая правда о нашем прошлом — ее и моем. Я узнала о том, что у меня была сестра-близнец, умершая в больнице после того, как Делия ее бросила. А я на самом деле на два года старше, чем всегда считала. И только что обнаружив пропажу мотоцикла и невысказанное подтверждение Картер о том, что он жив — Гризз все еще был жив — я не могла ничего делать, кроме как сидеть и смотреть на пустое место в гараже. Все это было уже слишком.
Я оглянулась посмотреть, где Картер. Ее не было рядом. Я прижала бандану к лицу и снова зарыдала, на этот раз с тихими, но от души выворачивающими нутро, мучительными всхлипами. Тем плачем, который идет из такого потаенного места в твоей груди, что ты не догадываешься о его существовании, пока он не столкнется с тобой с жестокостью, причиняющей физическую боль. Разновидность плача, который, если его задушить, заставит болеть твои ребра и ломить спину. Так сильно я не плакала даже после его казни.
Я пыталась понять причину. Из-за того, что его смерть стала последней каплей? Или я так считала. Я могла свои любовь и скорбь аккуратно уложить в воображаемую коробку и промаркировать: «В прошлом. Откуда это новое горе взялось сейчас? Что я чувствовала на самом деле? Предательство? Боль? Любовь?
Ну, нет. Я не сотворю этого с собой. Даже на малую толику я не могу разрешить себе поверить, что все еще люблю его. Я люблю Томми. Я влюблена в Томми. Наша любовь — настоящая. Это не утешительный приз после ареста Гризза, его тюремного заключения и якобы смерти. Все же… что это было? Я не позволила себе закончить эту мысль.
Я боролась с желанием вернуть Картер и заставить ее рассказать мне все, что она знала. Я подавляла инстинкт докопаться до ответов. Нечто большее мне подсказывало, что я не должна в это лезть. Что тайна Гризза была настолько объемной, что будут последствия, если я решусь заняться расследованиями — это то, что хотела сделать моя плоть, но мой дух знал лучше. Нет, я не стала бы сомневаться. Я не стала бы спрашивать. Я бы сделала то, чего он, по-видимому, хотел, и просто сохранила знание, что он где-то есть, нужен мне. Но мне стоит двигаться дальше и жить жизнью, которую он хотел для меня.
И тогда я села, выпрямилась и решила так и сделать. Ты хочешь, чтобы я шла дальше, Гризз? Значит, ты это получишь. Запихнув бандану обратно в карман, я поднялась. Стараясь не смотреть на пустующее место в гараже, где был его мотоцикл — туда, где он был совсем недавно — я направилась за угол постройки. По лестнице в гостевой дом я поднялась с твердой решимостью, которой не чувствовала. Я напомнила себе, что была мастером иллюзии. Я могла бы и дальше притворяться, что все в порядке, и
действительно бы так делала, если бы сегодняшнее разоблачение, в конечном счете, не проложило свой путь из глубин моего подсознания.
Да, настало время начать убеждать себя, что он мертв и ушел. Навсегда.
Я распахнула дверь и вошла в комнату для гостей. Шагнула к окнам, открыла жалюзи и щелкнула оконными замками. Они все еще были в хорошем состоянии, но стали тугими за те годы, что ими не пользовались. Я вдохнула горячий, густой воздух, выплывающий наружу, и подумала о включении кондиционера.
Пока я действовала, сформировался план: во-первых, я оценю объем работ. Уперев руки в бедра, я развернулась, оглядывая маленькое жилое пространство. Мебели мало, но здесь чисто и аккуратно. Я подошла к небольшой нише, служившей кухней. Открыв дверцы шкафчиков, я обнаружила предметы первой необходимости — тарелки, чашки и столовые приборы. Я знала, что не буду их выбрасывать, но медлила перед тем, что должна была сделать.
Прошла к маленькой спальне. Тусклый свет не помешал мне разглядеть маленькую картонную коробку на кровати. Я застыла, уставившись на коробку, которая в моей голове внезапно стала размером с гору. Я говорила себе, что вычистить гостевой дом и гараж будет очень трудно физически, и потребуется много пота
