это единственное, что примиряло Милу с ситуацией. Но то, что ей придется ночевать здесь, в отдельном домике с печкой, да еще и с телохранителем?! Телохранитель, которого к ней приставил мамин жених, ее просто бесил.
Но пытаться уехать отсюда на ночь глядя было немыслимо, они сюда полдня добирались по кучерям, ухабам и кочкам. Пришлось смириться.
Пустующих домиков в рыбацкой деревушке было много, Милке выделили один на окраине. Туда надо было добираться по мосткам. Местный мужик, кажется, его звали Сенька, сдвинул кепку на затылок и сказал:
— Пойдемте, проведу вас. Но вы это, аккуратно идите, а то там не все доски-то крепкие, некоторые поди подгнили.
И потопал вперед по мосткам, петлявшим среди камышей.
Что?! Да ну нафиг! Милка готова была ночевать в машине.
Но телохранитель, которого она терпеть не могла, этот Ростислав, уже подхватил весь ее багаж и пакет с едой и двинулся вслед за Сенькой. Да еще бросил ей через плечо:
— Не стойте там, Мелания Павловна. Темнеет уже, поторопитесь.
Куда идти?!
Эти чертовы перекошенные мостки терялись в камышах! Но мужчины быстро удалялись, и Милке ничего не оставалось, как пойти за ними, ориентируясь на тот грохот, который Сенька своими резиновыми сапогами производил. А уже почти стемнело, ни черта не видно, доски скользкие.
В какой-то момент у нее подвернулась нога. Ну все, подумала она, понимая, что летит с мостков в воду. Стоило представить, какие в этих камышах пиявки и комары, Милка пришла в ужас и взвизгнула. И тут же услышала:
— Решили искупаться, Мелания Павловна? Следите, куда наступаете. Или, может быть, вас донести?
Ростислав с каменным лицом держал ее навесу одной рукой как куклу и менторским тоном ей выговаривал.
— Поставьте меня, будьте любезны, — проскрипела Мила, чувствуя, что еще немного, и…
Поставил и прошествовал дальше. Просто поразительно, как он при своих габаритах умудрялся двигаться так ловко и практически бесшумно. Сама Мила двинулась следом, сердито сопя.
Но вот наконец в темноте неясным пятном забрезжило какое-то жилье. Подошли ближе, там был покосившийся домик. Сенька остановился не доходя до крыльца и показал рукой куда-то вбок:
— Вот тут дрова, печку топить, а вот тут в стороне чуть пройти, будет сортир, удобства, в смысле, — повертел головой и добавил: — Ну, вы обживайтесь. А я пошел.
Она ахнуть не успела, как осталась там у крыльца вдвоем с телохранителем.
А этот тип, пока она озиралась, пыталась оценить размер засады, невозмутимо прошел мимо нее в дом и уже с порога окликнул ее:
— Мелания Павловна, не стойте там, проходите.
Она некоторое время стояла там, чувствуя, как внутри пригорает. Но тут над ухом тонко запел комар, и Мила заторопилась в дом.
Внутри оказалось примерно, как она и предполагала. Только хуже. Потому что комната была всего одна. А перед ней нечто вроде холла, отделенное занавеской. Но здесь хотя бы не было комаров. Преодолевая внутреннее сопротивление, Милка шагнула внутрь.
Первое, что увидела, был ее чемодан. Стоял в центре, спортивная сумка Ростислава в метре рядом. Пакет с едой лежал на столе, накрытом вылинявшей клеенкой неопределенного цвета.
А ее телохранитель обнаружился у печки.
Боже, тут была настоящая печка-буржуйка. Мила видела такое впервые в жизни. А вот он, похоже, нет, потому что довольно уверенно что-то там делал. Мила отвернулась. Поискала взглядом какое-нибудь спальное место.
Оно тут было. Одно!
Застеленная пестрым покрывалом довольно широкая кушетка. На стене гобелен с лебедями. Они что, издеваются? — хотелось вызвериться Миле. Еще бы написали — совет да любовь!
Вот как? Как ей ночевать в этом доме?
Она решительно направилась к выходу. И тут же услышала строгое:
— Вы куда, Мелания Павловна?! Там темно.
Ыыыы. Мила стиснула кулаки и проговорила не оборачиваясь:
— Мне нужно прогуляться.
Он немедленно встал и направился к двери. А Мила просто замерла,
— Я провожу вас.
— Спасибо, не надо.
Однако он даже не сдвинулся с места, а продолжал хмуро смотреть на нее. Мила медленно выдохнула, сосчитала мысленно до трех, потом не глядя, прошла мимо него. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться как можно дальше от этого невыносимого типа. Но стоило только выйти на крыльцо, запал стух.
Темнота, не видно ни зги. Где мостки, где камыши?
Мила уже собиралась повернуть обратно в дом, но тут в освещенном дверном проеме возникла широкоплечая фигура ее телохранителя.
— Пойдемте, я провожу вас в туалет.
ЧТО?! У нее вытаращились глаза. Только этого не хватало!
— Нет, спасибо. Я хочу подышать воздухом, — буркнула Милка, скрестив руки на груди.
— М, — протянул он. — Как хотите.
Спустился с крыльца и нырнул куда-то в темноту. А она осталась одна. Сразу активизировались и запели комары, стали слышаться подозрительные звуки и шорохи. Какое-то тяжелое дыхание, плеск… Черт-те что полезло в голову, Милка невольно подалась назад к освещенному прямоугольнику двери.
В этот момент мужчина вынырнул из темноты, неся охапку дров.
Она выдохнула от облегчения и отодвинулась в сторону, освобождая ему дорогу. Охапка была большая, но нес он ее легко, поднявшись по ступеням, остановился и проговорил:
— Заходите.
Как ее достал его повелительный тон.
— Я еще постою здесь немного, — вскинула подбородок Милка.
На этот раз он ничего не сказал, молча прошел внутрь и прикрыл дверь.
Мила постояла на крыльце еще несколько секунд. Одна в темноте. Комары мерещились уже везде, однако главным было не это. Теперь ей вдруг стало хотеться в туалет. Но она бы скорее умерла, чем призналась в этом.
Глаза немного привыкли и уже различали что-то. Кажется, Сенька показывал куда-то в ту сторону? Она тихонько спустилась с крыльца и стала ощупью пробираться к деревенским удобствам. Чего ей это стоило, отдельный разговор. Под ногами все время что-то скользило, скрипело и шевелилось, когда наконец добралась до вожделенных удобств, Мила готова была расплакаться от счастья.
Рядом раздался голос:
— Я же сказал, без меня никуда не ходить.
Милка взвыть была готова. Он так и дожидался ее снаружи, а потом сопровождал молча. Уже у крыльца выдал:
— Впредь, пожалуйста, никакой самодеятельности. Без меня никуда не ходить.
— Послушайте, вы!..
— Не стойте тут, заходите.
Вот сейчас она готова была взорваться, но он уже вошел в дом. И как Мила ни злилась, торчать дальше на улице не имело смысла, она вошла следом. Внутри уже весело потрескивала печка, стало уютнее. Она незаметно выдохнула и тут услышала:
— Мелания Павловна, вы умеете готовить?
Мила сначала не поверила.
— Это вы мне?
— Вам, — он смерил ее взглядом и кивнул.
Столько насмешки и пренебрежения. Шовинист чертов. Готовить
