мне скажете, где он и что с ним? Я уже предполагаю, что с ним явно что-то не так, иначе он бы сидел возле этой кровати и держал меня за руку со вчерашнего вечера, не выпуская ее, — на последнее фразе мой голос уже дрожал.
Доктор заметила, что глаза мои стали влажными и тут же подняла ладони вверх, в успокаивающем движении.
— Миссис Уитгл, к сожалению, у меня нет информации о Вашем муже, но я так понимаю, что он имеет прямое отношение к семейству Уитгл в нашем городе?
— Да, его родственники довольно известные и богатые люди, — слезы пропали, но голос по-прежнему предательски дрожал.
— Хорошо, мы попробуем связаться с Вашими родственниками и выяснить что-то о Вашем муже. К тому же Вас необходимо будет завтра забрать домой, — уже без сияющей улыбки, но все также услужливо сообщила доктор, — Я зайду к Вам попозже, если что-то выясню, а сейчас постарайтесь отдохнуть.
Доктор двинулась к выходу, как вдруг с громким стуком дверь открылась.
— Боже мой, бедная наша Джейн, — кинулась ко мне бабушка Джефа, Клавдия Уитгл.
Она буквально за считанные секунды пересекла комнату и упала на меня. Через пару секунд, она подняла мокрые от слез глаза на меня.
— Как ты, дорогая? Все в порядке? — Доктор, скажите, когда мы сможем ее забрать домой?
Вместе с бабушкой, приехал отец Джефа, Роберт Уитгл, он хоть и был главой семьи, а также огромной корпорации в нашем городе и, в принципе, влиятельным человеком, но ко мне он всегда хорошо относился и, учитывая его жесткий характер, можно сказать, что, наверное, он даже любил меня, как дочь. Сейчас он стоял на входе в палату и как будто не решался приблизиться ко мне. Когда я взглянула на него, мне показалось, что он был намного серьезнее, чем он бывает обычно. Он ничего не ответил, когда я поздоровалась с ним, только махнул головой и очень резко повернулся к доктору, которая в этот момент застыла возле входа в палату и, явно не ожидая такого внезапного разворота моего свекра, вздрогнула.
— Простите, доктор, можно Вас на пару слов, — начал Роберт и, взяв доктора под локоть одной рукой, другой рукой указал в коридор.
— Да, конечно, — не моргая, с круглыми от удивления глазами, пролепетала доктор Браун.
С этими словами они вышли из моей палаты, а мы с бабушкой так и остались на своих местах. Клавдия, видимо почувствовав, что ее поза не совсем естественна, выпрямилась, поправила свой пиджак. Я, наблюдая за ее движениями, подумала, что она всегда так элегантно выглядела, даже когда собиралась спать, или только просыпалась. Ее манеры сродни английской королеве. Она и внешне чем-то напоминала Елизавету. После, бабушка подняла глаза на меня и дрожащим голосом, сказала:
— Дорогая, мы никогда не оправимся от этого, но ты должна знать, мы с тобой и тебя не оставим. Ты часть нашей семьи, Джейн. Ты должна об этом помнить!
Не успев осознать сказанные Клавдией слова, я увидела, как в палату вошел Роберт, за ним следом вбежал брат Джефа, Итан. Опередив отца, он подбежал ко мне, взял за руку и посмотрел на меня:
— Джейн, мы так волновались за тебя! Я приехал, как только смог! Как ты? — мне показалось, что его голос тоже дрожал.
Для меня все происходящее последние пять минут были, как в тумане, или как будто я смотрела какую-то мыльную оперу со стороны. Я ничего не понимала и даже не пыталась никому отвечать. Мне кажется, у меня шок…
Тут ко мне подошел отец Джефа и, схватившись за поручень кровати, как будто пытался не упасть, поднял на меня полные слез глаза, тихо, чтобы не было заметно дрожащий голос, сказал:
— Джеф погиб во вчерашнем пожаре…, - с этими словами, он развернулся и очень резко покинул палату.
Я посмотрела на Итана, по его лицу текли слезы, потом повернула голову на Клавдию, она слишком сильно сжимала носовой платок, прикрывая им нос. Ее глаза были широко открыты и источали дикий ужас. В этот момент такая тягучая, тяжелая и холодная волна накатила на меня, сердце больно ударилось о грудную клетку, так что в глазах потемнело, я услышала только, что кто-то звал врача, таким голосом, как на испорченной пленке.
Темно.
Теперь я ничего не чувствовала, как будто сердце от удара перестало стучать и я умерла.
Я так обрадовалась этой мысли, потому что я не хотела ничего чувствовать, я не хотела осознавать, я не хотела жить… без него…
Тут в темноте я услышала дыхание, такое ровное, спокойное, теплое, оно очень мне знакомо, рядом с ним так хорошо, что не хватает только мягкой кожи на упругих мышцах груди и стука сердца под ней. Вдруг я поняла, что это дыхание обожгло мою шею сзади. Я хотела повернуться, но крепкие руки обхватили мою талию и прижали меня спиной к телу. Моя спина тысячу раз так прижималась к нему, что она лучше меня знала, чье это тело, мои волосы помнили это дыхание, моя шея абсолютно была уверена, чей это поцелуй только что лег на кожу. Я закрыла глаза и пыталась активировать все рецепторы, все свои чувства, чтобы насладиться, почувствовать, запомнить. Я жадно втягивала запах, я руками нащупала за собой его, я наклонила голову ему на плечо.
— Возьми меня с собой, умоляю! Без тебя мне нет здесь места, — взмолилась я, не открывая глаз.
— Любимая, я здесь именно поэтому, чтобы сказать тебе, что тебе нельзя со мной… Я буду любить тебя вечно, но ты должна идти дальше, ради меня! Ты должна жить!
Последняя фраза прозвучала слишком громко, что я закрыла руками уши и еще больше зажмурилась. А когда открыла глаза, я лежала в палате, надо мной стояла доктор Браун, мед. сестра, а подальше стояли Роберт, Итан и Клавдия, которая все также сжимала платок у своего носа. Несколько секунд я просто молча моргала, пока до меня не дошло все происходящее. Я закрыла глаза, высоко подняла подбородок и заревела в голос. В голове все плыло, а внутри все горело, как будто ядерная бомба взорвалась. Я почувствовала, что кто-то взял меня за руку, скорее всего это была Клавдия. Но слезы не прекращались, и боль внутри только усиливалась, так что новые волны рыдания вырывались из моего горла. Я не понимала, сколько прошло времени, но я перестала плакать также резко, как и начала. Оглядела своих ошарашенных родственников, теперь они стояли намного ближе ко мне и спросила:
— А
