как в глазах Тимура разгорается азарт.
В комнату заходит Тоха, и мы встречаемся взглядами. Мы смотрим друг на друга слишком долго. Противостояние было, между нами, с первого дня.
Иначе быть не могло. Мы оба сильных лидера и нас заперли в этой академии для учебы по официальной версии, и чтобы приструнить по не официальной. Исправительный лагерь для отпрысков состоятельных родителей.
Для тех, кого нужно спрятать от глаз СМИ чтобы не отсвечивали и не портили бесценную репутацию.
Тоха не сводит с меня взгляда. Игра в гляделки затягивается. Другой бы уже под диван влез от такого взгляда, но меня таким не пронять.
— Зачем ты вмешался? — Я первый подаю голос.
— А с каких пор ты телок пугаешь? — Тоха идет в мою сторону, у него подбита скула.
Мы только начали, когда его вызвали к директору. Повезло ему, давно хотел поставить его на место, у нас есть с ним давние споры и разногласия, которые давно нужно решить.
— А с каких пор ты лезешь не в свое дело?
— Оставь девчонку в покое. Она племянница зама. Меня уже предупредили, чтобы вокруг нее никто не околачивался.
— Ну так и слушайся. Не меня же предупредили. — Ухмыляюсь и выхожу из комнаты. И далась всем эта девчонка. Слишком много шума вокруг пустышки.
— Воронов, а ты не можешь, чтобы не встревать в неприятности?
— Могу, — пожимаю плечами, — но так веселей.
Мила Светлова.
С первого дня в академии я заставляю себя вставать с кровати. Не хочу! Хочу остаться под одеялом и прятаться тут весь день. В академии у каждого отдельная комната, никогда в жизни я не чувствовала себя так одиноко.
Тут девчонки общаются, ходят к друг другу в комнаты по вечерам, а я постоянно одна.
Пыталась идти на контакт, но не получилось. Мне сложно заводить новые знакомства и связи.
Я племянница зам директора, никто не хочет со мной общаться. Мало того что могу быть крысой, так еще я из бедной семьи. У меня нет брендовой обуви и ринопластики.
Хотя последнее мне точно не нужно, а вот от первого я бы не отказалась. Не обязательно брендовое, но хотя бы что — то новое.
Потому что новую одежду я давно не покупала.
Если бы я училась в обычном универе, то могла бы подработать по вечерам, а тут такой возможности нет. Я пыталась обсудить это с дядей, но он каждый раз отказывал. Я была готова на все, даже в столовой подрабатывать после уроков.
— Мила, — говорил дядя Игорь, — это элитное заведение, у тебя есть уникальный шанс найти друзей из высшего общества. Это может благоприятно повлиять на твое будущее.
— Дядя Игорь, ты живешь в другом мире, сейчас друзей нельзя завести, если ты не из их круга. Я не вписываюсь.
— Так приложи усилия чтобы вписаться!
— А я чем занимаюсь! Я постоянно пытаюсь с кем-то подружиться, но они даже не здороваются со мной, — психую и выбегаю из кабинета.
Я люблю своего дядю, но он не понимает моих проблем. Вообще взрослые не понимают такого, будто сами забыли, что когда — то им было семнадцать.
В семнадцать неважно как ты учишься и какой ты человек, важнее, где ты покупаешь одежду, и кто твои родители, особенно когда учишься в таком заведении, где все отпрыски богатых родителей.
Девчонки из моей группы смотрят на меня с презрением, я даже по делу с ними заговорить не могу. Я изгой. Все что мне остается это учиться и считать дни до того, когда я покину этот ад, называемый учебным заведением.
Дядя обещал, что когда мне будет восемнадцать, то он позволит мне перевестись в другое место. Осталось полгода. Совсем чуть — чуть.
Я отсидела пары, как обычно в конце аудитории, не поднимая головы записывала лекции, а затем пошла в место, которое мы называли мастерской. Тут проводили творческие занятия, хотя все посещали их неохотно. Только я, но то из — за того, что тут мало людей и проще прятаться от злобных взглядов.
Сегодня в мастерской было пусто. Солнечный свет пробивался через мутные стекла и золотистыми лучами освещал парты, заваленные материалами для лепки и рисования.
Я устроилась в дальнем углу у окна и открыла учебник по истории. Завтра тест, надо много выучить. Даты и события сливались в одно целое. Запомнить было сложно.
Совершенно разучилась концентрироваться, а раньше я хорошо училась.
Но тут нахожусь в постоянном стрессе из — за других учеников. Так и жду подвоха. Я даже сосчитать не могу сколько раз они издевались надо мной за эти два месяца.
Вроде бы все мелочи, розыгрыши… Но я чувствую себя запуганной, прислушиваюсь к каждому шороху.
Еще раз повторяю даты вслух. Стараюсь запомнить.
Когда слышу мужской голос с улицы. Такой знакомый. Кажется его зовут Тимур, он дружок Воронова. Ненавижу всю их компанию.
— В лесу сегодня будет вечеринка, чтобы нос не совали! — Тимур, как всегда, разговаривает дерзко.
Я придвигаюсь к окну, чтобы лучше слышать. Мастерская находится на отшибе, не удивительно что Тимур тут с кем — то встречается.
Конечно, мне могут и уши оторвать за то, что я подслушиваю, но любопытство побеждает инстинкт самосохранения. Мне очень интересно с кем он говорит, но я не решаюсь посмотреть.
— И тут проблему со Стрелковой решили? — продолжает Тимур.
— Решили, — говорит женский голос, точно не девичий, женщина явно в возрасте, — она уже собрала вещи.
Тут мне становится еще интереснее. С кем же этот надменный мажор может говорить? Это явно не студентка. Кто — то из персонала? И кто такая Стрелкова, которая вещи собирает…
Я осторожно встаю и хочу выглянуть в мутное окно, на улице вечереет, а свет я не включала, меня не должны заметить. Сумка, которая висела на спинке стула тянет вниз и стул с грохотом падает.
Быстро прижимаюсь к стене и задерживаю дыхание.
Выжидаю пару минут, которые кажутся вечностью, а затем хватаю свои вещи и бегу на улицу. Стараюсь все делать тихо. Перед выходом из мастерской выглядываю на улицу.
Никого нет! Солнце уже почти полностью спряталось, по двору академии стелется туман.
Тут всегда такая зловещая атмосфера, я схожу с гравийной дорожки на траву, чтобы идти бесшумно. Несколько шагов. Оборачиваюсь. Вокруг никого.
Сердце так быстро бьется, что меня начинает подташнивать. Скорее бы закрыться в своей комнате! И угораздило меня подслушивать! Уже вижу здание общежития, когда меня резко хватают за плечи и
