самой непримиримой со мной бабули.
И «маленький мой»?! У неё очки с эффектом уменьшения? В её квартире тираннозавр, а она ему «маленький мой»? Хотя женщины советского воспитания и тираннозавра могу приручить.
— Дед Мороз, ба, — ответил тот. Про Снегурочку его наглая морда решила умолчать, на что я вопросительно вскинула бровь. — И Снегурочка. Подросшая, — добавил он с нахальной ухмылочкой вновь скользнув по мне взглядом.
В жизни каждой девушки должен быть тот самый. Тот самый засранец, убивший веру в любовь и самооценку.
В моей жизни этим засранцем был Ваня Миронов. Человек, умудрившийся в ответ на моё первое в жизни признание в любви назвать меня соплёй. Да, мне было всего пятнадцать, а ему тогда двадцать пять, но это не давало ему право так со мной поступать.
А я ведь стихи ему писала!
Большей дурой, чем в пятнадцать, я ещё не была. И тот урок я усвоила очень хорошо.
Глава 1.1
— Проходи, Василий Михалыч, — мистер Шкаф отошёл в сторону и рукой указал направление, в котором мой папа должен был двигаться.
— Только, Вань, ненадолго. Нам ещё народ поздравлять, да и моя орать опять будет, если задержимся.
Папа вошёл в квартиру с мешком подарков, а я осталась стоять за порогом. Пригласили ведь только Василия Михалыча. Анастасию Васильевну никто не звал.
— Настенька, — обратился ко мне Ваня, из-за чего пришлось отлипнуть от созерцания дверного замка и перевести взгляд на высокого мужчину, в уголках губ которого затаилась усмешка, а глаза карамельного цвета буквально искрились весельем. — Заходи, не стесняйся.
— Я и не стеснялась, — бросила я деловито и прошла в квартиру, нарочито задев внука хозяйки плечом. Встал тут, не пройти не проехать!
Столь же деловито, ощущая на своей заднице чужой взгляд, я прошла в зал, где Евгения Альбертовна уже подавала моему папе чашечку кофе, в который филигранно плеснула коньячок.
— Так вкуснее, — пояснила она, а мне послышался голос Бабы-Яги, подливающей богатырю зелье приворотное.
— Спасибо, баба Женя, — благодарно кивнул папа и пригубился к напитку. В козленочка мгновенно не превратился, значит можно расслабиться пока, прислонившись спиной к стене. — Ну, рассказывай, Вань, чем занимаешься? Куда пропал-то, вообще? Родители как?
— Ой, Василий! — бабуля театрально вздохнула и с глухим хлопком прижала ладонь к груди. — Мой Ивасик такой молодец! У него и бизнес свой, и дом, и квартира, и машина. И родителям помогает, и брата с сестрой пристроил, и про меня не забыл. Ему бы невесту хорошую. Чтобы ценила и спуску не давала.
При последних словах бабуля, какого-то черта, покосилась на меня. И лично мне было непонятно: она намекает, что такая невеста, кто угодно, но точно не я, или я должна присмотреться к её внуку?
Придётся разочаровать бабулю, потому что, глядя сейчас на её шкафоподобного внука, я не вижу того парня, по которому томно вздыхала и не спала ночами. Раньше он был долговязым, но жилистым парнем, на котором классно смотрелись потертые джинсы и косуха, а сейчас передо мной сидит типичный самовлюбленный качок, бицепсы которого едва уместились в рукава, похоже, связанного бабулей свитера. И если раньше его взгляд был наполнен некой загадочностью и возвышенностью, словно он неземной, то сейчас я вижу в нём только похабство, пока он пялится на мои колени, которые отлично видно из-под короткого пальто Снегурочки.
Видимо, все хорошие парни к тридцати годам превращаются в мужланов, видящих в любой девушке красивый трофей. Судя по отсутствию кольца на его безымянном пальце, девушки для него — именно трофей. Увлекательный, но с очень коротким сроком эксплуатации.
— Ба, а почему ты Снегурочке кофе не предложила? — поинтересовался Ваня, наконец, отлепив взгляд от моих коленей.
— Нельзя ей кофе, Ивасик, — категорично бросила Евгения Альбертовна. — Молодая. Ей рожать ещё.
— Да я сегодня как-то не собиралась, — произнесла я, поведя бровью.
Внук тихо прыснул в кулак, а его бабуля зыркнула на меня так, будто сейчас пырнёт спицей из стоящей рядом с ней корзины с вязанием.
— Как каникулы новогодние проведете? — продолжила бабуля светский разговор.
— Как-как? Как все — оливье и телевизор, — ответил папа. Он начал замедленно моргать, а я поняла, что горячий кофе нисколько его не взбодрил, а наоборот.
— А меня вот Ивасик в свой загородный дом забрать хочет. Купил на днях. Заодно свежим воздухом хоть подышу. Перед смертью-то…
Несите Оскар! Бабуля исполняет!
— Ба, хорош! — возмутился Ваня. По его резко сведенным бровям стало понятно, что подобные разговоры он слышит не впервые. — Перед какой ещё смертью?! Я тебе ещё замуж выдам.
Угу. И кофе, бабуля, не пейте, а-то рожать ещё.
— Ой, баб Жень, что-то я поплыл. Крепкий у тебя кофеёк, однако, — папа красной костюмной шапкой протер лицо от выступившей испарины. — Ладно. Спасибо за угощение. С наступающим вас, соседи дорогие! Насть, подари подарки.
Стиснув зубы и нацепив милейшую в мире улыбочку, я вынула из мешка магнитик для внука и календарик для его бабушки. Радовало только то, что мы с папой сейчас уйдём из этой квартиры.
— Куда ты, Василий, такой уставший пойдёшь? Ты иди домой, отоспись перед новогодним столом, а твоя Настенька пока с моим Ивасиком оставшихся соседей поздравят. И никто обиженным не будет.
Только через мой хладный, бездыханный труп!
— Ба, идея! — пробасил Ивасик.
— Папа, я одна могу поздравить оставшихся. Ивасик всё равно не влезет в твой костюм.
— Заметила, что я подкачался? — поиграл бровями мистер Шкаф.
— Заметила, что ты упал в чан с анаболиками, — фыркнула я. — Пап, я, правда, одна смогу всех поздравить.
— Нет, Настя, так не делается. Снегурочка без Деда Мороза — это как пломбир без палочки.
— Согласен, Михалыч. Без палочки тут, вообще, никак, — поддакнул Ивасик. — Давай пальто, шапку и бороду. Схожу с твоим пломбирчиком к соседям. Помогу, чем смогу.
На посохе я вертела такого помощника! Но, разумеется, никто меня ни о чем не спросил. Они уже все решили, натягивая на Ивасика красное пальто.
Глава 2. Настенька
— Глубоко не вдыхай, — буркнула я, когда мы подошли к двери соседей, с которой мне предстояло начать поздравлять всех оставшихся соседей в компании Ивасика.
— Ты настолько меня ненавидишь, что даже воздуха мне жалеешь? — раздался насмешливый голос из-под бороды.
— Если бы я действительно тебя ненавидела, то придушила бы ещё в квартире бабули. Можешь быть спокоен, ты мне абсолютно безразличен.
— А что тогда?
— Не хочу, чтобы на тебе папино пальто треснуло. Его по заказу шили, вообще-то.
— Смею тебя расстроить, но
