ты смеешь так говорить? Как будто это я виновата, что она больна. Мы не знаем, что с ней не так! По крайней мере, я хоть что-то делаю и пытаюсь ей помочь.
— Я хочу помочь, но ты никогда мне этого не позволяешь. Как будто ты хочешь, чтобы она была только твоей.
— Может быть, и так. Может быть, она — это все, что у меня есть. Не похоже, что тебя волнует, что нужно мне или что нужно ей.
Мой отец замолкает. Я практически чувствую его гнев, да и ее тоже.
Они всегда злятся, когда говорят обо мне. Она также говорит о нем, когда остается со мной наедине. Жалуется на папу и на то, что он ее больше не любит.
Мне это не нравится. Я не хочу этого слышать. Ее слова пугают меня. Иногда…
Она пугает меня.
Сильви
Три года назад
— Сделай выбор, — шипит мама, грубо хватая меня за руку.
На этом месте точно останется синяк.
Я вырываюсь из ее хватки, потирая место, где она дотронулась до меня, прежде чем бросить на нее взгляд. Как обычно, это не имеет никакого эффекта. — Нет. То, о чем ты просишь меня, невозможно.
Нежная бровь изгибается дугой. Моя мать классически красива. И хорошо сохранилась. Ни единой морщинки на лице, но это никого не волнует. Мой отец бросил ее много лет назад. У нее нет мужчины в жизни. Ей не на чем сосредоточить свое внимание.
Только если не на мне.
— Нет ничего невозможного, дорогая. Ты, как никто другой, должна это понимать. Посмотри на себя. Ты — живое чудо.
Ярость превращает мою кровь в лед. Я жива только потому, что поняла, что она делала со мной, годами убеждая команду врачей, что со мной что — то не так, хотя я была в полном порядке.
Совершенно здорова.
Все это время она травила меня неизвестными токсинами. Лишала меня всего самого необходимого. Не давала мне спать, заставляя меня выглядеть и вести себя все хуже и хуже.
Клянусь, я помню, как она держала подушку над моим лицом, пока я пыталась дышать. Было ли это на самом деле? Или это плод моего слишком активного воображения?
Я до сих пор не уверена.
Несмотря на то, что я несколько раз сталкивалась с ней, называя ее виновной в том, что она со мной делала, она делает вид, что этих разговоров никогда не было — и я тоже. Зимой младшего класса средней школы, когда я чуть не умерла от передозировки от собственной руки в противовес тому, что она со мной делала, она, наконец, прекратила свой фарс. Ее спектакль.
Но она давала чертовски хорошие представления на протяжении всей моей жизни. Откровенная награда. Всегда бешеная, обеспокоенная мать, неспособная помочь своей бедной, больной дочери. Мне потребовалось некоторое время, но я впервые заподозрила, чем она занимается, в возрасте восьми лет.
Восьми лет.
Потом я сразу же выбросила эту мысль из головы, потому что никто никогда не захотел бы признавать, что их мать могла сделать что — то настолько ужасное по отношению к ним. Я не могла осознать ее жестокость, пока мне не пришлось наконец признать, что она хотела моей смерти.
Но почему? Ради внимания? Это единственное, что я могла понять. Мой отец пренебрегал ею. Мой брат избегал ее, а сестра делала вид, что ее не существует.
Поэтому она направила все свое дьявольское внимание на меня. Ее собственная жизнь была полным хаосом, и единственное, что она могла контролировать — это я.
Иронично, что я чуть не умерла из — за своего собственного выбора, а не из — за ее. Тогда я была в смятении и чувствовала себя брошенной. Я отвернулась от своей лучшей подруги и разрушила эти отношения. Не было смысла жить дальше. Вся моя жизнь была похожа на ложь. Так я думала.
Оказалось, что у моей матери все еще есть планы на меня — отправить меня на другую смерть.
— И я, по крайней мере, даю тебе выбор, — продолжает она. Ее улыбка холодна, взгляд расчетлив. — Так что давай. Сделай свой выбор.
Мы находимся в ее кабинете в пентхаусе на Манхэттене, хотя мы могли бы быть где угодно и все равно продолжать эту битву. Мы постоянно ссоримся, с тех пор как я была маленькой. Как будто это единственный способ общения, который мы знаем — уничтожение друг друга.
Мой старший брат Уит отвергает нашу мать так искренне, что у нее перехватывает дыхание каждый раз, когда он это делает, а это бывает часто. Моя младшая сестра Каролина с головой ушла в изучение балета, чтобы не иметь дело с контролирующими манерами нашей матери. Она ушла из дома в тринадцать лет и больше не возвращалась.
Это было много лет назад. И мне всегда казалось забавным, что она выбрала балет, учитывая, что это самый жесткий, контролирующий вид танца из всех существующих, а Каролина все равно ушла в него с головой в поисках свободы. Вот насколько властна наша мать, когда кто — то позволяет ей быть властной.
Это я. Та, у которой проблемы с мамой, та, которая постоянно ищет ее внимания. Ее одобрения. Несмотря на то, что она почти убила меня, я все еще хочу ее любви. Жажду ее.
К моему вечному стыду, я единственная из нас троих, кем наша мама может манипулировать.
— Ну? — Резкий голос матери вывел меня из задумчивости, и я моргнула, на мгновение растерявшись. Но через несколько секунд все возвращается на свои места.
Мое решение. Мой предполагаемый выбор. За какого мужчину мне выйти замуж, мама? Может быть, за мистера кризис средних лет? Или за мистера старше, чем мой отец?
Я не знаю, кто из них хуже.
— Дай мне время до завтра. — Я стою прямо, подняв подбородок, внутренне ища в себе силы, но не находя их. — Тогда я дам ответ.
— Давать тебе дополнительное время опасно. Ты знаешь это. — Мать скрещивает руки, ее взгляд окидывает меня, ее неодобрение очевидно. — Не пытайся убежать от меня, дорогая. Я найду тебя. Я всегда нахожу.
— О, я знаю. — Я улыбаюсь, но это кажется вынужденным, поэтому я останавливаюсь. — Я не планирую убегать.
В чем смысл? Она права. Она всегда находит меня.
Никто не сможет спасти меня сейчас. Даже мальчик, который всегда клянётся, что встанет на мою защиту.
Я думаю об этом мальчике и не могу сдержать
