она не двигается. Она, как кролик, застыла на месте, пока я иду к ней, пока пальцы ее туфель не встретятся с моими.
Ей приходится откинуть голову назад, чтобы продолжать смотреть на меня, и я наклоняюсь к ней, настолько близко, что наши дыхания смешиваются.
Не в силах удержаться от прикосновений, я провожу большим пальцем по ее нижней губе, освобождая ее от насилие, а затем погружаю кончик внутрь. Ее мягкий язык проводит по шершавой подушечке, посылая по мне жар, и вкус моей спермы заполняет ее рот.
Она отшатывается назад, глаза расширены от шока, и она спотыкается. Я ловлю ее за руку, поддерживая. — С возвращением.
Я произношу эти слова шепотом.
Шок переходит в страх, в ужас, и она практически визжит: — Прости.
Затем поворачивается и убегает.
Я напрягаюсь, борясь с желанием погнаться за ней, прижать ее к стене и запустить пальцы в ее красивые трусики, чтобы проверить, так ли она мокрая для меня, как я думаю. Я тяжело сглатываю, дыша через нос. Моя маленькая мышка еще не готова ко мне, но сейчас уже слишком поздно останавливаться.
Сзади меня раздается женский кашель.
— Это из-за нее ты позвонил? — спрашивает Селена. Она полностью одета, шелковая рубашка заправлена в идеально сшитую юбку-карандаш. Она выглядит так, будто ей место на заседаниях совета директоров. Она — все то, чем не является Мисти.
Она — все, чего я не хочу.
— Этого больше не повторится.
Она кивает, затем смотрит на пол, где моя сперма пачкает ковер. — Ты иди. Я приберусь.
Я провожу брелоком по лифту. Он запрограммирован так, что едет прямо ко мне, минуя все этажи. Если мне повезет, он привезет ее прямо ко мне.
Разочарование лижет мне кожу, когда лифт пустеет, и мне приходится ждать, пока он поднимется на нижний этаж. К тому времени, как я выхожу из дверей, ее яркие волосы исчезают в Uber. Я провожу языком по верхним зубам, нажимая достаточно сильно, чтобы почувствовать острые края, и сворачиваю шею. Мне не нравится, когда она садится в машину с незнакомцами, и это будет в последний раз.
— Фернандо, — говорю я нашему охраннику. Он работает здесь уже десять лет, и я знаю, что могу ему доверять. — На моем этаже живет мисс Селена. С ней не будет проблем, но проследи, чтобы она ушла.
— Сделаю, босс.
Камердинер без спроса подгоняет мою машину. Я плетусь по дороге, следуя за слабым силуэтом темно-синей машины, в которой она едет, пока не оказываюсь в хвосте на расстоянии нескольких шагов.
Я знаю, что лучше не следовать так близко. Меня учили оставаться невидимым, но я не могу вынести мысли о том, чтобы потерять ее из виду.
Таким образом, если ее водитель свернет с кратчайшего пути, я сразу же узнаю об этом. Я знаю, где она живет, и знаю лучший способ туда добраться.
Эта женщина преследует меня во снах, выкрикивая мое имя, и быстро стала моей навязчивой идеей.
Я подъезжаю к ее квартире через несколько минут после нее и наблюдаю, как она выходит из машины и направляется к двери. Проходит несколько драгоценных секунд, пока она отпирает ее, более чем достаточно времени, чтобы кто-то подошел, и у меня сводит челюсти.
Я набираю номер своего брата Матиаса на приборной панели и нажимаю «Вызов».
— Как дела?
У него усталый голос, и я понимаю, что уже почти час ночи. Что моя девочка делала в офисе так поздно?
— У меня есть работа, — отвечаю я, не отрывая глаз от двери. Он не задается вопросом. — Личная или деловая?
— Личная.
— О, кто он?
В его голосе звучит интерес.
— Она.
Я хмыкаю, уже зная, что получу за это дерьмо.
Он хмыкает, и я слышу его вздох.
— Ты знаешь, что раньше мы использовали наши навыки, чтобы контролировать Общество. А теперь ты преследуешь девушку? Говоришь о том, что используешь свою силу во зло.
— Это всегда было злом, — говорю я низким голосом. Опасно. В машине воцаряется тишина, которая передается моему брату. Мы оба в юности познали всю жестокость бытия лордов Ордена Святых. Я едва не потерял его и превратился в самого Сатану, отдав часть своей души, чтобы вернуть его.
Мой брат прочищает горло. — Так кого мы преследуем?
— Мою будущую жену.
Мисти
Мои шаги эхом отдаются на лестничной клетке моего многоквартирного дома, отражаясь от стен из шлакоблока, выкрашенных в лососевый цвет, в такт с моим бешено колотящимся сердцем. У меня под кожей стоит гул, который совпадает с мерцанием верхних люминесцентных ламп. К тому моменту, когда я преодолеваю стальной дверной проем на четвертом этаже, дыхание вырывается резко, и мне приходится делать глубокие глотки воздуха, чтобы не задохнуться.
Каждая секунда того, что произошло в конференц-зале, повторялась в моей голове.
Я просто стояла, застыв на месте, наблюдая за его рукой, за тем, как блестит ее кончик, пока он не раздвинул мои губы и его вкус не заполнил мой рот. Это вывело меня из оцепенения и обдало ледяной водой быстро нарастающий жар между бедер.
Всю дорогу сюда я пыталась оправдать случившееся, как будто это была какая-то странная галлюцинация и у меня просто психологический срыв. Или я очнусь после месячной комы и пойму, что все это только в моей голове. Потому что не может быть, чтобы я смотрела на то, как мой босс получает минет от другой женщины, и была от этого мокрой.
Вдобавок ко всему мы даже не нравимся друг другу. В первый день работы в качестве представителя по связям с общественностью «Boston Bruins» я вошла в офис, вся сияющая и кустистая, с чувством гордости за то, что получила эту работу. Должно быть, на нее претендовали сотни кандидатов, но получила ее я.
Но Деймон Эверетт полностью все сдул. Он не упустил возможности сообщить мне, что три моих ближайших друга, которые играют в команде, повлияли на то, чтобы меня взяли на работу. Он бросил на меня один взгляд, его глаза сузились на зеленом, синем и фиолетовом узоре моего платья, затем на моих розовых волосах длиной до плеч, и он принял мгновенное решение. Очевидно, не положительное, поскольку единственное, что он мне сказал, — это явный отказ.
Затем он исчез на несколько месяцев.
Так почему же он оказался на нашей встрече именно сегодня?
В тот день, когда я представляла свой новый план рекламного расписания на сезон, который я кропотливо отрабатывала часами.
Я была
