кровоподтеках, едва живой валялся в высокой траве.
— Оставь его, Лега, — похлопал один мужик другого по плечу. — Не марай руки об этого векторанского ублюдка.
— Аньян, помоги мне с огнем, — позвал третий мужик, стоящий возле приготовленной для костра кучи из валежника.
— Сам чо, не можешь?
— Я водник, — сплюнул мужик у костра себе под ноги.
Аньян, мужик в дорогом камзоле с узкой, почти женской талией фыркнул, но все-таки подошел к кострищу. Он шепнул под нос заклинание, щелкнул пальцами, и языки пламени вспыхнули внутри валежника.
— Эй, ты, ублюдок, — оставшийся в стороне мужик пнул паренька в бок. — Вставай, жрать нам приготовь.
— Лега, — повысил голос Аньян. — Он еле дышит. Сам мясо разделывай.
Лега пнул ещё раз паренька, сплюнул ему на голову, и отошел к дереву, возле которого лежала тушка подстреленного зверя. А за деревом был мой походный мешок, странно, что его до сих пор никто не заметил, амулет на нем был против хищников, любой человек его может увидеть.
Пока трое мужиков занимались своими делами, редко перебрасываясь между собой словами вперемешку с руганью, я сосредоточила свое внимание на пареньке, хрипло дышащем в траве. Зрительно обследовала его на наличие повреждений, пытаясь понять, насколько все плохо. Я не лекарь, но отчетливо видела на затылке рваную рану, из которой кровь текла не останавливаясь. Мальчишка был одной ногой в могиле, времени на раздумья не было.
Я осторожно отползла от поляны с костром в центре, затем в сгущающихся сумерках побежала обратно к Араху. Чем дальше буду от этих троих, тем лучше. Забравшись уже знакомым путем на третью ветку снизу, я улеглась на нее и закрыла глаза. Паренька было жалко, он даже пожить не успел, и что это еще за обращение с военнопленными? Никогда такого не видела, обычно над детьми из вражеской страны издевались по-другому — очищали им память и отдавали на усыновление в бездетные семьи южных земель. Нет, было время, когда я сама кидала камни в клетку с пленными векторанцами, но, то были взрослые, крепкие мужики, убившие немало наших ребят. Впрочем, сейчас я бы уже не стала кидать камни. Какой смысл вымещать злость на том, кого вскоре казнят? А те трое… Не похоже, что они действуют по приказу князя, как пить дать, дезертиры.
Отбросив сомнения, мысли, эмоции, я прикоснулась к своему источнику силы, горящему теплым огнем внутри тела. Подобно пауку, протянула тонкую нить к пульсирующему огоньку во тьме, в котором слабо светилась душа. Я запомнила то место, где лежал паренек, иначе мне пришлось бы туго. Обычно мне нужно было видеть того, к кому протягиваю нити своей силы, потому, что была высока вероятность того, что наткнусь на кого-нибудь постороннего, или же буду очень долго блуждать в пространстве в поисках нужной мне души. Парнишка был едва живой, он не мог сдвинуться с места, и мои шансы на успех увеличивались.
Это была моя способность — способность видеть души других, обычных магических сил у меня не было. Ни одна стихия мне не отзывалась, всю жизнь приходилось пользоваться магическими амулетами. До недавних пор я принадлежала к той категории людей, которых забыли 'поцеловать' Высшие, этакие внебрачные дети мира, рожденные на всякий случай. В Аваладе чем больше магических сил было у тебя, тем могущественнее был ты сам, иначе — жизнь превращалась в жалкие попытки выжить. Маги жили, не маги лишь существовали.
Но кое-какая способность у меня все же обнаружилась, совсем недавно. Это способность видеть души, и не только видеть, но и еще кое-что. Вот это 'кое-что' мне сейчас нужно было сделать.
Ниточка моей силы коснулась хрупкой, едва мерцающей души паренька, и я тихо позвала его:
— Ты слышишь меня?
Молчание, душа паренька лишь вздрогнула.
— Я друг. Хочу помочь тебе. Ты слышишь меня?
— Да-а, — тихое, как шелест травы.
— Сейчас я освобожу тебя от боли. Ты попадешь в мое тело, а я — в твое. Но, помни, что ты должен позвать кого-нибудь на помощь. Беги к своим, граница рядом, ты векторанец, позовешь эмпатов мысленно на своем языке, они вышлют тебе помощь. Если ты не успеешь во время, то твое тело умрет, и следом умрешь ты. Понял?
— Да.
— Поторопись!
Один рывок — и вот уже жгучая боль израненного, полуживого тела окатила мое сознание. Да, я умела вселяться в других, меняться телами, но взамен я получала все те чувства, что испытывало чужое тело. Сколько смогу выдержать эту невыносимую боль зависело от паренька, очутившегося в моем теле. Ближайшие к нам люди — это пограничники Вектора, туда мне ход был заказан, в моей голове даже мысли звучат на ратийском. Если мальчишка назовет свое векторанское имя, ему помогут. Тех троих мужиков, что были моими земляками, мне совсем не было жаль. Чем старше становлюсь, тем больше мне не нравится, когда издеваются над беззащитными и, в общем-то, ни в чем неповинными людьми, не способными ответить злом на зло.
Тело мальчишки было в критическом состоянии, сердце стучало, легкие дышали, но, если бы моя душа не было настолько сильной, что смогла поддерживать кровообращение, он бы уже умер. Надеюсь, паренек понял меня, не знаю, как долго смогу цепляться за жизнь в истерзанном теле, она с каждой секундой уходила прочь, растворяясь в чистом воздухе Старого Леса.
— Эй, Аньян, — раздался надо мной хриплый голос Люга. — А паренек-то подыхает. Чо делать-то будем?
Послышались тяжелые шаги, грубые руки быстро пробежали по окровавленному телу, ощупывая на наличие увечий. Каждое касание приносило жгучую боль, хотелось покинуть эту обитель боли немедля ни секунды, но надежда на спасение все же была. Стиснув зубы, я простонала, а руки Аньяна прекратили блуждать по мне.
— Он уже не жилец, два ребра сломаны. Лега, какого Крайя надо было бить его?
— Он мне весь камзол и штаны кровью изгадил!
— Э, не, некроманту он живой нужен.
— Не ори, Аньян. Найдем еще кого-нибудь. Ты не видел, куда я бутылку с эйко кинул?
— Глянь за тем кустом.
Больше ко мне никто не подходил, а я, чувствуя привкус крови во рту, пыталась отвлечься от боли. И тут в голову хлынули картины незнакомой мне жизни. Спящая женщина, старая дверь, деревья в лесу. Высокий валун, прозрачный, чуть веющий барьер, цветы на поляне. Кулак над головой, земля. Три пары ног, ржущие лица. Сапог у живота. Красный камзол воина из элитного отряда, штаны из дорогой ткани. Сапог у живота. Опять сапог. И опять. Темнота.
Пару минут я соображала, что это за картины мелькают
