Потом и Наталья взялась за мужа – будь что будет! Она категорически запретила алкоголь, и – ничего, Мишка пить бросил. Однако поздно, годы пьянства отразились, конечно, и на его лице, и на качестве жизни семьи. А года два назад Михаила не стало… Надо, надо, надо матерям делать выводы! А в нас по-прежнему работает только инстинкт…
А на Володю с Людой до сих пор приятно смотреть когда они, обычно парочкой, хорошо одетые, появляются на нашем базарчике в выходной день…
Семейный талисман
«Счастье у каждого под мозолями лежит»
(русск. пог.)
Витька свою Томку приглядел ещё в пятнадцать лет – а ей в то время было одиннадцать. Взрослый его брат уехал из деревни, и построил свой домик рядом с родительским домом девушки в городе. Томке привозил он самые первые подснежники из своей деревни, когда приезжал в гости к брату, таял при встрече. Он старался произвести на неё хорошее впечатление, да и был хорошим человеком, но девчонке много лет до него не было дела – вот ещё, деревенщина! Впереди большая жизнь, сколько ещё вариантов будет!.. Однако Виктор продолжал держать Томку в поле зрения.
Позже Тамара даже другого паренька приглядела, городского, начало там намечаться что-то вроде дружбы. Но Витька не оставлял Тамару, за что бывал бит городскими дружками претендента на Томкино внимание. Однако его ничто не останавливало, чувства молодого человека с годами только росли и крепли.
А Тамара поступила в экономический техникум, и забыла про него. Однажды девушку неожиданно вызвали с занятий – её ждал Виктор: пришла повестка в армию, он приглашал Тамару в деревню, на проводы. Почему не съездить? Это же весело! Посмотреть, как у них там, в деревне, гуляет молодёжь… Говорят, весело бывает. И Тамара поехала. Сердце её было свободно, она по-прежнему ни по ком не «сохла».
– Будешь ждать? Приду из армии – поженимся! – волнуясь, с надеждой спросил Виктор. Он понимал – время девушки ещё не пришло, сердце её молчало.
– Если будешь писать мне каждые два дня!.. – легкомысленно пообещала та. И он писал, писал каждые два дня, как пообещал – незамысловатые, не очень грамотные, но искренние и сердечные письма. Она читала их с удовольствием, и подружки подтрунивали над ней – завидовали. Парень-то получился ладный! И Тамара начинала понимать – такое отношение надо ценить! Из опыта подруг она уже знала, что настоящие чувства – редкость. После армии они поженились.
В армии у Виктора появился друг, Володя – земляки! Вовка жил в Байсаке, соседней деревушке, туда и вернулся после армии. А Виктор с Тамарой стали жить в городе Петропавловске. Вскоре и Вова собрался жениться, пригласил друга Виктора с женой на свадьбу. Те приехали. Невесту друга Веру одобрили, обоих поздравили, стали дальше жить-поживать.
Прошло восемь лет. У Вити с Томой родились уже двое детей, подросли, а у Володи с Верой всё нет никого. Что делать? Жить у всех на виду в деревне, да без детей, было горько, и отношения их разладились – каждый обвинял другого. Разошлись.
Снова Виктора с Тамарой зовут в деревню на свадьбу друга. Приехали – и посочувствовали, и порадовались, и обнадёжили товарища. Узнали от него, каково это – не иметь детей, да и родили себе ещё одного, третьего ребёнка. А у Владимира опять дело не идёт – и вторая жена не может ему родить… Узнаёт Володя от неё, что женщина уже не только подумывает об усыновлении, но и встала на очередь. Взяли они из детдома четырёхлетнего мальчика. Всё хорошо, но счастье какое-то усечённое получилось – мальчишке сразу четыре года… Хотелось всё испытать сначала… Решили ещё и девочку удочерить, совсем маленькую.
Приехали в Дом Малютки. Повели их показывать семимесячную девочку, Викторию. Володя по дороге склонился над одним младенцем, приглядываясь, а тот как обнял его за шею, так и не отпускает! Просто вцепился! Пришлось временно взять ребёнка на руки. Девочку посмотрели, понравилась, а малыша всё не могут оторвать от Володи. Взяли обоих, семимесячных… Второго мальчика назвали как папу – тоже Володей. Старший мальчик, Витя, названный в честь друга, помогал воспитывать брата с сестричкой, «близнецов».
Так и выросли все. Причём второй усыновлённый мальчик оказался самым талантливым, самым способным! По примеру родителей все дети стали достойными, трудолюбивыми, честными тружениками. Создали свои семьи. Последней вышла замуж Виктория. Этого очень ждал Володя, но порадоваться ему не пришлось, а как хотел! Два года назад его не стало – сердце. Видать, нерасчётливый был человек – на чужих детей сердца своего не жалел, потому и стали они ему своими, родными.
А Виктор с Тамарой через год будут праздновать свой юбилей – пятьдесят лет совместной счастливой жизни. Ведь у них есть семейный талисман – триста сорок восемь пожелтевших, пронумерованных, бережно хранимых писем про любовь, перевязанных розовой лентой из когда-то густой Тамариной косы.…
Ходит Тамара теперь с палочкой, но Виктор продолжает зорко поглядывать вокруг – «нет ли соперника здесь?..»
Чего только не бывает!
«Жить – не лукошко шить»
(русск. пог.)
Я никогда не затруднялась знакомствами, да большинство людей и не прочь поболтать, так что когда вчера села в автобус, чтобы ехать в центр города на масленичные гуляния, по какому-то поводу заговорила с соседкой-старушкой. Та ехала к подруге на блины. Я позвала её на праздник, но она отказалась – в восемьдесят два года не больно охота куролесить. Разговорились. Узнав, что она с тридцать пятого года рождения, из Брянска, я спросила:
– Так вы под немцами жили в войну? И какими они вам запомнились?
Она охотно рассказала, что отец пропал без вести в первые же дни войны. У матери на руках остались восемь детей. Когда старшую дочь Катю, подростка, фашисты хотели выслать в Германию, мать забинтовала ей глаз, и девушка, как калека, была оставлена дома.
В одной половине их хаты жили немецкие офицеры. Один, Курт, был очень сентиментальный, всё показывал фотографии своих детей, и угощал хозяйских малышей. Второй, Фриц, стал было приставать к Кате, когда та стирала бельё офицерам. Девушка дала ему пощёчину. Офицер вырвал из кобуры пистолет и хотел её застрелить, но Курт успокоил товарища.
Скоро семья оставила свой дом и переехала в другую часть города, на квартиру. Мать продолжала работать в немецкой столовой, откуда приносила картофельные очистки, и кое-как кормила своих детей. В дальнейшем Катя, которую продолжал преследовать Фриц, сбежала в лес, к партизанам, помогала им. Там повредила топором руку – лишилась трёх пальцев.
Когда закончилась война, они не смогли вернуться в свой дом. На детей пропавших без вести солдат пособий не платили, жить было очень трудно. В это время из Кенигсберга, ставшего территорией Советского Союза, выселили всех немцев, и стали вербовать советских людей ехать туда. Сталин давал подъёмные.
Мать решилась сменить место жительства – хуже не будет, и их направили в нынешний Черняховск. Так же, как всем, дали немецкий дом, из которого настоящие хозяева мало что успели забрать с собой, в Германию. Так они снова обрели крышу. Все дети выросли, устроили семьи, родили детей. Все, кроме Кати, которая сильно комплексовала по поводу своей инвалидности.
Моя пожилая собеседница отказалась назвать свою фамилию, а имя назвала, Евгения. И стала готовиться к выходу, встала к двери. На её место немедленно села другая женщина лет пятидесяти пяти. Я кивнула новой соседке на выходившую старушку:
– Чего только не пережили наши люди… Её сестра в партизанах лишилась трёх пальцев, и потому не вышла замуж…
Моя новая соседка сняла варежку и показала левую руку, больше похожую на культю:
– Я тоже лишилась трёх пальцев в колхозе, на уборке. А в это время мы с моим парнем, Виктором, только-только подали заявление в ЗАГС. Я ничего не стала объяснять, написала ему записку, что отказываюсь выходить за него замуж, и попросила меня не искать. Уехала к тётке, далеко, на Урал. Так Виктор меня нашёл, привёз назад, и женился! Живём с ним почти сорок лет, и муж такой хороший, лучше не бывает! У нас с ним четверо детей…
