Мне хочется закричать от досады.
— Мы должны это сделать, Блейк. Пойдем.
Он тянется ко мне, но я отшатываюсь, прижавшись к двери. Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне.
— Не надо, — кричу я.
В его взгляде мелькает что-то болезненное. — Мне нужно разрезать молнию. Можно?
Я долго смотрю на него, а потом резко киваю. Он снова наклоняется и быстро перерезает завязки кончиком перочинного ножа.
— Если ты не пойдешь добровольно, мне придется отнести тебя в дом, — предупреждает он.
— Хотела бы я посмотреть, как ты будешь стараться.
Моя слабая попытка бравады, похоже, его не трогает. — Я легко справлюсь, и ты это знаешь.
Как бы мне ни было неприятно это признавать, он прав. Физически у меня нет ни единого шанса против Неро. Я не могу отбиться от него. Я не могу его обогнать. Единственное, что я могу сделать, это умолять его отпустить меня или попытаться образумить его, но я уже пробовала и то, и другое, и все еще здесь.
Я убираю грязную прядь волос за ухо. — Без моего согласия священник нас не поженит.
— Он сделает все, что я ему скажу, когда увидит мой пистолет.
Крошечный шарик надежды, который я все еще хранила внутри себя, сдулся.
Бросив на меня последний взгляд, он выходит из грузовика. Я слежу за его движениями, пока он идет рядом со мной и открывает дверь.
Холодный ветер пустыни врывается внутрь, развевая мои волосы по лицу. Мои губы потрескались, а кожа пересохла. Синяки, которые оставил на мне дядя Лайл, пульсируют тупой болью, но это наименьшая из моих проблем.
Неро протягивает мне руку, чтобы помочь выбраться из грузовика. Я игнорирую ее.
Мои кеды приземляются на асфальт с глухим стуком, но колени так болят от многочасового сидения в машине, что подгибаются под меня.
Неро ловит меня и обхватывает ладонями мою талию. — Осторожно.
Я задыхаюсь. Он стоит рядом со мной, озабоченно нахмурив брови, а когда его взгляд задерживается на синяках на моем лице, он темнеет.
— После того как мы закончим, мы заедем в Walgreens, чтобы купить еще льда. Я хочу, чтобы врач осмотрел тебя, но этого придется подождать до Нью-Йорка.
Мое внимание полностью сосредоточено на его прикосновениях. — Отпусти меня.
Его губы сжимаются в твердую линию. Он опускает руки и отводит взгляд от меня, его горло клокочет от желания сглотнуть.
Должен быть другой способ. Другой вариант. Если я смогу заставить того, кто работает в этом порномагазине, вызвать полицию, Неро придется бросить меня и бежать. Он не может рисковать, что его поймают. Его посадят в тюрьму до конца жизни. Копы защитят меня от «Железных хищников». Они должны это сделать.
Возможно, это мой последний шанс.
Я бью его коленом в пах и убегаю.
— Черт, — хрипит он.
Быстрее, быстрее!
Неоновая вывеска над магазином — мой маяк, и я мчусь к нему, тяжело дыша.
— Ух!
Я спотыкаюсь на выбоине и падаю на землю. Боль пронзает мое правое колено.
Я поднимаюсь на ноги, скребя ладонями по шершавому асфальту. Сердце гулко стучит в груди, я пытаюсь вскарабкаться на ноги, но сильная рука хватает меня за руку и дергает вверх.
— Черт возьми, Блейк. Что это было?
Его лицо вырисовывается передо мной. От унижения и отчаяния у меня по щекам побежали мурашки. Ему даже не нужно было гнаться за мной. Я едва прошла двадцать футов.
— У тебя кровь из колена, — грубо и сердито говорит он. — Зачем ты это сделала? Чего ты надеялась добиться? Неужели ты думала, что тот, кто находится в этом магазине, сможет мне противостоять?
— Полиция, — шепчу я.
Он смотрит на меня так, будто я сошла с ума. — Ты собиралась позвонить в полицию?
Когда я киваю, он разражается беззлобным смехом.
— Ты бы подписала себе смертный приговор. Они бы отправили тебя обратно в Миссури, и пусть местная полиция разбирается с этим делом. Думаешь, у Железных Хищников нет в кармане хотя бы нескольких таких копов? Ты была бы мертв в течение недели.
Похоже, он не ожидает ответа, что, возможно, и к лучшему, потому что у меня ничего нет. Если даже копы не могут мне помочь, то… похоже, я выхожу за него замуж.
Неро тянет меня обратно к машине, усаживает на пассажирское сиденье и роется в бардачке в поисках салфеток.
Я смотрю на темное небо над головой, пока он заклеивает царапину, и заставляю себя не плакать.
Оказывается, Неро прав. Официант делает именно то, что ему велено, бросая лишь слегка обеспокоенный взгляд на синяки на моем лице и разрыв на джинсах. Угрозы не нужны — тон Неро внушает полное послушание. Это тон человека, ослушаться которого было бы идиотизмом.
Это тон убийцы.
И моего нового мужа.
Дешевое серебряное кольцо на моем пальце горит почти так же сильно, как и колено, пока мы едем к Walgreens. На парковке он оставляет меня одну в грузовике, снова закрепив молнию. Ему не нужно было беспокоиться. Безнадежность моего положения наконец-то стала очевидной. У меня нет ни документов, ни денег, ни телефона. Я измучена. Мое тело так близко к тому, чтобы сдаться.
Невада находится недалеко от Калифорнии, и отсюда я, вероятно, смогу добраться до Дел автостопом, но я не стану рисковать, чтобы она попала в поле зрения «Железных хищников». Я не стану отвечать за то, что из-за меня погибнет еще один человек.
Жгучая боль пронзает мою грудь.
Сэму не нужно было умирать. Он мог уйти через черный ход и спастись, когда в доме появился дядя Лайл. Он должен был спастись.
Вместо этого он сражался. Сражался, чтобы защитить меня, чтобы выиграть время, хотя мы оба знали, что шансы складываются против нас. Его храбрость стоила ему жизни, и чувство вины, которое я несу, тяжелее любых цепей, которыми мог бы связать меня Неро.
Возможно, мне следовало бы злиться на Сэма-Сандро за то, что он все это время лгал мне. Но когда я думаю о нем, во мне нет злости. Только печаль. Та, что оставляет после себя неизгладимый шрам, который никогда не исчезнет.
Пассажирская дверь открывается. Неро освобождает меня от ручки и бросает к моим ногам два пластиковых пакета. — Принес нам немного еды и воды.
Я беру его под руку. Он напряжен, как свернутая пружина. Под глазами у него темные мешки. Мы поехали прямо из мотеля, где он меня нашел, в Вегас, останавливаясь лишь дважды, чтобы сходить в туалет и купить еды. Я спала по нескольку часов то там, то здесь, но он не спал по меньшей мере двое суток.
Не знаю, как он еще функционирует.
В моей голове появляется нотка беспокойства за него, и это так злит меня, что я прикусываю язык так сильно, что из него течет кровь.
Что со мной не так? Мне должно быть все равно, выживет он или умрет, учитывая то, что я о нем знаю.
И все же тебе не все равно.
Он достает из одного из пластиковых пакетов бутылку воды. — Повернись сюда и придвинься к краю сиденья. Мне нужно очистить царапину на твоем колене.
— Просто дай ее мне. Я справлюсь.
Я пытаюсь взять бутылку, но он выхватывает ее у меня из рук.
— Я сделаю это, — говорит он, его глаза прикованы к ране.
— Почему? — требую я.
Его челюсть напрягается, и он не смотрит на меня. — Я собираюсь снять нам комнату на ночь. Нам обоим нужно выспаться, прежде чем мы поедем в Нью-Йорк.
Обещание постели заставляет меня бороться, и я двигаюсь на своем месте, как он и просил. Он опрокидывает бутылку и льет воду на кровавую царапину. Я шиплю от жжения.
Он морщится. — Прости. Я знаю, что это больно. Я быстро.
— Почему ты все еще делаешь вид, что тебе не все равно? Твоя уловка закончилась. Тебе больше не нужно притворяться.
Он отставляет воду, разрывает антисептическую салфетку и осторожно протирает рану.
— Я никогда не притворялся, что ты мне небезразлична, — тихо говорит он.
Ложь.
По моей щеке скатывается слеза. Всю мою жизнь меня окружали лжецы. Люди, которые меня подводили.
Я думала, что он другой.
Но он такой же, как все.
