От еще мокрых волос стало неприятно и холодно, голова тут же замерзла. Апрель в Волгограде в этом году выдался не самый теплый.
Петя, в белом лонгсливе и серых спортивный штанах, засунув руки в карманы, шагал рядом, без умолку треща об игре, о том, как несправедливо проиграл «Оникс», и осыпая Василису комплиментами. Но она-то знала, что сыграла хуже некуда, и потеряла возможность попасть в московский клуб «Атланты», агент которого сидел на трибуне.
До конца сезона оставалось всего два матча, а Василиса все еще не получила ни одного приглашения от клубов высшей лиги, куда так стремилась попасть. Она с досадой поддела камешек носком белой найковской кроссовки.
– Ты меня что, совсем не слушаешь? – спросил Петя.
– Как ты догадался? – мрачно усмехнулась Василиса.
– Так, подруга, завязывай хандрить. Иначе я позвоню в «Скорую помощь бешеных подружек» и попрошу Катю приехать прямо сейчас, а не вечером на тусовку. Ты ведь знаешь – она затащит тебя к себе домой, заставит целый день пролежать с глиняной маской на лице и выпить три литра этой ее зеленой бурды…
Петю передернуло. Он терпеть не мог модный чай матча, который Катерина, наоборот, обожала.
– Звучит хуже некуда, но у меня всегда есть третий, лучший вариант – уехать домой. – заметила Василиса.
– Не-а. – Петя остановился прямо перед ней и положил руки ей на плечи. – Выбирай, Василий: либо я, либо Катерина. И потом, я уже позвонил твоей маман и сказал, что сегодня у нас тусо-овка!
Мать Василисы просто обожала Петю. Честно говоря, трудно было представить себе человека, которому не нравился Петр Краснов. «Исключительно положительный молодой человек», – так о нем отзывались в школе № 152, где учился почти весь состав юношеской команды «Оникса».
Так уж было заведено: тренеры рекомендовали игрокам клуба одну школу для обучения. Так им было проще поддерживать контакт с учителями и директором. Удобно, если отправлять уведомления о том, что ученики отправляются на спортивный выезд, приходится в одну школу, а не в десяток разных.
В субботу у всей команды был единственный в этом месяце выходной. В конце сезона такой подарок – настоящее чудо, и все ему радовались. Все, кроме Василисы. Настроение было безнадежно испорчено, и даже плещущая через край энергия Пети не могла исправить ситуацию.
Погрузившись в мрачные мысли и про себя ругая Петю за звонок маме (если бы не это, от тусовки удалось бы отвертеться), Василиса плелась к автобусной остановке, сосредоточенно разглядывая трещины на сером асфальте. Мышцы начинали ныть, растянутый голеностоп вновь напомнил о себе. Болтовня Пети, раздававшаяся где-то справа, смешивалась с шумом улицы, растворялась в шелесте колес проезжающих машин, счастливых детских возгласах с площадки и обрывках разговоров случайных прохожих. Но все, происходившее вокруг, было совершенно неважно. Она проиграла.
Петя резко дернул Василису за локоть, вынуждая остановиться.
– Эй, ты куда прешь, как танк? Я уже три раза повторил, что нам не к автобусу!
– А куда? – недовольно проворчала Василиса, выдергивая руку.
– Во-он туда, – Петя указал рукой в другую сторону.
Там стоял один-единственный автомобиль, и Василиса прекрасно знала, кому он принадлежит. Черный мерседес s-класса с тонированными стеклами замер на парковке.
– Ты что, издеваешься?! – рявкнула Василиса. – Я к Лебедеву в тачку не сяду. Вы, может, и друзья, но притворяться, что он мне нравится, не буду.
– Отказываться поздно, – пожал плечами Петя и снова схватил Василису за руку. – Если бы ты не витала в облаках, то услышала бы, что его водитель отвезет нас ко мне домой.
– Водитель?
– Ну, да.
– И только?
– Клянусь! – кивнул Петя и потащил ее за собой.
Василиса снова поплелась за ним. В конце концов, что плохого если водитель Лебедевых их отвезет? Если представить, что это бесплатное такси, затея уже не кажется такой плохой. Простреливающая боль в голеностопе усиливалась с каждым шагом. Василиса поморщилась. Они подошли к блестящей черной машине, и Петя галантным жестом распахнул перед Василисой дверь. Она скорчила ему рожу и молча плюхнулась на кожаное сиденье. Петя попытался забрать у нее сумку с формой и кроссовками, но она не отдала. Он захлопнул дверь, обошел машину и уселся рядом.
– Добрый вечер, Аркадий, – широко улыбнулся он, здороваясь с водителем.
– Добрый вечер, Петр, – негромко ответил тот, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
Василиса видела только профиль водителя, но вся его фигура, казалось, выражала недовольство ее присутствием.
– Добрый вечер, – выдавила она и отвернулась к окну.
«Интересно, это все тот же водитель, что и пять лет назад?» – подумала она.
Щелкнули замки, блокирующие двери, и автомобиль тронулся. Василиса откинулась на спинку сиденья, провела ладонью по прохладной и гладкой бежевой коже обшивки. В салоне приятно пахло чем-то древесным и свежим. Чем-то роскошным.
– В духе Лебедевых, – негромко сказала Василиса, не удержавшись.
– Что-что? – переспросил Петя.
– Говорю, дорогая машина. Показушная. В духе Лебедевых.
Петя округлил глаза, уставившись в спинку переднего сиденья. Только теперь Василиса заметила, что место рядом с водителем занято.
– Еще что скажешь, Ветрова? – послышался знакомый голос.
– Краснов! – взвизгнула Василиса и со всей силы стукнула друга, – Ты же сказал, только водитель! Ты сказал: «Клянусь»!
– Я скрестил пальцы, – обезоруживающе усмехнулся Петя.
– Идиот! Ты же знаешь, я его ненавижу! – бушевала Василиса.
– Продолжишь делать вид, что меня тут нет, Ветрова? – Никита Лебедев повернулся к ним.
Его светлая голова показалась из-за спинки сиденья. Серые глаза, холодные, словно льдины в Северном океане, пристально смотрели на Василису.
– Отвали, Лебедев! Машину остановите, я выйду!
– И куда? – Никита поднял бровь. – Прямо на дорогу? Валяй. Я на это посмотрю.
– Да пошел ты! – взвилась Василиса.
Скрестив руки на груди, она отвернулась и уставилась в темное стекло. Мимо пролетали машины, разрезая светом фар опустившиеся на город сумерки. Все молчали. Василиса чувствовала, что вот-вот лопнет от злости. Еще пара секунд, и если придурок Лебедев не отвернется, она врежет по его идеально ровному носу.
– Осторожно, Ветрова, сейчас взорвешься, – фыркнул тот.
– Я что, непонятно выразилась, когда попросила остановиться? – не выдержала Василиса.
– Вась, правда, успокойся… – По испуганным глазам Пети было понятно, что он не ожидал такой бурной реакции.
Но как еще Василиса должна была себя вести, если после провальной игры, когда она потеряла шанс попасть в «Атлантов», он запихал ее в машину к человеку, которого она с детства на дух не выносила?
– Ветрова, если ты пять лет копила обиду из-за шрама на лбу, можешь ударить меня, разрешаю. Буду только рад, если тебе полегчает, и ты перестанешь вести себя как взбесившаяся морская свинка, – проговорил Никита.
– Что ты сказал? – взвилась Василиса.
– Не, ну,
