Алена изо всех сил сдерживалась, чтобы в момент появления такой немыслимо обольстительной Инги не повернуть голову в сторону Петра. Она вдруг увидела себя со стороны. Вчера вечером, когда она примерила перед зеркалом черный брючный костюмчик, несколько дней назад закупленный на скорую руку на вещевом рынке «Динамо», прицепила в качестве украшения старинную брошь в форме изящно изогнутой веточки, усыпанной бриллиантами и изумрудами, и надела замшевые лодочки на высоком каблуке, ей показалось, что выглядит она довольно элегантно. Теперь же, среди богато разодетых гостей и актрис, давно и тщательно готовивших туалеты к юбилею, Алена мысленно отругала себя за то, что не уделила костюму должного внимания. Хотя, с другой стороны, когда ей было этим заниматься? После того как сгорели декорации, у Алены появилось ощущение, что она попала в какую-то тщательно подготовленную западню. Но поддаваться такого рода чувствам было для нее непозволительной роскошью. И Алена заставила себя думать иначе: через неделю декорации обещали восстановить, а еще через неделю Катя сможет приступить к выпуску спектакля…
Алена скосила глаза в сторону ложи, где виднелась черная с серебряными висками голова Стивена. Когда Малышка навещала Катю, американца у нее не было. Катя сказала, что он заходит крайне редко, но постоянно держит ее под телефонным контролем. Он сейчас очень занят в клинике, потому что на днях возвращается в Штаты и прилетит в Москву только после Рождества.
Рядом со Стивеном Алена увидела незнакомое лицо молодого человека. Склоненная набок, изысканно посаженная на длинную шею голова с длинными пушистыми волосами показалась Алене знакомой. И эти руки со сцепленными гибкими пальцами, сложенные на красном бархате ложи… Она прошептала на ухо Петру:
— Кто это… в ложе? Рядом с Катиным американцем?
Петр так же шепотом ответил:
— Здрасьте, приехали. Это внук Оболенской. Она тебя с ним знакомила.
Алена тут же вспомнила, как Елена Николаевна представила ей своего внука. Это было буквально накануне, и он вот так же сидел за вахтерским столиком, чуть склонив голову и переплетя пальцы нервных кистей…
Сиволапов толкнул в бок Алену и с улыбкой указал в соседнюю ложу. Там торжественно восседал Гладышев, не пожелавший участвовать в капустнике и выступлениях молодежи театра якобы из-за травмы. Однако повязку на время юбилея он снял, и лишь легкая синева под глазом свидетельствовала о перенесенном увечье. Валерий не сводил глаз с внука мадам Оболенской и, чувствовалось, даже слегка нервничал.
Алена вздохнула и подумала, что еще одного напряженного сюжета ей не осилить…
Всех присутствующих попросили пройти в холл, где были накрыты столы со всевозможными закусками. Для любителей поужинать поплотней и выпить что-нибудь покрепче кока-колы и соков были открыты кафе и бар. Только уже за свои денежки.
Петр притащил Алене блюдо с двумя фужерами шампанского и различными закусками.
— Зайка, ты сегодня, по-моему, еще ни разу не ела. И давай выпьем за то, чтобы в этих стенах ты сумела воплотить все свои творческие мечты. За это!
Алена сделала несколько глотков и окинула взглядом переполненное людьми фойе. В самом углу, картинно облокотившись о рояль, Гладышев о чем-то возбужденно беседовал с внуком Оболенской. Отследив взгляд Алены, Сиволапов усмехнулся:
— Зря Валерка расслабился, Василий, по-моему, на подступах. Я вчера слышал, что он слегка припоздает…
Алена сделала вид, что не расслышала его слов сквозь гул голосов и музыку.
— Петр, знаешь, я так сегодня устала — ничего в рот не лезет. Отнеси, пожалуйста, всю эту еду Елене Николаевне на вахту. Даже если ее подменить, она постесняется прийти сюда и нормально поесть. И попроси кого-нибудь, чтобы ей принесли из бара чай или кофе… чего-нибудь горяченького. Она сегодня с утра в трудах праведных, а впереди еще ночь дежурства. Обратил внимание, как она сегодня особенно хороша?
— Сегодня все женщины необыкновенно хороши, — заметил Петр и, не прибавив, как обычно: «но моя зайка лучше всех», отправился выполнять поручение.
Два часа спустя, когда гости были сыты, посетили бар с крепкими напитками, потанцевали, поиграли в лотерею, поучаствовали в аукционе и уже слегка подустали, появился торжественный Домовой в белом смокинге с черной бабочкой, позаимствованном в костюмерном цехе, и провозгласил:
— Уважаемые дамы и господа! Мы приглашаем вас во двор нашего театра, где состоится праздничный фейерверк.
Гости дружно закричали «Ура!» и ринулись в гардероб за верхней одеждой.
На плечо Алены легла тяжелая теплая ладонь.
— Ты долго где-то отсутствовал, Петр, — не поворачивая головы, тихо сказала Алена.
— Зато я никак не мог пробиться к вам… Что естественно. Вы — главная персона на сегодняшнем празднике.
Резко обернувшись, Алена увидела улыбающегося во все свои сто ослепительных зубов Стивена.
— Я хотел поблагодарить вас за прекрасный вечер и попрощаться. Через три дня я улетаю домой.
— Надеюсь, не навсегда, — вежливо улыбнулась Малышка. — Как сегодня Катя? Она так переживала, что не может быть на юбилее.
— Сейчас спросим. — Стивен извлек из нагрудного кармана маленький плоский мобильный телефон и, ткнув несколько кнопок, ласково спросил: — Как себя чувствует мое сокровище? Полно сил и оптимизма?
К изумлению Алены, ответ Кати был таким продолжительным и, видимо, эмоциональным, что Стивен даже слегка поморщился и несколько раз безуспешно попытался прервать ее. Алена поежилась и почему-то вспомнила то, другое лицо этого человека, стоявшего на пороге воробьевской квартиры.
— Никаких сомнений! Все будет прекрасно! В твоем возрасте организм работает безупречно. Передаю трубку Алене Владимировне.
— Катюша, дорогая, от всего театра тебе огромный привет. И, пожалуйста, не расстраивайся.
Катин невеселый голосок без видимых на то причин почему-то встревожил Алену.
— Хочешь, я сейчас приеду к тебе? — неожиданно вырвалось у Малышки, и она сама несказанно удивилась своему порыву.
Стивен забрал у нее трубку и с легкой ласковой укоризной сказал Кате:
— Ну вот, не стыдно? Пожалуйста, возьми себя в руки.
И опять Алене почудилось за этими простыми, ничего не значащими словами нечто большее, и, проверив себя еще раз, она вдруг поняла, что сейчас в ее силах, пока еще не поздно, предотвратить что-то неумолимо надвигающееся, беспощадное и страшное. Она с тревогой взглянула на Стивена. Но американец смотрел поверх ее головы:
— А вот и приближается мой потенциальный убийца. По-моему, мой час пробил.
