Оливия толкнула дверь в кухню. Посредине стоял большой обеденный стол, по периметру — длинный рабочий стол с кухонной утварью. Мебель, пол, занавески — все было выдержано в голубых тонах, что делало кухню приветливой и уютной.
— Добро пожаловать, — сказала Мим с улыбкой, неся к столу огромную чашу с толченой картошкой. — Джерри покажет вам ваше место.
Сидя между пятилетним Руссом и семилетним Куртом, Оливия улыбнулась Лукасу, когда он и Тревор занимали свои места. «Интересно, он такой хмурый из-за меня или из-за разговора с Тревором», — подумала Оливия.
За столом текла неторопливая беседа, когда Мим сняла блюдо с жареной курицей с жаровни и поставила его на середину стола. Возле каждого стояли стаканы с молоком.
Уатт разговаривал с Лукасом о ценах на фураж, когда Русс потянулся за своим молоком и нечаянно опрокинул стакан Оливии. Молоко разлилось по столу и потекло на джинсы Оливии. Вскочив с места, Русс испуганно смотрел на нее широко раскрытыми зелеными глазами.
— Извините. Простите меня. Я не хотел. Не сердитесь на меня. — Оливия услышала даже страх в его голосе и поняла, что этого мальчика раньше жестоко наказывали за малейшие проступки.
За столом все притихли.
— Я и не сержусь, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче. — Помоги-ка мне собрать молоко салфеткой.
Долю секунды Русс смотрел на нее раскрыв рот, затем схватил салфетку. Мим принесла полотенца. Через минуту и стол и пол были чистыми.
— У вас джинсы мокрые, — заметил Джерри. Русс снова с испугом посмотрел на нее:
— Простите меня.
Оливия присела на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне:
— Все в порядке. Русс. Джинсы отлично отстирываются, и чем больше их стираешь, тем мягче они становятся. Садись-ка и заканчивай свой ужин, пока он не остыл. Я пойду переоденусь и через пару минут вернусь.
Русс улыбнулся ей и скользнул на свое место.
Лукас встал:
— Пойду принесу твою сумку из машины.
— Оливия, ваша комната наверху, вторая справа. И принесите мокрые джинсы, я брошу их в стиральную машину, — предложила Мим.
Лукас вышел на улицу, а Оливия поднялась на второй этаж. Ей очень понравились разрисованные балясины и деревянные украшения лестницы. Дверь в ее комнату была открыта, там стояла кованая кровать, накрытая лоскутным одеялом. Через некоторое время появился Лукас с ее дорожной сумкой в руке. Он поставил ее на кровать.
— Ты взяла с собой еще одни джинсы?
— Я в отличие от тебя не путешествую налегке, поддела она его. Он не взял с собой даже туалетные принадлежности.
— У меня здесь есть все, так удобнее. — Он повернулся, чтобы уйти, но остановился в дверях. — Спасибо, что не рассердилась на Русса.
Она внимательно посмотрела Лукасу в глаза.
— Он испугался, что я ударю его, да?
— Русс не привык к доброму отношению. Его отец и бил и орал на него, и он до сих пор ожидает этого, особенно от незнакомых людей.
— Ну, уж от меня он не дождется ни того, ни другого. Тебе-то об этом известно.
— Иногда не знаешь, как человек поведет себя, пока не увидишь его в конкретной ситуации, — уклончиво ответил Лукас.
— Ты привез меня сюда, чтобы познакомить со своей жизнью или проверить, пройду ли я что-то вроде теста?
— И то, и другое, — он ответил после недолгого молчания.
— Понятно. — Она обиделась.
— Оливия…
— Все нормально, Лукас. Просто теперь я буду следить за каждым своим шагом.
Когда он вышел, ей захотелось разбить что-то или… разрыдаться. Опять эти гормоны.
После десерта Оливия настояла на том, чтобы Мим разрешила ей помочь на кухне. Тогда мальчики смогут провести больше времени с Лукасом. Убирая со стола, она задумалась, искренне ли предложила помощь или хочет заработать себе побольше очков? Черт бы побрал Лукаса. Из-за него она начала анализировать свои поступки.
Мим осторожно расспрашивала Оливию о ее прошлом, и Оливия тоже задавала вопросы. Она узнала, что ранчо принадлежало семье Уатта уже несколько поколений, и что Мим не могла иметь детей, поэтому они брали чужих ребятишек, которые на время нуждались в убежище и чьи-то заботе.
Сцена, которую она увидела в гостиной, когда закончила помогать Мим и вышла из кухни, заставила ее остановиться в дверях. Лукас, Тревор, Курт и Джерри играли в домино, растянувшись на полу перед камином. Русс сидел у Уатта на коленях и слушал сказку. В камине потрескивал огонь.
Всю жизнь Оливия мечтала о сестре или о брате, о большой семье. И сейчас, наблюдая за мальчиками, Лукасом и Уаттом, поняла, что между ними существует тесная связь, какая существует в большой семье, между родственниками. Закончив читать, Уатт сказал Руссу:
— Тебе и Курту пора спать. Тут Русс увидел Оливию, соскочил с коленей Уатта и подбежал к ней:
— Хочешь посмотреть мои грузовики?
— Че ей смотреть на твои грузовики, у тебя их всего два, — тряхнул головой Тревор. — Ведешь себя как маленький.
Оливия поняла, что дети хотели внимания к себе, которого им так не хватало.
— Русс, наверно, больше всех игрушек любит свои грузовики. А разве у тебя нет чего-нибудь такого, что ты бережешь больше всего на свете? спросила она Тревора.
— У меня есть стеклянные шарики, — тихо ответил Тревор.
— А кошачий глаз есть?
— Есть несколько. — Он был явно удивлен ее осведомленностью.
Русс потянул ее за руку:
— Ты пойдешь со мной?
— Ну конечно пойду, — улыбнулась она ему. Поднимаясь с Руссом по ступенькам, она чувствовала, как Лукас пристально смотрит ей вслед.
Когда все мальчики были в постели, Мим приготовила себе и Оливии по чашке чая, Лукас с Уаттом предпочли кофе. Постепенно разговор затих, и Мим обменялась взглядом с Уаттом. Они встали.
— Возьми подушки и одеяло в прачечной, — обратилась Мим к Лукасу. Уатт обнял жену за плечи.
— Дорогая, он сможет сам о себе позаботиться. Доброй вам ночи. Увидимся утром.
— Ты собираешься спать здесь? — спросила Оливия, сидя на противоположном краю софы.
Ругая себя за то, что вел себя с Оливией грубо, Лукас понимал, что их разделяют не только подушки, лежащие между ними на диване.
— Софа раздвигается.
Их глаза встретились. После долгого молчания она прокашлялась.
— Я тоже, пожалуй, пойду спать.
Прежде, чем она стала еще дальше от него, а Лукасу казалось, что с наступлением ночи дистанция между ними резко возрастала, он сознался:
— Я волновался, как пройдут эти выходные, Оливия. Я не знал, как ты примешь все это.
— Ты имеешь в виду мальчиков?
— И Мим, и Уатта. И простую сельскую жизнь.
— То, что у меня нет ботинок, не означает, что мне не нравится жизнь на ранчо.
