Ознакомительная версия.
– Где?! Праасковья Николавна! Я вам отдавал документ… – И главное, начинал беситься еще больше, если Паша предпринимала робкую попытку напомнить или поискать самой. – Я не в маразме еще. Бумагу я отдавал вам, Прасковья Николавна, так что у себя и ищите и найдите немедленно! – и начинал громко барабанить веснушчатыми пальцами по столу, пытаясь деморализовать своего секретаря.
Особенно было обидно, когда он, отгородившись от Паши пухлой рукой, говорил язвительным тоном:
– Вот только не нужно смотреть на меня глазами испуганной лани. Не советую делать из меня монстра, не советую, Прасковья Николавна!
Паша и не смотрела вовсе, потому что меньше всего чувствовала себя какой-то там ланью. Просто багровая физиономия под рыжим чубчиком – это было нечто. Ей хотелось треснуть Георгия Никитича папкой по голове и послушать, не зазвенит ли она, как пустой котелок.
Но что поделать, улучив момент, Паша мчалась в рекламный отдел к Елене Прекрасной. Паша ходила на работу в строгом брючном костюме, а Елена в немыслимых коротеньких юбочках, и все равно из них двоих именно она производила впечатление толковой деловой сотрудницы. Прямо загадка природы. Всем было известно, что Елена имеет над начальником неограниченную власть, и Паша этим иногда пользовалась.
– Что, опять? – спрашивала Елена. – Ладно, что-нибудь придумаю, – великодушно обещала она, и Паша неслась обратно на исходную позицию, ждать. Минут через пять раздавался телефонный звонок. Что там Елена говорила начальнику, Паша никогда не пыталась подслушать. Главное, что шеф с озабоченным видом вылетал из кабинета, а Паша кидалась к его столу, чувствуя себя Штирлицем в логове врага. Бумага находилась, и Паша летела на свое рабочее место. И вот тогда, когда ей стало казаться, что она к этим штучкам привыкла и вполне могла терпеть их и дальше, взяла да и «рассчиталась», как говорила Татьяна. Ничего себе, рассчиталась…
История с поисками работы закончилась для Паши неожиданно – ее вызвала на ковер маман. То есть это Паша так было подумала, что сейчас ей от матери за что-то влетит, но та заговорила совсем о другом. Мария начинает свою певческую карьеру (как, уже?!), и ей нужен свой надежный человек рядом, чтобы за ней присматривал. То ли за Машкой, то ли за карьерой. Паша даже растерялась.
Ей сразу вспомнилось, как она шпионила за Маней на катке, как таскала за ней скрипку и тому подобное. Это и тогда было делом нелегким, а теперь, когда Маня вымахала выше ее на голову и обошла по весу килограммов на двадцать… Естественно, саму Машку за собой волочить не придется, но что еще она могла для сестры сделать?
– Паша, ты ее знаешь, она плохо ориентируется в бытовых вещах, а для творческой личности чрезвычайно важен комфорт как внешний, так и внутренний. У тебя есть опыт секретарской работы, так что ты вполне могла бы пока взять на себя некоторые организационные вопросы, какие-то мелочи… Когда возникнет необходимость.
Маман покачала туфелькой, и та упала на ковер. Толстые короткие пальцы с кроваво-красными ногтями пошевелились и вдруг напомнили Паше какое-то хищное растение, ожидающее свою жертву. И она быстро наклонилась и надела туфлю на ногу матери, и, в общем-то, это оказался никакой не башмачок, а растоптанный широкий башмачище с лысеющим помпоном… Паша рассердилась из-за этого наблюдения и даже почувствовала себя предательницей.
– Да, маман, конечно, я прослежу.
На самом деле она все-таки не очень понимала, что именно маман имеет в виду и при чем здесь Пашин опыт секретарской работы. По крайней мере, было очевидно одно – позабытый было деловой костюмчик снова пригодится.
– Но это не все. Теперь о главном. Вокруг Марии, конечно же, будет вертеться масса поклонников. Твоя задача – отсекать случайных людей. Это дело нельзя пускать на самотек!
Паша невольно вспыхнула и взглянула на мать. Что та имеет в виду? Неужели маман знает о том, что однажды Паша уже «отсекла» одного такого?
Вот так она и попала в Манину свиту. Хотя, конечно, «свита» – это было слишком громко сказано: она плюс нахрапистый Артем, никогда не снимавший с головы затертую бейсболку. Паша никак не могла решить, сколько же ему лет – двадцать или сорок. Он носил футболки и рваные джинсы, никогда не вылезал из потертой кожаной куртки, и вообще казалось, что он и спит не раздеваясь, – вместе с Артемом, когда бы он ни появился, врывался запах кожи, табака и какого-то ужасного одеколона. Да, еще армейский юмор.
– Ну что, телки, я вам нарыл крутую презентацию и две вечеринки. В клубе кочегаров и ассенизаторов. Шютка. Маня, запомни, при виде тебя все должны встать и у всех должно встать. Поняла? И все дела.
Скот, подумала Паша, когда услышала Артема первый раз, и где только Машка его откопала, а главное, зачем? Его же не пустят ни в один приличный дом, и как только маман его увидит… Вот тут Паша сильно ошиблась. Оказалось, что и маман, и Анатолий Юрьевич Артема видели, слышали и в дом очень даже пустили. И маман вполне снисходительно с ним поговорила.
– Нам, – сказала она, – не нужны провинциальные подмостки. Нам требуется совершенно другое. – Она не стала объяснять, что именно, но Артем согласно кивнул, понял, мол, а Паша еще больше встревожилась, ей-то было непонятно.
Конечно, в присутствии матери Артем свой солдатский юмор несколько приглушал, но Пашу передергивало от его фамильярности и пошлых ухваток записного любимца женщин.
– О Мариночка Андревна! Сегодня вы как всегда, а всегда как никогда! Ах, какая женщина, какая женщина…
И маман все это выслушивала с равнодушной улыбкой вместо того, чтобы сказать: пошел вон! Вот когда Паша впервые чуть ли не с надеждой посмотрела на Анатолия Юрьевича. Уж этот со своим лоском, полированными ногтями, со своими манерами старосветского барина, уж он все расставит по своим местам.
Анатолий Юрьевич и расставил. Он, как всегда, без труда прочел ее мысли, и, когда Артем ушел, прихватив с собой юмор, но не запах, подобрался к Паше почти вплотную и, ласково глядя ей в глаза, доверительно прошептал:
– Паша, вы не переживайте. Я с Артемом давно знаком, он отлично знает свое дело. А это… – он помахал перед собой ухоженной рукой, видимо, разгоняя «аромат», – это издержки воспитания, профессии… Казаться не тем, что ты есть на самом деле, оно, знаете ли, порой удобнее, да и… безопасней.
Анатолий Юрьевич придвинулся к Паше еще ближе, и она попятилась, на всякий случай спрятав руки за спину. Позже, оставшись одна, Паша с тревогой подумала, что уж если этот Артем хочет казаться таким, то какой же он на самом деле? Ее даже передернуло.
Ознакомительная версия.
