Джейн застонала и прикрыла глаза. Интересно, как бы поступил Филипп, если бы тогда, после свадьбы, она не поддалась панике и осталась, предъявив ему это ужасное письмо? Наверняка Фил бы доверился ей, объяснил что-то, рассказал о своей первой жене. Потом они бы вместе подумали о том, кому понадобилось подбрасывать эти документы. А теперь может ли она уверенно сказать, что стоит за нежеланием Эшли объясняться: уязвленное самолюбие или сознание своей вины?
А что, если все это на самом деле правда? — предательски вопрошал внутренний голос. Что тогда? Неужели Филипп прикидывался тихой овечкой, скрывая дикий нрав, пока не добился своего? Неужели он действительно женился на ней из-за высокого положения ее семьи в обществе?
Острая боль пронзила сердце Джейн. Нет, тот Филипп, которого она узнала и полюбила, не способен на жестокость по отношению к женщине. Он храбр — стоит лишь вспомнить, как он пришел ей на помощь, когда на нее напал уличный грабитель, — но не жесток и не мстителен. Совсем наоборот…
Джейн стиснула губку и начала наносить мыльную пену на тело. Вдруг она поняла, что плачет. Кем бы она ни считала своего мужа, ей придется смириться с тем, что их отношения, по всей видимости, уже не станут прежними. Это и ее вина, а частично и его. Она отчаянно заморгала глазами. Нет, слезами делу не поможешь. Раньше Джейн считала, что знает человека, за которого выходит замуж. Теперь она понимала, что, вероятно, она не знала его вообще. Возможно, сейчас она теряет мужа. От жестокой реальности не уйти; лучше принять как факт случившееся и подумать, что следует предпринять, чтобы улучшить ситуацию, пока еще не поздно…
— Мы берем вот это, — Эшли обратился к элегантной продавщице, когда Джейн вышла из примерочной в очень дорогом вечернем платье из серо-лилового крепа. Лиф представлял собой перекрещенные полоски материи, едва прикрывающие грудь. — И то красное, и черное…
— Филипп, эти платья слишком кричащие, я такие не ношу… — попыталась тихо протестовать Джейн. Она с трудом сдерживала раздражение. Дженни казалось, что он намеренно унижает ее, словно безмозглую куклу таская по магазинам. Без обручального кольца, оставшегося в замке, Джейн весьма неуютно чувствовала себя под высокомерными взглядами продавщиц бутиков.
Без внимания Эшли не осталась ни одна деталь ее туалета: он приобрел нижнее белье и ночные рубашки из тончайшего шелка самых различных оттенков, платья, костюмы и блузки от лучших модельеров, сумки из крокодиловой кожи, туфли всевозможных фасонов, жемчужные и изумрудные ожерелья, серьги, духи…
— Упакуйте все это, — не обращая внимания на протесты Джейн, попросил Эшли, бросая, кажется, уже в сотый раз за сегодняшний день, на прилавок чековую книжку.
В такси на обратном пути в гостиницу Джейн повернулась и посмотрела на профиль мужа. Выражение его лица казалось неумолимым.
— Почему ты так обращался со мной в магазинах! Словно… с любовницей! — вырвалось у Джейн. — Можно подумать, что я какая-то куртизанка, которой платят за услуги!
— Куртизанка? Здесь ты, по-моему, преувеличиваешь. Для этого звания тебе пока не хватает опыта, — заметил Филипп, едва взглянув на жену.
— Очень смешно, — заявила Джейн. — Постараюсь ответить тебе тем же.
— Да неужели? — Раскаяния в его усмешке не наблюдалось. — Ты собираешься пополнить мой гардероб костюмами от лучших модельеров и шелковым нижним бельем?
— Я придумаю что-нибудь получше, — заверила мужа Джейн, воинственно сжав кулаки. — Если ты хочешь войны, то ты ее получишь.
— Ты мне угрожаешь физической расправой? Я до сих пор чувствую боль от твоей пощечины. — Печальная ухмылка скользнула по губам Филиппа. — Надеюсь, у тебя нет привычки распускать руки с мужчинами. Может, мне стоит позвонить Стивену? Так сказать, сравнить наши наблюдения?
— О, знаешь… убирайся к дьяволу! — взорвалась Джейн, вне себя от его презрительных замечаний.
Когда супруги вернулись в гостиницу, Эшли, мрачно улыбаясь, сказал:
— Надень к ужину красное платье. Я считаю, что именно в нем моя «престижная» жена будет смотреться в самом выгодном свете.
— Как тебе угодно. — Ее ответная улыбка была полна сарказма. — А в чем ты желаешь видеть меня сегодня в постели? В ночной рубашке из розового шелка или в черной с завязками?
— Достаточно капельки духов «Шанель».
Филипп ухмыльнулся и, усевшись в кресло с газетой, перестал обращать на нее внимание.
В шикарном ресторане их отеля царило оживление: звучала негромкая музыка, по залу сновали подобострастные официанты, за столами с белоснежными накрахмаленными скатертями и блестящими серебряными столовыми приборами обедала избранная публика. Но даже в этой атмосфере роскоши, отметила про себя Джейн, несколько голов повернулись им вслед, когда Филипп и она в плотно облегающем платье из темно-красного шелка прошли за метрдотелем к столу.
Джейн оставила волосы распущенными, и теперь они золотистыми волнами струились по ее обнаженным плечам; большее, чем обычно, количество косметики добавило привлекательности ее зеленым глазам и пухлым губкам. Ноги удлинили черные туфли на высоченных шпильках. А блеск тяжелого жемчужного ожерелья добавил последний штрих к великолепию ее наряда.
— На меня обращают внимание, — прошептала Джейн мужу, когда им вручили меню в кожаных переплетах.
— Вероятно, тебя принимают за знаменитую манекенщицу, — с насмешливой иронией произнес Филипп. — Что мы будем есть?
— Мне все равно. Сам выбирай, — обиженная Джейн надула губы.
— Конечно, нет проблем. — Эшли небрежно поднял палец и через мгновение метрдотель и официант стояли около стола. — Принесите нам бутылку шампанского, паштет, а потом лососину.
— Ловко, — язвительно пробормотала Джейн. Она посмотрела на мужа через стол, накрытый белоснежной скатертью. Огонь мерцающей свечи добавил немного теплоты угрюмым чертам его лица. Казалось, что Филипп носит маску. Его элегантный наряд — превосходно сшитый темный костюм, белая сорочка, неброский шелковый галстук — не мог смягчить его сурового и даже жестокого облика.
— Зачем ты прикидывалась, что спала со Стивеном? — неожиданно спросил Филипп.
Джейн сделала глубокий вдох, стараясь не покраснеть.
— Мне показалось, что ты опять отвергнешь меня, если будешь по-прежнему считать, что это у меня впервые. — Джейн почувствовала, как все же краска бросилась ей в лицо. — Я сама не знаю, зачем сказала это! Я была взволнована, а сказанное помогло мне тогда расслабиться, вот и все. Ради всего святого, что еще я могу рассказать о Стивене? Встретив тебя, я поняла, что не люблю его, и порвала с ним. Думаю, что твой вновь вспыхнувший интерес к Стивену — не что иное, как ширма. Ведь известно, что лучший способ защиты — это нападение. Ты обвиняешь меня, чтобы скрыть собственную вину!
