— Нравится? — перехватила Тамара Алинин взгляд. — Когда к Степке друзья с работы приходят, их потом полчаса нужно из ступора выводить.
— Кто это писал? — поинтересовалась Алина, завороженная игрой красок и состоянием любовной неги, которым была пропитана картина.
— Не узнаешь?
Алина всмотрелась в изображение пристальней. Вспомнились кошки с лунными глазами.
— Игорь?
— Трудно не догадаться, — довольно улыбнулась Тамара.
— А... как твой муж относится к тому, что ты позируешь... ну... безо всего?
— Это же моя работа, — удивилась Тамара наивности ее вопроса. — Я же не учу его, как проекты чертить. Поначалу были, конечно, какие-то разборки, но, когда мы познакомились, он прекрасно знал, кем я работаю.
— А в институте ты тоже раздетая позируешь?
— За обнаженку больше платят. Что толку сидеть на портрете и получать в два раза меньше? Сидишь-то так же, так же мышцы затекают, а платят гроши.
— Но ведь это, наверное, страшно — сидеть голой перед студентами?
— Они такие же будущие художники. На тебя никто не смотрит как на сексуальный объект. Ты для них только модель... Ну, как статуи рисуют. Так и здесь. Сидишь, стоишь или лежишь и чувствуешь себя статуей...
После этого разговора, уже дома, Алина долго, пристально рассматривала свое тело в большом зеркале, решая про себя: а смогла бы она?..
Когда вывесили оценки за экзамен по математике, Алина ничуть не расстроилась, увидев напротив своей фамилии маленькую, аккуратную тройку.
— Я же тебе говорила — учи! — огорчилась за подругу Майка, пряча сияющие глаза: ей поставили пять.
— Подумаешь! Посмотри, вон сколько троек! Не я одна такая...
— Вот не поступишь, что тогда будешь делать?
— Работать пойду, — выпалила Алина и поняла, что ни в каком институте, ни на каком факультете, кроме худграфа, она учиться не хочет.
— Куда тебя возьмут-то без образования? В больнице у Лоры Александровны полы мыть?
— Вот еще! — фыркнула Алина. — Я такую работу себе найду, что тебе и не снилось!
— Лучше физику учи! Через два дня сдавать!
К учебнику физики Алина даже не прикоснулась.
В этот вечер в мастерской праздновали день рождения Игоря.
Тамара в сногсшибательном наряде, обвязавшись старым полотенцем, накрывала на стол.
— Давай помогай, — вместо «здравствуй» бросила она Алине. — Кругом одни мужики, я тут уже зашиваюсь!
— Глеб здесь?
— Он там над твоим портретом что-то колдует. Здорово ты у него получилась!
— А Игорь где?
— Они с Сережкой за водкой пошли. Сейчас будут.
— Алиночка! — возник в дверях Михаил Иванович. — Вечер добрый!
— Дядь Миш, не мешайте, ради бога! И так ни черта не успеваю! — Тамара ожесточенно кромсала колбасу.
— Так я и прибыл на помощь.
— Вон там нож, вот там хлеб, — распорядилась Тамара. — Ровно порезать сумеете?
— Томка, ты меня обижаешь! — Михаил Иванович занялся хлебом.
— Майонез в салат, — кивнула Тамара Алине. — В этот и в тот. Майонез в холодильнике у Ильича. Да, заодно селедку захвати!
— Хорошо. — Алина принесла из мастерской Виктора Ильича два банки майонеза и пакет с селедкой.
— Рыбу порежем, сверху лук кольцами и зальем подсолнечным маслом. Салаты попробуй. Я солила, но боюсь, что мало.
Алина занялась салатами, в очередной раз удивляясь, как у Тамары быстро и ловко получается все, за что бы она ни бралась.
В коридоре послышались голоса, и в мастерскую, шумя и брякая бутылками, вошли Игорь, Сергей и Виктор Ильич.
— О, прекрасная половина увеличилась ровно на одну единицу! — улыбнулся Игорь. — Алинка, привет!
— С днем рождения тебя. — Алина легко приподнялась на цыпочках и чмокнула его в щеку.
— Все Глебу расскажу! — шутливо пригрозила Тамара.
— Когда начнется раздача слонов? — поинтересовался Виктор Ильич, плотоядно поглядывая на стол.
— Слушайте, шли бы к кому-нибудь из вас! Не мешайте, так мы быстрее закончим. Игорь, много народу будет?
— Ты как будто ни разу не замужем! Откуда же я знаю, кого сегодня принесет? Готовь побольше, все равно ничего не останется!
— Да уж знаю я вас, проглотов. — Тамара закончила с колбасой и принялась за рыбу. — Идите отсюда, подобру прошу!
— Пошли к Глебу в нарды сыграем? — предложил Виктор Ильич.
— Пошли. — Мужчины вышли из мастерской.
— Как экзамен? — поинтересовалась Тамара.
— Тройка. Не учила же ни черта.
— Никак понять не могу, зачем тебе сдался этот политехнический? С такой внешностью сидеть в каком-нибудь заштатном КБ и гроши получать? Из разряда — сдала я молодость в архив?
— Да я и сама уже не хочу, — призналась Алина. — Мать только жалко. Спит и видит свою дочь образованной.
— Я вот институтов не кончала, а зарабатываю побольше многих. — Тамара разложила поверх салатов зелень и теперь любовалась своей работой. — Хотя кто его знает, может быть, и пригодится потом в жизни...
— Высшая-то математика? Не смеши меня. Глупость сделала, надо было к вам на худграф поступать.
— Ты хоть рисовать-то умеешь? — рассмеялась Тамара. — Тоже мне, юное дарование!
— Алинка, привет! — В мастерскую вошел Глеб, шагнул к Алине и легко чмокнул ее в щеку. — Мне сказали, что ты уже пришла. Как экзамен?
— Трояк у нее, — ответила за Алину Тамара. — Что и следовало ожидать.
— Это ты зря. — Было видно, что Глеб не на шутку расстроился. — Готовилась плохо?
— А когда ей было готовиться, если она в твоей мастерской днюет и ночует? Совсем задурил голову девчонке!
— Томка, я тебя когда-нибудь за твой язык по заднице отшлепаю!
— Много вас таких желающих, — отмахнулась Тамара. — Я надеюсь, что девушка не обиделась?
— Было бы на кого, — весело парировала Алина. — Все, соли в этом салате достаточно.
— Пойдем, я тебе портрет покажу, — предложил Глеб. — Он почти закончен.
— Пойдем, — кивнула Алина. — Томка, я быстро.
— Иди, иди, почти все уже готово. Да, захватите от Глеба рюмки, а то, боюсь, у Игоря посуды не хватит.
— Тарелки принести?
— Тащите. Лишними не будут.
Глеб с Алиной прошли по коридору до мастерской Глеба. За столом Игорь с Серегой играли в нарды под комментарии Виктора Ильича. Глеб повернул к Алине мольберт с холстом. Мужчины тут же прервали свою игру и дружно выстроились за ее спиной.
Алина рассматривала свое изображение, затаив дыхание. С портрета на нее смотрела потрясающей красоты девушка, с легкой грустинкой в глазах. Переливы шарфа оттеняли цвет ее глаз, делая их прозрачно-зелеными, золотистые волосы, слегка завиваясь, лежали локонами на плечах. Деревянный пень, на котором она сидела, превратился в коричневого хранителя леса, который бережно обнимал ее всеми своими руками-ветками, словно пытаясь защитить от грубости и несовершенства этого мира. А над головой сияла бледная полная луна, местами скрытая тучами так, что казалась ажурной светящейся короной.
