— Здорово... — выдохнула Алина, когда смогла заговорить.
— Это что-то новенькое, — прищурился Виктор Ильич. — Манера совсем не твоя. Ты никогда так не писал.
Алина перевела на Глеба сияющие глаза. Глеб в ответ слегка приобнял ее за плечи.
— Нравится?
— Не то слово!
— Мальчики! — раздался из коридора голос Тамары. — Все уже готово!!! Пора к столу! Игорь, тут к тебе гости пришли!
— Иду! — отозвался Игорь и повернулся к Сергею. — Потом доиграем. Глеб, нарды не убирай.
Художники двинулись за Игорем следом. В мастерской остались Глеб и Алина.
— Неужели я действительно такая? — Алина не отрывала глаз от портрета.
— Ты еще красивее на самом деле, — улыбнулся Глеб и легко коснулся ее щеки ладонью. — Ты удивительно красива...
Его лицо приблизилось к ее лицу. Алина увидела совсем близко его глаза, которые лучились безграничной нежностью, паутинку морщинок, разбегающихся к седым вискам, две глубокие складки на переносице. Глеб осторожно и очень нежно коснулся губами ее губ. Алина помедлила мгновение, потом закрыла глаза и положила руки ему на плечи. Первый их поцелуй длился долго. Глеб целовал ее нежно и умело, как не целовал никто и никогда, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не прижать ее к себе, чтобы не спугнуть ту доверчивость, с которой она раскрылась ему навстречу...
Скрипнула дверь, Алина отстранилась, пряча пылающее лицо.
— Ну вы где там? — На пороге мастерской возникла Тамара. — Только вас ждем.
— Идем, идем, — отозвался Глеб и повернулся к Алине. — Портрет твой. Первый, но, я думаю, далеко не последний...
...Шумное застолье гремело вокруг, произносились тосты, поднимались рюмки, звучала музыка, а Алина не сводила счастливых глаз с сидящего рядом с ней Глеба. Все происходящее казалось ей сказкой, в которой, кроме нее и него, никого не было... Он легко касался ее руки кончиками пальцев и был несказанно счастлив. Эта девочка, сидящая рядом, вернула ему то, что он так долго и напрасно пытался обрести, — желание жить и веру в себя... В самый разгар веселья они дружно переглянулись и незаметно выскользнули из мастерской Игоря.
Глеб усадил ее в кресло, достал из холодильника бутылку вина и устроился на стуле рядом. Алина смотрела в его сияющие глаза, и у нее слегка кружилась голова от счастья.
— Мир очень несовершенен. И каждый пытается исправить его в меру своих способностей. Кто-то пишет картины, кто-то — книги, а кому ничего не дается, тот спивается или сходит с ума... Ты молодая, и у тебя все еще впереди, и нет этого страшного чувства невозможности что-то исправить или прожить заново... Когда я был моложе, мне казалось, что моя жизнь — это чистый белый холст, на котором я могу нарисовать все, что угодно, и это должно быть очень здорово, потому что это моя жизнь и я ее рисую... И только недавно я начал понимать, как много написано зря, но эти линии не уберет никакой мастихин, их невозможно затереть или уничтожить... Можно только порвать холст... Чего-то в этой жизни я, конечно, добился, мне грех жаловаться, но до твоего появления я не знал, что главное не в этом...
— А как же жена? — не удержалась Алина.
— Мы давно уже чужие люди... К сожалению, со временем понимаешь, что на тебе, помимо твоих желаний, висит ответственность за тех, кого ты приручил... «Маленького принца» читала?
— Нет, — помотала головой Алина.
— Там есть великолепная фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручаем»... Чувство долга, дети...
— У тебя есть дети? — удивилась Алина.
— Мой старший сын чуть старше тебя, — невесело усмехнулся Глеб. — Он сейчас тоже в институт поступает. Совсем я старик, да?
Алина неуверенно коснулась рукой его волос. Глеб повернулся и поцеловал ее руку.
В коридоре раздался какой-то шум.
— Что-то случилось? — прислушалась Алина.
— Не обращай внимания, наверное, кто-то выпил лишнего.
Глеб потянулся губами к ее лицу.
За стеной зазвенела разбитая посуда, истерический женский голос закричал что-то неразборчивое, срываясь почти на визг. Глеб с Алиной одновременно поднялись и выбежали в коридор.
Взъерошенный Игорь удерживал за руки полноватую коротко стриженную женщину, лицо которой было искажено гримасой отчаянной ненависти. У противоположной стены, ощетинившись, как кошка, и сверкая глазами, полными слез, среди осколков стекла на полу стояла Тамара.
— Я давно подозревала, что ты спишь с этой блядью! — изо всех сил пытаясь вырваться, кричала женщина.
— Кто это? — испуганно шепнула Алина.
— Жена Игоря, — отозвался Глеб. — Уведи Томку ко мне в мастерскую! Быстро!
— Люда, успокойся, — беспомощно повторял Игорь.
Глеб шагнул в их сторону, Алина подошла к Тамаре, взяла ее за руку:
— Пойдем!
Тамара отлепилась от стены и в каком-то ступоре послушно пошла за ней следом. Алина захлопнула дверь, слыша успокаивающий и увещевающий голос Глеба.
Тамара опустилась в кресло, невидяще глядя перед собой стеклянными глазами, налила себе полный стакан вина и залпом выпила.
— Дай сигарету! — хриплым голосом попросила она.
Алина протянула ей сигареты, Тамара щелкнула зажигалкой и жадно затянулась. Руки ее дрожали.
— Как я ее ненавижу!!! Принесло же стерву! И так всю жизнь мужику испортила! Дома ей не сидится!!!
Алина благоразумно молчала, давая подруге выговориться.
Тамара сделала пару затяжек, сломала окурок в пепельнице и снова залпом выпила вина. Подняла на Алину больные и пьяные глаза:
— Я люблю его... Не дай тебе Бог пережить такое, девочка...
Очередная сигарета сломалась в ее пальцах, и по щекам Тамары потекли слезы, оставляя на них черные потеки туши.
Когда вернулся Глеб, Тамара рыдала навзрыд, а Алина беспомощно гладила ее по голове, приговаривая, как маленькому ребенку:
— Ну не надо, успокойся, все, все уже...
Глеб окинул взглядом представшую перед ним картину, вышел из мастерской и вернулся через пару минут с бутылкой водки. Налил рюмку и протянул Тамаре.
— На, выпей и успокойся. Она ушла.
Тамара вытерла заплаканное лицо, выпила водку.
— Одна?
— Нет, — коротко ответил Глеб. — Что случилось-то?
— Она нас с Игорем в Серегиной мастерской застукала, — невесело усмехнулась Тамара.
— В следующий раз двери закрывайте. Конспираторы хреновы! У тебя что, проблем не хватает?
— Глеб, ты же знаешь... — Тамара судорожно вздохнула. — Зеркало есть? Моя сумка у Игоря в мастерской осталась.
— Там еще народ гуляет. Сейчас принесу. — Глеб вышел.
— Вот такая штука жизнь... Черт, завтра с утра глаза опухшие будут... — Тамара снова налила себе водки. — Гори оно все огнем!
