— Не оправдала я, значит, ваших ожиданий, — покачала головой Женя. — Думаю, в моем случае, наоборот. Будь мы постарше, возможно, и не расстались бы. А так, молодые, горячие, нетерпеливые. Вот и результат.
Они просидели весь вечер, рассказывая друг другу о себе, и говорить им было легко, словно знакомы уже сто лет. Ни тени напряжения. Чудесный романтический вечер. И он был не последний. Они стали встречаться чуть ли не каждый день. И, пожалуй, в каждый свободный вечер, который им выдавался.
Женя уже не испытывала никаких сомнений. Их тянуло друг к другу.
Вскоре она познакомила Евгения с сыном. Тема Русакову понравился, да и тот одобрил ее выбор. — Молодец, мать, взялась наконец за ум. Отличный мужик. У меня только один вопрос: вы здесь собираетесь жить или к нему переедешь?
Женя смутилась.
— Не подгоняй события. Мы еще такие вопросы не обсуждали.
— И очень зря. Чего тянуть, когда все ладно. Я по поводу кредита, «который ты решила взять, волнуюсь. Может, зря с ним затеялась?
Женя к этому времени уже начала собирать необходимые бумаги.
— Если ты у него будешь жить, меня наше жилище вполне устраивает.
— Темка, наша квартира и мои отношения к Русакову — два взаимно не связанных вопроса.
— Понимаю, — кивнул сын. — Перестраховщица. Хочешь сохранить плацдарм для отступления.
— Просто не хочу ни от кого зависеть, — гордо вскинула голову Женя.
— Мое дело предложить, — сдался он.
Жене никогда не было так легко. Если только в детстве. Во взрослой жизни она постоянно с кем-то или с чем-нибудь боролась. Постоянно на грани. Видно, что-то мешало расслабиться и успокоиться. Она могла рассчитывать лишь на себя. Покой и счастье ей только снились.
Теперь же она была счастлива, ибо любила и была любима; и наконец у нее появилось плечо, на которое она могла опереться. Человек, который ее во всем поддерживал и которому она полностью доверяла.
— Ну повезло! — без устали восхищалась Лизка. — Стопроцентный мужик достался! Как в сказке!
— Лизка, замолчи! Сглазишь! — отмахивалась от нее Женя. — И вообще он не идеальный. Есть у него недостатки!
— Какие? — вытаращилась Елизавета.
— Не знаю и знать не хочу. Но идеальный человек — слишком страшно. Это не робот, а Русаков у меня живой, значит, с недостатками. Но я на них согласна, потому что люблю его.
С Лариком, поглощенным подготовкой к собственной свадьбе, никак не удавалось состыковаться, чтобы познакомить его с Евгением. Они и с Женей-то виделись мельком. Вот и сегодня он проезжая мимо ее дома, заскочил буквально на пять минут. Торопливо пил кофе и переговаривался с ней через закрытую дверь. Женя готовилась к выходу с Русаковым в театр. Он позвонил, что уже подъезжает, пусть, мол, Женя выходит к подъезду, а то пробки страшные — как бы не опоздать.
Женя с Лариком вышли вместе. Он тоже спешил забрать Илонину дочку с урока танцев.
— Что-то Русаков задерживается, — огляделась Женя.
— Жалко, — вздохнул Ларик. — Так хочется посмотреть на чудо, которое тебя пленило, но лимит времени у меня вышел. Ладно, не последний раз. А, пока, чао-какао, подруга! — Он обнял ее и поцеловал. — Я за тебя очень рад.
— А я за тебя. — Женя клюнула его в щеку и взъерошила ему волосы.
Он уехал. Русаков так и не появлялся. Женя набрала его номер.
— Ты где?
— Извини, — голос его звучал напряженно. — Обстоятельства изменились, театр отменяется.
— Что-нибудь по работе, — встревожилась она.
— Не могу сейчас разговаривать, — сказал он и отключился.
Женя в полной растерянности побрела домой. Подобное поведение было не характерно для Русакова. Он ведь уже ехал к ней. Видно, и впрямь случилось нечто из ряда вон выходящее.
Она просидела до позднего вечера, ожидая его звонка. Он не позвонил. Несколько раз попыталась набрать его номер сама. Русаков не отвечал. Ни по домашнему, ни по мобильному.
На другой день в офисе ей ответили: «Вышел, вернется не скоро». К концу второго дня Женя окончательно убедилась, Русаков не хочет с ней разговаривать. Почему — совершенно неясно.
— Сволочь! — рвала и метала Елизавета. — Плюнь и забудь, если он оказался таким говном!
— Не могу, сперва хотя бы должна понять, из-за чего такая чудовищная немилость на ровном месте. Не бывает, чтобы человек возненавидел тебя за три минуты. Причин-то абсолютно никаких. Вообрази сама: позвонил, что едет ко мне. Мы мило побеседовали, а десять минут спустя его от меня как отрезало. И хоть бы словом объяснил.
Может быть, кого-нибудь сбил на дороге насмерть, — пришло в голову Лизе. — Тогда ясно, не хочет, чтобы ты страдала. Вот и бросил. Давай я ему позвоню.
— Нет, Лиза, уж как-нибудь сама. Рано или поздно должно все выясниться.
— Боюсь долго придется. Мужики вообще ничего объяснять не любят.
Русаков позвонил еще через день. В полной ярости.
— Никак не предполагал, что ты станешь ко мне в офис подруг своих засылать.
— Подруг? — изумилась Женя. — Я запретила Лизке ехать к тебе!
— Тем не менее она явилась и закатила мне фирменный скандал. Мол, ты ничего не понимаешь. И я должен тебе все объяснить. Изволь, — зло бросил он. — Объясню. Вероятно, забыл тебе сказать, что я не переношу вранья. Особенно когда меня обманывают близкие люди. Теперь тебе ясно?
— Евгений, мне ничего не ясно. Женя чувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
— Тебе каких-нибудь гадостей про меня наговорили. И ты поверил, даже не спросив у меня?
Он свирепо хохотнул.
— А вот дурочку передо мной валять не надо. Наговорили? Наговорили бы — не поверил! Беда как раз в том, что своими глазами увидел.
— И что ты мог увидеть? — Женя была уверена, что не делала ничего предосудительного. — Может, ты меня с кем-нибудь перепутал.
— Конечно! Она же святая невинность! Нет, не перепутал! Это была ты! И его я тоже узнал — твой бывший муж!
— С ума сошел! Я его уже лет пятнадцать не видела! И ты его не знаешь!
Он будто не услышал.
— Стояли! Целовались. Пятнадцать лет она его не видела! Уж сейчас хоть имей смелость не вешать мне лапшу на уши! Все равно между нами все кончено. Как бы я тебя ни любил, обмана терпеть не собираюсь!
Женя пребывала в полном замешательстве. До такой степени, что его слова даже не ранили. Она действительно не сталкивалась с Геной уже много лет. Кого Русаков принял за него? Господи, твоя воля! Ларик! Он и впрямь чмокнул ее на прощание. Женю охватил истерический смех!
Вот ревнивец! Главное, нашел к кому! Еще бы к Лизке ее приревновал!
— Русаков, ты оказывается сумасшедший! — ее по-прежнему душил смех. — Я действительно, поджидая тебя, стояла на улице с мужчиной, и он правда поцеловал меня. Но это был мой друг Илларион. Я же тебе рассказывала!
