— Ты думаешь, что после всех неприятностей я чему-нибудь научилась, — попыталась пошутить Мэриел. Выбирая каждую ягодку, она макала ее в сливки, затем в сахар и клала в рот. Взяла одну, потом еще одну… Следующую ягоду она протянула Томасу.
— Моя очередь, — он выбрал ягоду, обмакнул в сливках и предложил ей. Мэриел чувствовала, что Томас долго ждал этой минуты. Очень долго.
Она приоткрыла рот. Волна давно забытых ощущений захлестнула Мэриел. Она охватила ее тело, пробралась до кончиков пальцев, пробуждая каждую клеточку к неутолимой страсти. Огонь в камине разгорался все жарче" медленно текло время, комната погружалась в темноту.
Скоро она узнает прикосновение его рук и тепло его кожи. Мэриел погрузилась в восхитительное таинственное ожидание. Сочная клубника, пропитанная сливками и сахаром, казалось, имела райский вкус.
Ни одной ягодки не осталось. Томас осторожно расстегнул ее ожерелье, плавными неторопливыми движениями снял с нее свитер, расстегнул бюстгальтер и положил все в сторону. Он нагнулся так, что она смогла освободить его от роскошного кашемирового свитера. Обхватил ее груди руками и целовал их с восхитительной нежностью. Он увлек ее за собой на толстый плетеный ковер.
Мэриел потерялась в манящей сладости его губ и чувствовала вкус неугомонного языка. Ее тело страстно отзывалось на каждое прикосновение сильных рук. Медленно раздеваясь, неторопливо и сладострастно целуя друг друга, они вели себя, как молодые любовники, дразня я подшучивая. Поцелуи таяли в огне, разгорающемся в их телах, жаждущих продолжения.
Он оставил ее на минуту, поднялся и, взяв трубку по памяти набрал номер. Вздохом сожаления Мэриел проводила этот уход.
— Марси? Мне очень неприятно беспокоить тебя, но у меня возникло кое-что непредвиденное. Я сегодня не приеду вечером домой, — он замолчал и Мэриел с ревностным любопытством подумала, кто эта Марси.
— Ты не позвонишь Бреслару? Он пригласил меня завтра с утра, чтобы еще раз обсудить вложения в «Дел-Фай», а я собираюсь пасануть. Извинись за меня. Скажи ему, что меня занесло снегом или еще что-нибудь, — по всей видимости, Марси согласилась это сделать.
Огонь в камине медленно потухал. Мэриел, все еще лежа на толстом ковре, наблюдала как Томас подкладывал два новых поленца и восхищалась совершенством его тела. Тлеющие в золе угольки, потревоженные стараниями Сексона, ярко вспыхнули красным пламенем и розовые отсветы заиграли на красивом теле. В темноте, слабые языки огня начали лизать дрова. Желание обладать им было таким сильным, что Мэриел испугалась своей страсти.
Убедившись, что дрова начинают разгораться, он вернулся к ней.
— Мой секретарь, — объяснил Томас.
Она потянулась к нему, отчаянно желая опять насладиться вкусом его губ, коснуться его, почувствовать его тело рядом с собой. Руки Томаса гладили ее прекрасную кожу, пальцы трогали ее упругие, полные груди, нежно массируя соски, двигались вниз к животу и дальше…
— Ты невероятная, — шептал он. — Мы будем очень долго заниматься с тобой любовью.
Осторожно и неторопливо он разжигал в ней огонь, терпеливо поддерживал его, усиливал прикосновениями туб, пальцев, своим телом и умением мужчины доставлять наслаждение женщине и наслаждаться самому. Пламя разгоралось, взвивалось ввысь, становилось сумасшедшим от жажды безумства желания.
— Не сейчас, — донесся его голос, усиливая ее нетерпение. — Я скажу тебе, когда.
Растаявшие капельки сливок упали на горячие губы, на мраморную кожу, медленно и искусно он слизывал их и чуть слышно шептал: «Не сейчас». Он все больше разжигал огонь, пламя его танцевало дикий танец, разгораясь все сильнее.
Нетерпение исчезло, желание перешло в необходимость, в страсть. Его прикосновения были всем, его голос был всем, он уводил ее все дальше в волны забвения. Внезапно, она почувствовала его в себе. Ее тело содрогнулось под ним, потрясая все ее существование. О, чудо, она услышала эти долгожданные слова: «Сейчас, малышка, сейчас».
И мир перевернулся, ускользнув от ее сознания, раскаленный от зноя и неистовый от сладострастной агонии. И опять, и так каждый раз, когда он входил в нее и до тех пор, пока у нее не осталось сил.
28 сентября 1989 года
Проснулась Мэриел от острого восхитительного аромата кофе — Томас был на кухне. Ее новое ленивое тело перевернулось на спину. Оно опять было полно желания. Она даже не знала, что столько времени потеряла впустую. До этой ночи Мэриел не подозревала, какой она может быть.
Яркий солнечный луч падал на подоконник и разливался теплым светом по всей комнате. Все еще сонная, Мэриел изогнула спину и потянулась, как ленивая кошечка. Необычайно довольная, она упала на подушку, которая еще хранила тепло мужского тела. Скользнув под стеганное одеяло, Мэриел прижала ее к лицу и сдавила неистово, желая, чтобы сейчас на этом месте лежал он.
Обнаженный, без тени стеснения, Томас, мягко ступая босыми ногами, вошел в спальню с двумя огромными чашками кофе.
— Ни сахара, ни молока не нашел, — прогремел его голос в раннем утреннем воздухе, — так что я. сделал просто черный.
Пока Томас ставил чашки на столик, стоящий рядом с кроватью, Мэриел отбросила подушку на место и с наслаждением наблюдала как он вытянул свое красивое стройное тело рядом с ней.
После первого утреннего поцелуя Сексон потянулся за чашкой.
— Я ранняя пташка. Разрази громом мою общественную жизнь, — он отхлебнул обжигающий кофе. — Зато это великолепно для работы. Иногда, чтобы загримироваться, тратишь уйму времени.
Мэриел жестом показала, что подождет, пока кофе остынет. Для ее было странным слышать, как мужчина обсуждает макияж.
Томас внимательно осмотрел комнату и, глядя на фотографии, стал перечислять знакомые ему места:
— Китай, Египет… Что это, Кения? Это не узнаю.
— Бразилия и Непал.
— Как будто объездила весь мир.
— Пока не вышла замуж. С тех пор у меня закончились деньги.
— Я тоже бывал во многих из этих мест.
Они провели замечательное утро: обменивались рассказами о своих приключениях в разных странах, без устали занимались любовью, пили горячий кофе, ели ромовые пироги и опять любили друг друга.
Мэриел тонула в своих наслаждениях и восторгах. В сладострастном упоении ее тело и разум были во власти его любви. Изнемогая, она предавалась удовольствиям, которые он доставлял ей. Снова и снова они погружались в огонь желаний, и Мэриел казалось, что она не выдержит больше страстного натиска его тела.
Но опять и опять его руки и голос разжигали в ней пламень вожделений, с восхитительной искусностью доводили ее до восторгов. На какое-то мгновение Томас замирал, чтобы затем обрушиться на нее и увлечь за собой в бездну экстаза.
