Бокалы звякнули. В мягком свете ресторана было легко забыть о правилах шоу. Сегодня вечером, в эту самую минуту, Сэм видел только красивую, сексуальную женщину, сидящую напротив него.
Спустя два часа они вернулись в тесную квартирку Келли. И потом, после того как Келли ушла в свою спальню, пожелав ему спокойной ночи, Сэм долго еще лежал без сна с открытыми глазами на своем диване и думал о женщине, с которой его случайно свела судьба.
К концу второй недели соревнований картина стала проясняться. Келли и Сэм язвили во время очередных встреч с Райаном, указывая на ошибки друг друга. Но когда после этих встреч они появлялись ночью в своей квартире, оружие откладывалось в сторону и провозглашалось перемирие.
Оба с нетерпением дожидались приближения полночи. Так сложилось, что все их задушевные разговоры начинались за полночь и продолжались часа полтора. И Келли каждый раз предвкушала беседы с Сэмом.
Сэм, впрочем, тоже их ждал.
Однако забавнее всего было то обстоятельство, что Сэм каждый день ждал вечера и возможности увидеть девчушек. Торопил время, чтобы поскорее закончилась работа. Квартирка была маленькой, невообразимо душной и.., полной восхитительного семейного тепла.
Хлое первая растаяла. И в первый раз, когда она сама протянула к нему ручонки, Сэм чуть не потерял дар речи. Он не мог поверить своим глазам.
Но тут совесть напомнила ему о его собственной жизни.
Разве он сам не отстранился от своих племянников? Он никогда не играл с ними, не подбрасывал их вверх на руках. Конечно, быть отцом и быть дядей — совершенно разные вещи. Однако теперь его совершенно не волновало, что когда-то давно двое самых близких людей предали его: сейчас есть дети, которые нуждаются в его любви и заботе.
— Ты какой-то тихий сегодня, — заметила Келли.
— Просто задумался.
— Угу, — она сидела, забравшись в кресло с голыми ногами. В руке у нее был стакан ледяной воды.
— А можно тебя спросить о личном?
— Можно, спрашивай.
Сэм сидел на диване, сложив руки на груди.
— Я просто подумал: а почему ты вышла замуж такой молодой? Кажется, тебе было девятнадцать-двадцать лет?
— Да, мне было девятнадцать. — Келли вздохнула и продолжила:
— Я влюбилась. Я начала учиться в институте и встретила.., его. Ему было двадцать три. Он тогда уже работал в рекламном бизнесе. Он буквально вскружил мне голову. Мы поженились в том же году.
— Но ты осталась в колледже.
Она рассмеялась. Но это был горький смех.
— Да. У Кайла была работа в небольшом рекламном агентстве в Чикаго, и мы жили в специальном общежитии для женатых. Он вел разгульную жизнь. Я теперь понимаю, что он никак не хотел взрослеть. Я совершенно не понимаю другого: зачем ему было жениться на мне. Он определенно не хотел ответственности, — ее голос снизился до болезненного шепота, а потом она сказала:
— И не хотел ответственности за.., детей.
— Кэти родилась, когда ты еще училась?
— Да, я заканчивала последний курс. Мне пришлось взять академический, а потом догонять учебу.
— И у тебя это получилось, как я понимаю.
— Да. Моя жизнь — открытая книга для тебя.
— А у тебя есть вопросы ко мне? Так задавай.
— Ладно, так и быть, — произнесла она медленно, лениво проводя пальцем по краю стакана с водой. Этот жест мог показаться совершенно случайным. Ведь не будет же она намеренно сводить его с ума? Вот именно то, что ему нравилось в Келли Уолтере: она могла свести тебя с ума, совершенно не прикладывая никаких усилий.
— Так какие у тебя вопросы?
— Мне вот что интересно: как получилось, что привлекательный, успешный мужчина, такой, как ты, дожил до 34 лет, ни разу не обзаведясь обручальным колечком? Или, может быть, ты был женат?
— Нет.
— Ага. Краткий ответ. Это значит, что есть еще история. Ладно, расскажи хоть что-нибудь о себе, Сэм. Это справедливо, в конце концов. После того, как я открыла тебе душу. Так что? — спросила она.
— Ну, однажды я был помолвлен.
— И что же произошло? — спросила она мягко.
— Она вышла замуж за моего брата.
— Прости.
— Да ничего. Это было уже давно, — Сэм пожал плечами.
— Ну, не так уж давно. Видно, что тебе это до сих пор небезразлично. Вот почему тебе так не хочется навещать родителей?
Еще неделю назад Сэм бы отмахнулся от нее: мол, это не твое дело. Но так много изменилось между ними за это время.
— Да. Я не был дома шесть лет.
— Представляю, как тоскует мама, — мягко упрекнула его Келли. — И как тоскуют по тебе все остальные.
— Зачем ты это говоришь? Мне и так не по себе.
— Извини. Но, по-моему, ты уже достаточно настрадался.
— Ты считаешь, что хорошо меня знаешь? — и он криво ухмыльнулся. Он был бы рад поменять сейчас тему. — Тогда какой мой любимый цвет?
Скажи.
— Синий.
Его глаза распахнулись от удивления. Тогда Келли улыбнулась и объяснила:
— Ты носишь огромное количество синих и голубых рубашек.
— Вот что мне в тебе нравится. Ты внимательна к любым деталям. Когда-нибудь ты обязательно станешь начальником отдела в компании.
— Сэм, нам нужно поговорить.
Сэм разбирал грязные детские вещи, складывая их в корзину для стирки. И как раз в этот самый момент прозвучало по-взрослому суровое предложение Кэти.
— Освобожусь через несколько минут. Видишь ли, я немного занят, малыш.
Она кивнула и уже повернулась к выходу, но застыла на пороге.
— Кстати, Сэм, мама обычно зовет меня «Кэти-девочка».
Когда она все же вышла, он улыбнулся и подмигнул Хлое:
— Мне кажется, я начинаю нравиться твоей сестре.
Взяв Хлое на руки, Сэм спустя некоторое время подошел к Кэти, которая устроилась в гостиной. Усадив малышку перед грудой разноцветных пластиковых кубиков, он спросил со всей серьезностью:
— Итак, о чем ты хотела со мной поговорить?
— У меня есть одна дилемма.
Услышав от маленькой девочки слово из лексикона взрослого человека, он своевременно спрятал улыбку.
— Расскажи мне, в чем дело, и, возможно, я смогу чем-то помочь.
— В конце месяца так много проблем со школой.
Сэм очень удивился, узнав, что Келли определила свою дочь учиться в католическую школу.
Ведь занятия там были платными. Однако, несмотря на довольно скромную зарплату и на то, что она постоянно выплачивала долги мужа по кредитным карточкам, она справлялась и с этим. Он вынужден был признать, что ему нравятся ее методы бороться с нуждой.
— Каких именно?
— Танцы.
— Ты не умеешь танцевать, — попытался догадаться он. Ему сразу же припомнились два года уроков вальса, на которых настояла его мать.
