осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Может, недельку или даже меньше.
Не верю. Мне кажется, Дамир нарочно будет тянуть с подписанием контракта. Такой уж он человек.
Со следующего дня начинается кромешный ад. Без Дианы я чувствую себя беспомощной и очень глупой. Я не могу внятно ответить на звонки зарубежных клиентов, путаю английские слова и фразы, случайно удаляю два важных письма, пришедших на электронную почту. Дамир забрасывает меня заданиями, требует перенести деловые встречи, я вроде бы внимательно его слушаю и всё записываю, но потом путаюсь в одинаковых пометках. Снова и снова. Приходится переспрашивать, чтобы не облажаться. Дамир ведёт себя сдержанно, даже холодно и отстранённо, отдаёт чёткие команды, не раздражается из-за пустяков, что мне безумно импонирует. Назар бы уже рвал и метал на его месте.
Четверг и пятница проходят в таком бешеном ритме, что я даже перекусить не успеваю. Из моей головы напрочь выветриваются мысли о Дамире как о мужчине, теперь я думаю о нём только как о требовательном начальнике. Он больше не предлагает меня подвезти, личных вопросов не задаёт. Наверное, разочаровался. Об этом я тоже стараюсь не думать.
— Я на обед иду, не хочешь со мной? — Вероника уже третий раз забегает ко мне в кабинет. Снова я вынуждена ей отказать, хотя безумно хочу поговорить с кем-то не о работе.
— Прости, я очень занята.
— Блин, Гордеев вообще зверюга. Ты святым духом питаешься? — Вероника смотрит на меня с плохо скрываемым сочувствием.
— Почти. Я из дома фрукты беру.
— Разве ими наешься?
— Не особо. Но что делать, — бессильно развожу руками.
— Эх, надеюсь, тебе скоро полегчает, а то повеситься можно с таким-то объёмом работы, — вздыхает Вероника. — Если что, мы с девчонками всегда в час дня обедаем, в ресторане на первом этаже, так что приединяйся к нам, если получится. Хорошо?
— Да, как только разгребу все дела, так сразу к вам и присоединюсь. Где-то через годик увидимся, — шучу я, и Вероника весело хохочет, покидая кабинет.
***
— Да, мамочка, у нас с Назаром всё отлично. Работа никак не мешает нашим отношениям, — произношу успокаивающим тоном. Эти вопросы я слышу часто, но сегодня они ставят меня в тупик. Каждое слово, слетевшее с губ, имеет горький привкус.
— Точно, милая? Ты же всё время в офисе, а мужчинам нужно уделять внимание.
Маме сделали операцию несколько дней назад, она ещё слаба, но с каждым днём её голос звучит громче и увереннее. Врач говорит, что причин для беспокойства больше нет. Самое страшное осталось позади. Благодаря Назару моя мама проживёт ещё много-много счастливых лет. И ни одно сообщение от неизвестного абонента не сможет погасить мою радость. Тем более это был друг. Рустам. Я безоговорочно верю Назару.
— Да, мам, точно. Не переживай, я скоро уволюсь.
— Когда? — немного оживляется мама.
— Пока не знаю. А что плохого в работе? — меня задевает то, что мама считает карьеру чем-то ужасным.
— Ничего, милая, но работа не должна занимать всё твоё время. Ты же сама говоришь, что засиживаешься до десяти вечера. А как же Назар? Смотри, уведёт его кто-нибудь, пока ты начальнику попу подтираешь.
— Мам, я серьёзными делами занимаюсь. Во вторник, например, я встречала бизнес-партнёров из Франции, общалась с ними, пока Дамир Александрович был занят. Всего за наделю мой английский стал намного лучше, в стрессовых ситуациях как-то быстрее учишься, — я улыбаюсь, вспоминая Армана и Роберта. Очень вежливые, добрые люди, они даже ни разу не поморщились, когда я запиналась и подбирала правильные слова.
— Французы тебе детей не подарят. В отличие от мужа, — назидательно произносит мама.
— Я пока замуж не выхожу.
Раздражение кислотой впрыскивается под кожу. Я рассказываю об умных талантливых людях, с которыми общалась пару дней назад, а мама снова заводит речь о детях и свадьбе. Зачем? Я же не могу сделать предложение Назару, так какой смысл говорить о браке?
— Вот поэтому тебе нужно как можно скорее бросать работу, — вздыхает мама.
На этом наш разговор подходит к концу. Я впервые вырвалась на обеденный перерыв, который решила провести с мамой, а не с коллегами по работе. С ними я так и не познакомилась, некогда. Зато работа с каждым днём становится всё интереснее. Я замечаю, как увереннее становится моя речь, как чётко и быстро я строю сложные фразы, как меньше паникую, когда у меня что-то не получается. За неделю я не совершила ни одной серьёзной ошибки.
Возвращаюсь в офис, открываю рабочую почту. Раздаётся звонок.
— Ты купила билеты в Германию? — сухо спрашивает Дамир.
Сердце падает куда-то в пропасть. Германия! Вебер! Я совсем об этом забыла!
— Минуточку, сейчас уточню, — я бросаю трубку и хватаюсь за голову.
Чёртов Вебер! Я три дня ему названивала, общалась с его секретаршами и чересчур вежливыми помощницами, пока наконец не добилась переноса встречи на субботу. Но до сих пор не купила билеты на самолёт.
Открываю сайты, проверяю наличие свободных мест и через несколько минут начинаю глотать подступающие к горлу слёзы. Всё занято. Даже бизнес-класс. Даже с пересадками. Что делать? Это провал, Гордеев меня убьёт. И Вебер не согласится снова перенести встречу. Поезда в Германию не ездят, автобусом добираться чересчур долго. Да и вряд ли Дамир согласится около сорока часов провести в неудобном транспорте.
Я всё просрала! Только почувствовала, что я чего-то стою, как тут же села в лужу. Нужно покаяться.
Даю себе несколько минут на успокоение, после чего робко стучусь в кабинет Дамира.
— Что? — он скользит по мне безразличным взглядом. Гордеев не любит, когда к нему заходят без спроса.
— Простите. Я забыла о билетах, — прижимаю руки к груди, виновато смотрю на Дамира.
Он поднимается и делает несколько шагов вперёд. Зажмуриваюсь, от страха зубы начинают стучать друг о друга. Сейчас он будет кричать. Орать, обвинять, говорить, как сильно во мне разочарован. И правильно. Я его серьёзно подвела.
— Ты получаешь первое предупреждение, — говорит он нейтральным тоном. Слышу звон и открываю глаза.
Дамир наливает воду в стакан и протягивает мне.
— Выпей, —
