Антон фыркнул:
- Эта цена годится разве что для повседневного платья, но никак не вечернего. В общем, все это уже решено, завтра пойдем в "Лувр".
Самый дорогой магазин женской одежды в городе! Нина тут же вообразила, как ей будет неловко под пристальными взглядами пафосных продавщиц, привыкших обслуживать миллионерш, но все оказалось совсем не так. Две милые девушки отнеслись к Нине как к равной, без подобострастия и небрежения, и при этом были бесконечно приветливы и дружелюбны. Платье нашли очень быстро: у Антона был наметанный глаз, он сразу вычислил несколько вариантов, которые могли подойти Нине, а потом отобрал самый удачный из них. Это было длинное, в пол, платье лазурно-голубого цвета, с закрытыми плечами и неглубоким декольте (можно было надеть поддерживающий бюстик), сверху до талии расшитое тонкими блестящими кружевами, и многослойной юбкой из полупрозрачной газовой ткани и шелковой подкладкой. Платье подчеркивало ее тонкую талию и удлиняло силуэт. В "Лувре" к нему нашлись и подходящие туфли - белые, на небольшой танкетке, но изящные и удобные. В таких туфлях можно танцевать!
Ценник платья привел Нину в ужас:
- Надеюсь, после праздника ты сможешь сдать его обратно! - сказала она, когда они вышли из магазина.
- Вот еще не хватало! - возмутился Антон. - Оно твое, это подарок в признательность за все то, что ты делаешь для меня каждый день.
- Но куда я буду его носить?
- Не знаю, может быть на церемонию вручения подарков в детдоме?
- Мне будет стыдно прийти к детям, у которых нет ничего, в платье за тридцать тысяч рублей.
- Ты стесняешься богатства?
- Иногда выставление его напоказ кажется мне неуместным, - согласилась Нина.
Антон пожал плечами:
- Не знаю, почему я должен стесняться того, что смог стать обеспеченным человеком, если это произошло законным путем.
- Сознание неправды денег в русской душе невытравимо, - улыбнулась Нина. - Кажется, Цветаева это сказала...
- Да? - удивленно спросил у нее Антон и сам же ответил: - Да, возможно, она была права... наверно, у меня нерусская душа́... а может быть, у меня ее вообще нет...
- Антон! - возмущенно осадила его Нина. - Зачем ты так говоришь? Такого не бывает, все живое имеет душу, точнее, именно душа́-то и есть ты.
- Я не верю во все это, - беспечно откликнулся Антон.
- Пожалуйста, не верь, - согласилась Нина, - только не говори при мне такие вещи.
Какое-то время они молчали, и Нина снова погрузилась в свои печальные размышления о Косте. Никак у них не ладится, ревность совсем заела его, а теперь еще эта квартира. Нина чувствовала, что не хочет с ним жить, что это окончательно разрушит их отношения. Да и вообще, ей казалось, что совместная жизнь - удел женатых пар, а гражданский брак - это неприлично. Антон заметил, что она вся как на иголках и мало-помалу выспросил у нее все ее горести. Она привыкла быть по-дружески откровенной с ним, хотя бы даже тема была щекотливая.
- Что ж, это важный шаг, - пробормотал Антон. - Если ты любишь его, я не вижу препятствий... Только, если ты не уверена, если тебе кажется, что не стоит, переступать через себя в таких вопросах опасно.
- А что, если я потеряю его?
- Во-первых, это не ты его потеряешь, а он тебя, по собственной глупости. А во-вторых, шантаж - последнее средство труса, еще никогда он ничего хорошего не приносил.
- Ой, - всплеснула руками Нина, - я ведь до сих пор не придумала, что скажу ему про эту свадьбу..!
- Ну если ты обязана отчитываться перед ним за каждый свой шаг, то можешь сказать, что идешь на важное корпоративное мероприятие - это почти так и есть. На свадьбе будет еще кое-кто из топов холдинга.
- А они ничего не скажут обо мне гостям?
- Ты думаешь, они знают, тебя в лицо?
- Могли видеть на первомайском корпоративе...
- Ерунда. Даже если и узнают, ничего страшного.
На следующий день после платья они пошли выбирать свадебный подарок. В гипермаркет электроники и бытовой техники. У Нины глаза разбегались, ей нравилось решительно все: роботы-пылесосы и посудомоечные машины, фритюрницы и кофеварки, утюги и увлажнители воздуха, но Антон отвергал ее предложения одно за другим:
- Кофеварка у них есть, фритюрница - вещь бесполезная, а все остальное - это больше подарок невесте, потому что глажка и уборка - в основном женское дело. А вот едят они вместе, - и он подвел Нину к полкам с электрогрилями. - Вот! - с апломбом возвестил он. - Великая вещь! Я только на ней и готовлю.
- Ты готовишь? - изумилась Нина.
- Конечно! - самодовольно откликнулся Антон. - Терпеть не могу ходить по ресторанам один, да и холодная еда из доставки иногда надоедает. Если мне хочется горячего, я беру мясо и жарю его на электрогриле. Это очень просто, я тебе покажу...
- Как ты мне покажешь? - прыснула Нина. - Прямо здесь?
- Зачем здесь? Сейчас купим в супермаркете куриные бедра и поедем ко мне... - он украдкой испытующе взглянул на нее и тут же сделал вид, что рассматривает гриль.
Нина задумалась: это уже был вход на запретную территорию, нельзя было соглашаться, если только она желала быть чиста перед Костей! Но как же ей хотелось побывать у Антона в гостях! От любопытства у нее скручивало живот...
- Хорошо, - так и ляпнула она, не обращая внимания на возгласы совести у себя в голове, и стараясь принять беззаботный вид.
Губы Антона слегка тронула торжествующая улыбка, но он тут же спрятал ее, отдал распоряжение продавцу по поводу электрогриля и повел Нину на кассу.
Квартира его вполне отвечала ее представлению о жилище богатого человека. Интерьер был выполнен в светлых тонах, мебель - удобная и добротная, всюду масса разнообразной техники и фантастическая стерильная чистота.
- У тебя есть своя уборщица? - поинтересовалась Нина.
- Не совсем моя, это апартаменты, их все убирает один общий коллектив горничных.
Антон показал Нине посуду и холодильник - в шкафу, сама бы она ни за что не нашла! - и фартук и попросил ее начать мариновать курицу, а сам пошел переодеться. Вернулся он очень быстро, в спортивных штанах и футболке, и Нина словно смотрела на него в первый раз. Ей почудилось, что она никогда не видела его руки обнаженными, даже до середины плеча, как сейчас, и они оказались на удивление мускулистыми и волосатыми. Она невольно сравнивала их с гладкими и тонкими, словно веточки без коры, ручками Кости, и по ее телу проходили странные волны дрожи, заставлявшие ее краснеть и смущаться.
- Так-так, - пробормотал Антон, заглянув в миску с бескостными куриными бедрами, и всыпал туда еще пригоршню специй.
Потом достал из холодильника какой-то маленький бутылек - очевидно, с очень драгоценной жидкостью - и вылил чуть не половину его содержимого на мясо.
- Это бальзамический уксус, - пояснил он в ответ на немой вопрос Нины и принялся вместе с ней перемешивать бедра.
Руки их часто соприкасались, время от времени Антон ловил ее пальцы, мягко, но игриво пожимал, смеясь, и тут же отпускал. От этой игры дрожь в теле Нины усилилась, и она наконец осознала, что возбуждена. Ей хотелось потрогать густые курчавые волосы на предплечьях своего шефа и она категорически избегала смотреть ему в глаза, потому что это было ей невыносимо. Возможно, что если бы прямо сейчас он обнял ее за талию вот этими перепачканными в мясе и специях руками, прижал бы к себе и стал горячо и страстно целовать, то она не смогла бы противиться ему и даже отдалась бы совсем - так сильно жар желания обуял ее тело. Да как же это? А как же Костя? Разве она из тех женщин, что не могут управлять собственными побуждениями? Антон так и не попытался овладеть ею, а мысль о Косте несколько отрезвила ее, и когда игра в перемешивание курицы была окончена, то Нина освободила руки, обмыла их в раковине и смогла более или менее спокойно посмотреть в лицо шефу, хотя ее лицо еще долго горело после пережитых чувств.
Курица пожарилась очень быстро, почти моментально, Антон сразу убрал поверхности гриля в посудомоечную машину, и они с Ниной сели за стол напротив друг друга.
