меня Майк и я обречённо киваю.
Да. Вот она правда-матка. Не адреналин после концерта виноват в том поцелуе.
Триша. Мне. Нравится.
— Твою мать, я тебя совсем не понимаю. Она тебе нравится, ты её хочешь, она хочет тебя, она девственница. Твою мать, идеальнее картины сложно представить. А ты, берёшь и сливаешься в самый неподходящий момент! Какого чёрта?! Что за тараканы в твоей голове?! — продолжает напирать Джей.
— Ты чего-то боишься, да? — подключается Тай.
Киваю ему.
— Боюсь. Вы же знаете, что я потерял маму в тринадцать, — они синхронно кивают. — Так вот, это я виноват в том, что моя мама погибла. Я потерял самого близкого человека по своей тупости, нерешительности и ещё бог знает чего. Я больше не хочу потерять. Я больше не хочу чувствовать ту боль. Я больше не выдержу того отчаяния, — закрываю глаза, чтобы взять себя в руки.
Сердце долбит в груди, по телу прошла волна жара, сменившись волной холода.
— Погоди. С чего ты взял, что виноват в гибели твоей мамы? — наклоняется ближе Майк, упираясь локтями в стол.
— Я не смог оттащить её с дороги. А она оттолкнула меня, спасая мою никчёмную жизнь. Это всё произошло так быстро, но в тоже время кажется, что я тупил целую вечность, видя, как несётся машина и ничего не сделав, чтобы спасти маму. А она среагировала в секунду, — тихо признаюсь своим друзьям в самых потаённых переживаниях. Я ни с кем это не обсуждал.
Я буквально ощущаю, как атмосфера на кухне меняется. С недоумения, на поддержку и сочувствие. У меня хорошие друзья. Придурки правда, но хорошие.
— Дэйв, я уверен, что ты предпринимал что-то, пока на вас неслась машина, — аккуратно комментирует Джей.
— Предпринимал. Просил уйти, но мама не слушала. Надо было схватить и оттащить её, но я этого не сделал. Точнее я тащил её, но она выдернула руку, чтобы собрать грёбаные яблоки с дороги. Почему я не схватил её посильнее и не оттащил?! Вместо этого я начал словесно уговаривать, но ничего не вышло, — закрываю глаза, сжав кулаки.
— Глубокий вдох и медленный выдох, — произносит Тай своим тихим голосом. — Дыши. Здесь все свои. Мы хотим тебе помочь. И мы это сделаем. Не знаю как, но сделаем, — кладёт мне руку на плечо, сжимая его.
Дышу, стараясь расслабиться.
— Поэтому ты боишься подпустить Тришу ближе, чтобы потом не было больно? — продолжает Тай.
Киваю ему, не открывая глаз и глубоко дыша.
— А с какого хрена что-то должно случиться?! Почему ты сразу думаешь в негативном ключе? — спрашивает Джей.
— Потому что это жизнь. Никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра. Я не хочу вновь ощутить тот ужас и уязвимость. Проще жить так, — с горькой усмешкой отвечаю, смотря на него.
— Ты не живёшь, Дэйв. С такой логикой проще вообще из дома не выходить. А вдруг кирпич на голову свалится? — парирует Майк.
— Ты не понимаешь. Я знаю, что такое любовь. Знаю, что такое нежность, забота, ласка. Я это потерял. По своей вине. И это не вернуть, — продолжаю я.
— Согласен. Маму ты не вернёшь. Но девушка может дать тебе другую любовь, нежность и ласку. Ты заживёшь. Ты начнёшь по-настоящему творить, — не унимается купидон.
— Значит тогда, год назад, ты дал слабину, испугался и убежал. Теперь ты её избегаешь, трахаясь с другими. Но сохнешь по ней. При этом сам же толкнул её в щуплые объятия этого скейтера. И всё это потому, что произошёл несчастный случай? Ужасный, грёбаный, дерьмовый несчастный случай, в котором нет твоей вины. Я ничего не упустил? — изучает своими чёрными глазами последователь Майка.
— Джей, тебе легко говорить. Ты не пережил того, что я. Тебе кажется, что ты всё можешь преодолеть и всего добиться, но это не так, — начинаю раздражаться.
Джей распахивает глаза.
— Чёрт, — тихо произносит Майк, потирая переносицу. Тай справа от меня замер.
— Серьёзно?! — напряжённо спрашивает Джей. — Тебе рассказать, что я пережил в своей грёбаной семье? Тебе рассказать, каково это, когда негде искать убежища? Рассказать, каково это, когда твоя собственная мать отправляет тебя к растлителю каждое лето? Рассказать, как при этом она дубасит тебя ремнём, начиная с четырёх лет и до шестнадцати? — его взгляд буквально буравит меня, а у меня отвисает челюсть. — Рассказать, сколько слёз я пролил в детстве из-за собственного бессилия? Рассказать, сколько шрамов на душе у меня осталось? Рассказать, сколько драк я затеял просто так, лишь бы выплеснуть внутреннюю боль и отчаяние? Рассказать, как это дерьмо тянуло меня вниз по наклонной? Рассказать, как из-за подобного дерьма я чуть не потерял своё счастье?! Рассказать, как мне было плохо, когда до меня дошло, что я натворил?! Рассказать, как моя мать придумала план, чтобы моё счастье всё увидела?! Рассказать, что потом моя мать припёрлась к моей девочке и хотела её отвадить от меня во второй раз, угрожая ей?! Рассказать, что мой отец мне не отец?! Рассказать, что значит пережить всё это и при этом не сломаться?! Рассказать, почему я, сука, такой упрямый?! Да потому что я никому не позволю отобрать у меня то, что я люблю всей душой! Да, это жизнь и дерьмо случается! Но всё, что зависит от меня, я сделаю! Клянусь, я землю жрать буду, но сделаю всё, чтобы Хлоя улыбалась! И не отпущу её. Ни за что. Поэтому я не понимаю, какого чёрта ты упускаешь то, что так нужно тебе!
Толкая стол, встаёт и отходит к столешнице, упираясь в неё руками и опуская голову. Вижу, как напряжена его спина и как он тяжело дышит.
В кухне повисает гробовая тишина.
Майк и Тай переглядываются. Я сижу в глубоком шоке, не дыша. Я ни хрена не знал, что у него было такое детство. Судя по всему, один я не знал.
Но тут же в памяти всплывает случай, когда мой отец вытащил его из-за решётки за драку, а он потом спрашивал про видео доказательства и дневниковые записи, подтверждающие истязание ребёнка. Он тогда прямо не сказал, что это имело отношение к нему, а я особо не придал этому значения, не напирая на него. Вот же чёрт! И какой из меня юрист, если я упускаю такие важные и ключевые
