тебя, отец, — тихо сказал я.
Многие люди в Наряде были бы оскорблены одной лишь мыслью о том, что жена Капо работает, особенно на таком важном посту. Это решение для Валентины.
Глаза отца вспыхнули от гнева, но теперь я был главой Наряда. В то время как он все еще пользовался большим уважением среди наших людей, они видели во мне более способного лидера уже много лет. Отец уже стар. Для него настало время умереть. К несчастью, он цеплялся за жизнь, как все нарциссы.
Засунув руки в карманы, я небрежно сказал:
— Она будет управлять казино.
— Это просто смешно, — ответил отец, качая головой. — Ни Леонардо, ни Раффаэле не станут слушать приказы девушки.
Выражение лица Рокко было нарочито пустым, но я подозревал, что он разделяет взгляды моего отца. Однако он был слишком умен, чтобы не встать на мою сторону, и постарался бы убедить моих людей в моей точке зрения, даже если не был согласен. Он был оппортунистом [2] до мозга костей, что было одновременно и полезно, и отвратительно.
Отец повернулся к Рокко, как я и ожидал.
— Ты не можешь быть согласен с выбором Данте.
Рокко натянуто улыбнулся.
— Я доверяю своему Капо делать то, что лучше всего.
Губы отца сжались в тонкую линию. Я предпочитал термин Капо, но он привил мне — Босс. Тонко воспользовавшись словом Капо, ясно показало, на чьей стороне Рокко: на моей. Его благодарность распространялась и на настоящее. Оставив его в живых оказалось полезным во многих отношениях за эти годы. Он едва заметно кивнул мне, его глаза были похожи на глаза собаки, ожидающей угощения.
Отец повернулся к Джованни, который, как и Рокко, знал, что лучше не показывать своих чувств открыто.
— Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь работала. Это некорректно.
— Если это делает Вэл счастливой и если Данте согласен с этим, то не вижу причин для своего неодобрения. Она все равно прекратит работать, как только станет матерью.
Я весь напрягся. Ожидалось, что у меня появятся дети, особенно теперь, когда мне было уже за тридцать и мой первый брак не произвел никакого потомства. Я боролся с нахлынувшим потоком гнева и печали.
Отец мрачно кивнул.
— Когда бы это ни было. Но уверен, что Данте уже все спланировал.
После этого он ничего не сказал. Может, наконец он понял, что дни его власти подошли к концу. Теперь мое слово закон. Без сомнения, он по-прежнему будет выражать мне свое мнение по этому вопросу, неоднократно.
Когда встреча завершилась, я отвел отца в сторону.
— Считаю, тебе пора полностью уйти в отставку и перестать посещать мои встречи с моими людьми. Твоё присутствие подрывает мой авторитет, а я не могу этого допустить.
— Допустить? — резко повторил отец.
Его возрастные глаза встретились с моими, пытаясь пристально посмотреть на меня, но, как и в последние несколько лет, он в конце концов отвел взгляд.
— Хорошо. Если это то, чего ты хочешь.
— Именно этого я хочу, — твердо сказал я.
Я вернулся к машине, но не успел завести двигатель, как зазвонил телефон. Мама.
— Чем могу быть полезным?
— Слышала, ты разрешил своей жене устроиться на работу?
Она, конечно же, узнала об этом от отца.
— Да.
— Это вызовет скандал, Данте. Ты уже многих оскорбил, женившись на вдове, почему ты так настаиваешь на том, чтобы разбить мне сердце? Подумай о Наряде!
Мой рот сжался от ее театрального представления. Ее слова вернули меня к Валентине и нашей последней ночи, мучительным воспоминаниям, которые я не хотел воспроизводить, разговаривая с мамой.
— Мама, я веду Наряд в будущее. Сейчас, мне нужно повесить трубку. У меня есть дела, которыми я должен заняться.
Она тихонько всхлипнула, но я сразу понял, что это ее фальшивые слёзы. Я закончил разговор. По дороге домой мой телефон снова зазвонил. Случайно взглянув вниз, я увидел сообщение от Инес.
Инес: Я горжусь тобой.
Мой рот дернулся.
* * *
Конечно, разрешив Валентине работать отчасти пошло мне на пользу. Она была занята, и у нее стало меньше времени на поиски моего общества. Как я и ожидал, прошлое не так легко забыть. Днем я старался избегать близости Валентины, но ночью мое желание всегда побеждало. Я никогда еще не был настолько безудержным, настолько подчинённым своим желаниям. Валентина не осознавала своей власти надо мной, и не только ночью. Даже днем я ловил себя на мыслях о ней. О том, как она настаивала на том, чтобы раздвинуть мои границы, заинтриговало меня.
Но пока я держал фотографию Карлы в ящике стола, воспоминания о ней не покидали меня. Их нелегко было забыть, и я не хотел.
В течение следующих нескольких недель Валентина доказала, что является способным работником в казино и все более смелой любовницей в постели. Мы погрузились в рутину, которая меня вполне устраивала, но явно беспокоила Валентину. Я притворялся, что не замечаю ее недовольства, потому что это позволяло мне не обращать внимания на собственное раздражение. Часть меня хотела Валентину для чего-то большего, чем секс, но упрямая натура держала меня на привязи к клятве, которое я никогда не должен был давать.
Пытаясь тонко показать Валентине, как я ее ценю, я отправился к нашему семейному ювелиру и заказал у него ожерелье с изумрудами. У него было несколько на выбор. Поскольку почти каждый член мафии Наряда покупал у этого человека украшения для своих жен, а иногда и любовниц, у него всегда был огромный выбор.
Я остановил свой выбор на том ожерелье, что было почти такого же оттенка, как глаза Валентины. Несмотря на ее потрясающее тело, ее глаза преследовали меня больше, чем ее изгибы.
Когда я возвращался домой, зазвонил мой телефон — звонил Томмазо. Я поднял трубку, мои губы сжались. Он был пережитком царствования моего отца, отвратительной тратой пространства и воздуха. К сожалению, он не участвовал в атаках из-за своей спины, поэтому не мог обрести неудачный конец благодаря пули Братвы.
— Да? — я ответил.
— Прошу прощения, за беспокойство, Данте. Моя жена у вас дома? Твоя жена забрала ее, не спросив моего разрешения.
— Моей жене нужно только мое разрешение, а не твое, — тихо сказал я.
Томмазо прочистил горло.
— Конечно. Но Бибиана моя жена.
— Уверен, она и Валентина сидят за чашечкой кофе.
— Я был бы очень признателен, если бы ты перезвонил мне, если узнаешь больше.
— Посмотрю, что можно сделать.
Я повесил трубку. Когда я подъехал к дому, Энцо уже ждал меня.
— Она уехала на машине
