с одной девушкой.
Я падаю на нее. Вик нежно гладит меня, ее руки ласкают мой затылок. Опускаю голову ей на плечо и смещаюсь в сторону, чтобы не раздавить. Мы ничего не говорим, лишь глубоко дышим, не отстраняясь друг от друга.
Пальцы Вик игриво шевелятся. Вообще-то она должна была устать, но ее руки касаются моего тела, торса, дорожки волос на животе, паха. Я дрожу, когда она тянется ко мне и берет член в руку. Поднимает ногу, возбуждая меня. Ее лоно трется о мое бедро. Мгновение спустя Вик двигается на мне, расположившись сверху во всей своей совершенной наготе. Руками я накрываю ее ягодицы, Вик наклоняется и шепчет срывающимся голосом:
– Думаю, я хочу третий раз.
Вик
Раф не двигается. Когда я открываю глаза, он лежит в той же позе, как когда я заснула: прижимается ко мне, одна рука обхватывает мою талию, голова у меня на плече. Он выглядит отдохнувшим и… сытым. Раф счастливо улыбается. Я хочу целовать его губы, чувствовать, как они запорхают по моей коже, которая так хорошо помнит эту ласку. Но я не могу, что-то удерживает меня. Я медленно отстраняюсь. Рука Рафа падает на матрас, он немного хмурится, шевелит ногами, но, в конце концов, отворачивается и не просыпается.
Я сажусь на край кровати, позволяю тишине охватить меня и оглядываюсь вокруг. Вчера я так и не успела изучить квартиру Рафа. Эта комната сильно отличается от той, что была у него в детстве: большая кровать, вокруг порядок. Над изголовьем кровати – огромная картина с изображением гор. Пейзаж захватывает дух. Интересно, прыгал ли он когда-нибудь с одной из этих вершин, рисковал ли жизнью? Вспоминаю слова его братьев, поэтому думаю, что такой опыт у Рафа точно был.
Я встаю и беру с полки одну из его хорошо сложенных футболок. Из-за своего телосложения мне кажется, будто я надела одну из тех футболок k-way [6], которые выдают в парках аттракционов. Я надеваю шорты и тихо выхожу из комнаты.
Я оказываюсь в том маленьком коридорчике, по которому мы шли вчера вечером в полной эйфории. Я обвожу глазами квартиру. Это F2 [7]. Делаю пять шагов и попадаю в гостиную. Одежда разбросана повсюду – одна из неряшливых привычек Рафа. DVD-диски раскиданы по журнальному столику, а когда я захожу на кухню, то обнаруживаю чашки и стаканы в раковине. Он так давно здесь не был. Но когда он приходил сюда в последний раз? Раф спит у матери каждую ночь. Он приводит всех девушек, которых подцепляет, в эту квартиру?
Я немного расстраиваюсь и решаю выпить кофе.
Примерно через десять минут в гостиную заходит Раф. Я сижу за маленьким кухонным столом, держу чашку в руке и смотрю в окно. Он прочищает горло, чтобы не напугать меня. Мне трудно оторвать взгляд от его все еще сонного лица. Раф без рубашки, в одних шортах для бега, из-под которых торчит полоска боксеров, облегающих его упругие мышцы. Кажется, он прекрасно понимает, как провоцирует меня.
– Я думал, что ты ушла.
– Не в моем стиле сбегать. Кофе?
– Нет. Я не пью кофе, покупаю его для своих приятелей.
Он идет к холодильнику, достает бутылку молока, затем ищет в шкафу миску и пачку подслащенных медом хлопьев. Я смотрю, как он садится напротив меня и начинает есть. Должно быть, у меня смешное выражение лица, потому что он останавливается, не донеся ложку до рта:
– Что?
Я погружаю руку в пачку.
– Целую вечность не ела хлопья.
– Не говори так. Я чувствую себя так, будто мне пятнадцать, а тебе тридцать! – возмущается он.
– Но ведь это неправда.
Раф откладывает ложку.
– Хочешь, я покажу, что пятнадцатилетний подросток никогда бы не сделал?
Пока он говорит, его рука движется вверх по моему бедру.
Я наклоняюсь к нему, чтобы немного подыграть.
– Сейчас пятнадцатилетние очень подкованы, – отвечаю я. – Могу представить, что ты именно таким и был.
Я откидываюсь на спинку стула. Раф смотрит на меня и улыбается.
– Вероятно, я был очень хорош этой ночью, раз ты так думаешь.
Его взгляд скользит по моим губам, а затем по груди, которая прикрыта тканью. Но он помнит нашу ночь, поэтому в его глазах разгорается пламя.
– Я бы показал тебе, каким был, если бы…
Он замолкает и чешет затылок.
Я перестаю улыбаться.
– Если бы что? Если бы я не уехала?
Он не отвечает.
– У меня не было выбора, – объясняю я, хотя и не обязана это делать. – Я последовала за отцом и сестрой.
– Знаю. И думаю, что это все чушь.
* * *
– Я знаю этого мальчика с самого детства, – говорит Нану. – Он никогда бы так не поступил.
– На что именно ты намекаешь, мама? Что Эмелин лжет?
Отец скрещивает руки на груди. Напряжение нарастает. Я знаю его, когда он так себя ведет, добром дело не кончается…
– Ты в курсе, что она любит немного… приукрашивать.
– Мы говорим о нападении! А не о какой-то истории, которую выдумал подросток, чтобы привлечь внимание!
Папа повышает голос.
– Я не могу поверить, что ты его защищаешь! Поверь мне, я собираюсь выдвинуть обвинения. И мы ищем квартиру подальше отсюда. Она больше не должна видеть его.
– Не принимай решений…
Отец перебивает ее:
– Ты видела, в каком она состоянии?
– Ей поможет врач, а не побег!
* * *
Я прекрасно помню этот спор. Один из последних разговоров Нану и моего отца. До сих пор не понимаю, почему моя бабушка не защитила собственную внучку. Мы и так чувствовали себя беспомощными, а эта ссора причинила еще больше боли.
Раф прекрасно знает, почему мы уехали. Все, кто был рядом с нами в то время, знают. Поэтому его замечание задевает меня. Как он может обвинять меня в том, что я уехала? Своими словами он глубоко ранит меня. Я решаю сделать ему больно в ответ.
– Если бы тогда я не уехала, то никогда бы не обратила на тебя внимание. Я была бы с Брисом.
– Ага. Может быть. Теперь уже никогда не узнаем. Но ведь именно в моей постели ты спала сегодня.
Я по-прежнему в недоумении. Раф скрещивает руки, ожидая моей реакции.
Встав, я ставлю свою чашку в раковину.
– Мне не стоило оставаться сегодня утром.
Я прохожу мимо него, чтобы забрать свои вещи из его комнаты. Когда я выхожу, Раф стоит передо мной, готовый к противостоянию.
– Почему ты так
