этого куни, больше, чем я. Ему вообще всё равно на мою волосню? Извращенец! Долбанный, пошлый извращенец!
— Ты чё пиздолиз? — поморщилась я. Мне куни никогда не делали. Бабам на тюрьме я не давалась, гражданин начальник не отлизывал мне по понятным причинам, а Серёжа не предлагал. — Нравится в бабские пилотки нырять? А говорил, что сидел?
— Я не пиздолиз! — обиженно ответил Виктор. — Но к тебе бы занырнул. Ты же почти моя жена, это не зашквар, это другое. Ты только разреши, Дашунь, тебе понравится.
Ему моё разрешение потребовалось? Да, неужели?
Меня почему-то тронули слова здоровяка. Я почувствовала себя особенной. Он смелый, чёткий, не урод, с большущим хером, временами ласковый, богатый, умный, но это его интимное предложение затмило все его достоинства разом. Он реально готов мне отлизать? Он? Мне?
— А я чё-то не догоняю, это ты так с золота хочешь съехать? Чтобы подарки мне не дарить? Думаешь, я всем подряд даю звезду полизать?
— Завтра выберешь себе, что хочешь, куколка. Я свои обещания всегда держу.
— Утром?
— Ага.
Ладно, сука, можно сказать, уговорил. Завтра ночью и сбегу. Сил моих больше нет!
Мне стало совестно, что мужик ко мне со всей душой, а ответочки от меня ноль, но тут Виктор зашевелился, укладывая меня рядом с собой так, как ему удобно.
— Хочу тити трогать, пока сплю, — сообщил он, прижимая меня спиной к своей волосатой груди. Пахом он уткнулся прямо мне в задницу, схватился по-хозяйски за мою грудь. — Спокойной ночи, любовь моя! — чмокнул он меня в шею и лениво затеребил пальцами сосок.
Какой уж тут спокойной ночи?
Меня накрыло его запахом и горячей колючестью. Между ног снова замокрело, хоть трусы меняй. Я боялась даже шевельнуться, чтобы не потревожить по неосторожности его хер своей огромной задницей. Так я и лежала, прикидываясь мёртвой, прислушиваясь к сопению Виктора за своей спиной. Из последних сил дождавшись, пока здоровяк уснёт, я отодвинулась от него так, чтобы он не мог меня касаться.
Мне тоже не помешало бы хорошенько выспаться, но сон не шёл, хоть тресни. В душе поднялась тревога, как перед прыжком с высоты или началом боя. Я уже вовсю обдумывала детали побега. Нужно собрать вещи заранее. Еды и воды хотя бы. Если завтра здоровяк будет весь день тусоваться дома, хер я мимо него кусок хлеба пронесу.
Осторожно поднявшись с кровати, я нашла в гардеробной свой вещмешок. Убедившись, что Виктор по-прежнему спит, на цыпочках я отправилась на кухню, чтобы спиздить там съестного для побега.
Вот я уже и крысятничаю на самом деле, — корила себя я, засовывая в рюкзак печенье и консервы.
Он сам меня вынудил это сделать, — оправдывала я себя. Если бы Виктор не вбил себе в голову, что я любовь всей его жизни, то я бы спокойно могла работать у него, возвращая долг, и воровать бы мне у него не пришлось.
18. Даша
На следующий день я решила быть девочкой-припевочкой, зайкой и няшкой. Аж самой смешно, но надо.
Вскочила с кровати с первыми петухами, пока здоровяк не начал тыкаться в меня своим утренним стояком. Умылась, причесалась красиво, надела платье — всё для "любимого" жениха. Потом отправилась на кухню и напрягла баландёршу, чтобы она моему Витюше завтрак заебенила.
— Приготовьте самое любимое блюдо хозяина, — раскомандовалась я. — Что он там любит?
— Блинчики с чёрной икрой, — ответила женщина.
— Во! И мне то же самое. Две порции. Итого — три! А к обеду пирожков с мясом и картошкой хочу.
Возьму с собой в дорогу. Сяду на пенёк, съем пирожок.
— Начинку вместе смешать? Или по отдельности начинять?
— По отдельности. И в мясо цибули побольше, чтобы сочное было!
— Будет исполнено! — поклонилась мне кухарка и ушла шуршать.
Чудеса! Вот бы всегда так мои прихоти выполняли. К хорошей жизни быстро привыкаешь. Буду скучать по царской жизни. Очень сильно.
Я включила телек в гостиной и нашла кижанские новости, в надежде разузнать что-то новое об амнистии.
Ничего об этом интересного не было, к сожалению. Зато, была другая хорошая новость — говнюк Дюпон застрелился. Не выдержал, сука? После того, как он похоронил живую дочь ради своего рейтинга, он упал в моих глазах уже насовсем. Это ж надо до такого додуматься? Бедная жаба! Всё же жалко её маленечко.
Наверняка Серёжа уже нашёл её, и они трахаются, как кролики, а обо мне даже не вспоминают. Да пошли они оба!
Скорее всего, Дюпону помогли застрелиться. Слишком сильно он жаждал крови русских. Были и плюсы в том, что его замочили — теперь поставки оружия в Кижи сократятся, и война скорее закончится.
Налопавшись до отвала чёрной икры с блинчиками, я понесла завтрак здоровяку. Поставила поднос с едой на тумбочку, села рядом с мужчиной на кровать и принялась ждать его пробуждения.
Когда он спит, то совсем не страшный, скорее милый. По нему я тоже буду скучать. Всё-таки хороший он мужик, добрый.
Другой бы мне уже за одни только разговорчики и оскорбления по губам надавал. А этот терпит.
Терпила, блять.
Вот что он во мне нашёл? Может, жопа и сиськи у меня зачётные, но человек-то я пропащий. Я уже столько нахуевертила по жизни, что некоторым людям до старости такого не наворотить. Это просто Виктор ничего обо мне не знает. Он видит только то, что хочет. Узнал бы обо мне всё, как есть, охуел бы, наверное. И жениться бы вмиг передумал.
Я посмотрела на остывающую еду и вспомнила Колю. Я даже его не помянула. Сожрала гору блинчиков, а о Малом и не вспомнила. Что я за человек такой бездушный? От Витька-то я сбегу, а от себя никуда не денешься. Всё моё говнецо останется со мной.
Когда я избавлю здоровяка от своего общества, ему же лучше будет. Он сам того не ведая, хочет себе жизнь загубить. Ну, какая из меня жена? А мать? Смех один.
Мне надоело ждать, пока здоровяк проснётся, но и трогать руками его лишний раз не было надобности.
— Кхм-кхм! — громко покашляла я, и здоровяк сонно зашевелился.
— Принцесса, — хрипло протянул он, открыв глаза.
— Я тут это… Хавчика тебе принесла, — сразу с ходу обрадовала я здоровяка, отвлекая его внимание от себя.
— Да ты ж моя, феюшка! — расплылся в улыбке здоровяк, приподнимаясь повыше на подушках. — Иди к папочке? Пообнимаемся?
Я скинула кроссовки и осторожно придвинулась ближе к здоровяку. Он притянул меня к себе и обнял, укладывая меня головой на
