Я почти всегда лежала в спальне. На неудобной полуторной кровати с двумя матрасами, и смотрела в окно.
Изначально квартира была двухкомнатной, но с большой кладовкой, примыкающей к спальне, и бабушка просто сделала перепланировку: подвинула спальную стену так, чтобы кладовка стала небольшой комнатой без окон, но зато с рабочим местом. И спальня уменьшилась, и в ней хватало пространства поставить только кровать, которая невозможно близко была к окну. И вот я лежала днями и смотрела в окно. Иногда доходило до дурацкого, чтобы сходить на кухню, мне требовались уговоры, и я подолгу сама себе называла стоящие причины. Была одна: я беременна и мне надо кушать. А ещё пить лекарства и витамины. Но львиную долю времени, я, конечно, просто лежала.
Сквозь воздушный тюль в окне можно было разглядеть, как наливаются объёмом первые соцветия черемухи. Мне казалось, что если я не буду сводить взгляда с бутонов, то замечу, как расправляются лепестки. И тогда появится приторный аромат. Он запутается в тюли, шторах и сыграет перезвоном стеклянных фигурок ловца ветра.
Утро в этой квартире меня удручало сильнее всего. Дом стоял на повороте трамвайных путей, и ровно в пять часов первый трамвай врывался в сонное царство людей, которым хочется ещё немного понежиться в объятиях Морфея. Я не нежилась, потому что не могла уснуть. Просто обнимала себя руками и покачивалась на неудобной кровати. В какие-то особенно дурные ночи с густым ароматом мая, который пропитался яблоневым цветом и свежескошенной травой газонов, мне чудилось, будто Макар рядом, и это он обнимал меня. Прижимал меня спиной к своей груди, и тогда было всё предельно ясно. Не надо было думать, как развестись, как сохранить ребёнка, как выбраться из безумия. После таких ночей мне хотелось яблок. И доставка привозила их, хотя я ничего не заказывала. Просто был звонок курьера, и потом я долго держала под проточной водой почти пурпурные, гладкие, правильной формы, как у Белоснежки, яблоки. И вгрызалась с наслаждением, ловила сладкий вкус с нотами горчинки. А ещё могла не замечать, как в холодильнике появлялась клубника. Она мне казалась на вид пластмассовой, но одуряюще пахла июлем, первой росой и грозами. Я думала, что вкуса не будет, но где бы ни нашёл Макар эти ягоды в картонных, перевязанных льняными нитями коробках, они были божественным. Кисло-сладкими.
Страшно, когда приходили сны.
В них Макар стоял на коленях. Он невесомо касался кончиками пальцев моих щиколоток, и я смеялась, отдалялась, а он ловил и целовал. Поднимался губами выше, заставляя меня краснеть. Или вот закутывал среди простыней. И они пропитывались ароматом мускуса, ванили и его любви.
Просыпалась я в слезах. Садилась на кровати, заворачиваясь в ужасное ватное одеяло и не знала, где была граница воспоминаний и желаний.
Больно.
Закруглённые лепестки черёмухи сыпались на наружный карниз окна. Они устилали ржавое железо таким плотным слоем, что я в пять утра рисовала на нём буквы, продавливая инициалы «М» и «П», а затем обводила сердечком. И первый трамвай, который был похитителем сна, здоровался со мной, мигая фарами.
Ранним майским утром я открыла третью комнату. Тот самый кабинет. И окунулась в пастораль жизни модистки.
Ключ долго не поворачивался в замке. Наверно, потому что оба были моими ровесниками, а может, потому что бабушка запретила маленькой мне совать свою курносый нос в её шкатулки. Я не знаю. Но кабинет оставался последней моей связью с реальным миром. Не тем, который я нарисовала в своём воображении. А тем, что я оберегала в своих воспоминаниях.
Пахло мятным маслом и пылью. Я прошла вдоль стены, возле которой стоял портновский манекен. На нём висело бабушкино платье из болотно-зелёного льна. Я встала позади и подняла рукава, как бы примеряя наряд. Мне понравилось.
На полу стояли коробки. Я не хотела их открывать. А вот старый сундук, который бабуля привезла с ярмарки мастеров, просто манил своими тайнами. Я опустилась на колени и откинула крышку. Она упёрлась в батарею и собиралась ударить меня по рукам, но мой взгляд приковался к куклам, что лежали на свёрнутых полотнах ткани.
Это были не пижонские Барби, а старые куклы с детскими лицами и блестящими волосами. У них непомерно большие глаза с пластиковыми ресницами. Наряды просто сводили с ума своей детальностью. Вот у рыжеволосой — платье цвета пыльной розы и кружевные оборки. На ногах — вязанные крючком носочки, а на голове шляпка с искусственными розами. Или вон на той брюнетке хлопковый костюм в полоску для пикника. Вместо туфель — башмачки без каблука, но зато со шнурками. А блондинка в траурном наряде из чёрного кружева. У неё одной прямые волосы, которые заплетены в косу, и она лежит такой короной на голове, а сбоку шляпка-таблетка с короткой вуалью.
Бабуля разрешала играть в этих кукол, в то время как дома фарфоровые принцессы могли только стоять напоказ, и трогать их руками запрещалось. Я не понимала, зачем мне покупать таких красавиц и не давать их. Я могла только смотреть и мечтать, что вот когда останусь дома, поставлю стул к серванту, вскарабкаюсь и сниму одну из кукол. В гостях у бабушки Любы мне можно было даже брать с собой в ванну игрушки. Один запрет звучал в этой квартире — никогда не трогать шкатулки с иголками. Но я вечно забывала, какая из красивых деревянных коробок именно с иголками, поэтому совала нос в каждую. Одни были с пуговицами, которые собирались на нитку комплектами по цвету и скреплялись так. Другие — с замками, «собачками» и шнурками. В деревянных можно было найти гипюр в лентах, кружевные отрезы и ремешки.
Я сидела сейчас на полу, рассадив вокруг себя кукол, и показывала им эти старые шкатулки. Делилась воспоминаниями. Рассказывала. Молчаливая квартира наполнялась звуками моего голоса. А потом мне задали один вопрос по телефону:
— Ты всё ещё хочешь получить развод?
По другую сторону баррикад.
Глава 30
— Ты не можешь меня вот так выгнать, — ныла Ангелина и цеплялась пальцами за спинку посетительского кресла. Чёрт, у меня и так последние две недели голова как котелок кипит с беременностью Полины, ещё и эта идиотка припёрлась. Вот что за человек? Вот как будто непонятно, что я жену люблю и не оставлю, и хоть трижды будь королевой красоты, для меня это ситуацию не изменит.
— Ангелин, просто скажи, тебе денег надо?
Полине надо будет как-то рассказать про то, что на ней несколько фирм. И что мне надо их закрыть или продать, чтобы не нервничала. И вот то, что дом загородный посмотреть нужно. А ещё — когда надо коляску и кровать покупать? Уже можно?
— Мне ты нужен, — взвизгнула Ангелина, притопывая ногой.
— Прости, но это невозможно. Я люблю Полину.
Хоть и не имею права.
Я вообще никаких прав не имею на любые чувства к Полине, потому что предатель, потому что своими руками всё сломал, потому что ей проще оклеветать себя, чем допустить момент, что она носит нашего ребёнка под сердцем.
— За что? Она же клуша. Блаженная, — я встал из кресла и сделал шаг к другой стороне стола, где стояла Ангелина. Аккуратно подхватил под локоток и направил в сторону двери. — Да она же как Иисус, ударишь, а подставит вторую щеку…
— То есть святая? — зачем-то начал спор я и мимолётно скользнул по ладоням Ангелины взглядом. Что-то смутило.
— Блаженная, Макар! — она взмахнула рукой, и я прикипел к одной детали. Такой незначительной. Которую подарил Полине, но потерял, когда забрал уменьшить… В голове калейдоскопом летели воспоминания. Я перебирал в памяти подробности.
— Красивое кольцо, Ангелин, — резко остановился в паре шагов от двери и без стеснения уточнил: — Моё?
Красные пятна поползли по идеальному лицу. Они проступали из-под тоналки, и я понимал, что происходит или произошло что-то ужасное.
— Напомни-ка мне, когда ты пришла за деньгами?
Мне не нужны были напоминания. Я так сильно винил себя за то, что вляпался с Ангелиной, что носился с Полли как с хрустальной лютней. Всё, что мог дать — давал. И одним из желаний было кольцо с сапфиром, но Полина сидела на новой какой-то диете в подготовке к беременности и похудела на пару килограмм. Кольцо оказалось велико. Три или четыре раза она его теряла, и я в итоге хотел его отдать ювелиру, чтобы подогнал размер. Но где-то прошляпил. Оно без коробки было. Полине, как я понял, оно не особо нравилось, потому что у меня было время найти замену, но второго такого не было у нас в городе, и я взял Картье.
