- Так прошло два года. Хотела б я что-то предпринять или знала бы чего, давно бы уже рассказала. Или пошла в полицию.
- Алина, - с усмешкой тянет он, будто я наивный маленький ребёнок. – Тех, кто хоть что-то знает или может помешать чужим планам, даже спустя двадцать лет в бетон закатывают. Что им два года?
Он говорит страшные вещи, но, вероятно, так и есть. Белоусову лучше знать.
- А кому это надо? Кто эти «они»?
Богдан молчит. А я думаю, что не видно на нём шрамов от ожогов от взрыва или каких-то других отметин. Будто и не было его в той машине.
Конечно, не было. Иначе бы он тут живой не сидел.
- Кто взорвался вместо тебя? – спрашиваю с напряжением.
- Никто, - отвечает быстро. – Мак погиб, а больше никого в машине и не было.
- Но я видела из отеля, как пассажирская дверь открывалась.
- Это Мак приоткрыл для меня. Я закончил дела раньше и вернулся на такси в район гостиницы, Мак уехал с поручением, а мне нужно было ещё в пару мест заглянуть поблизости. Предполагал, что мы с тобой на обед съездим. Так что тот, кто привёл взрывное устройство в действие, был не в курсе, что меня в салоне нет. Прокол получился.
У меня холодный озноб, когда думаю, что вместе с Белоусовым в машине могла быть и я.
- А кого хоронили тогда? Я… видела фото с твоих… - запинаюсь, - похорон.
- Кого-то, - пожимает плечами Богдан. – Это было несложно организовать. Экспертизу никто не проводил. Надобности-то не было. Сестра решила, что дело чисто, и уже можно пировать на моих костях. И средствах.
- С-сестра?
- Сестра и ещё пара конкурентов, с которыми они удачно спелись. Им мешал я. Все выгодные сделки утекали в мои руки, мне удалось обанкротить и скупить по дешевке несколько их предприятий. В целом, закат был бы недолгим, там шло поглощение бизнеса полным ходом, и его дальнейшая перепродажа. Но… вместо этого… сестра распродала мой собственный. Видимые активы. А те сделки тормознула.
Мои отношения с родителями сложно назвать идеальными, но, уверена, убивать бы меня они не стали. А здесь… что у Богдана за семья?
- Почему она так с тобой?
- Я мог помешать её политическим амбициям. Когда-то на заре своей карьеры она помогала двигать не совсем законные сделки. И ещё кое-что… ну, не буду вдаваться в детали. Ты же наверняка слышала, скандальные истории, когда даже действующих губернаторов и депутатов отдавали под суд за давние грешки. И речь не только о взятках или отмыве средств, есть вещи и пострашнее. – Это он за заказуху намекает? - Так что… когда светит кресло губернатора края, какое-либо туманное прошлое лучше подтереть.
- Даже если это прошлое – твоя родня.
- Даже так, Алина. Даже так. Ну и потом, всё удачно сложилось. Не удивляйся, мы с ней никогда не были близки. Между нами приличная разница в возрасте и разные матери. Когда мне было семь, а ей чуть за двадцать, она издевалась как могла. Потом, когда вырос, и она поняла, что можно извлекать прибыль, помогая мне в сделках, отношения потеплели. Их подогревал хороший процент за пособничество. По факту – взятка должностному лицу, которое по чистой случайности являлось моей сестрой. Я ни на минуту не обманывался в её истинном отношении. Единственное, в чём прогадал, посчитал, что на такие радикальные методы она не пойдёт. А оно вон как вышло… Плюс, мои спецы как раз отследили владельца счетов, куда твой муж перевёл бабки. Поэтому прямой вопрос «почему прямо не попросила денег» заставил её шевелиться и действовать быстрее. Я тоже сглупил, мог бы работать более тонко.
Прижимаю пальцы к вискам.
- То, что ты рассказываешь… это ужасно…
- Это жизнь, Алина. Я много чего передумал.
- Чего именно?
- Например, что тебя могли мне специально подсунуть, чтобы следить.
У меня вырывается нервный смешок.
- Это слишком.
- Почему слишком? Вилетту же пытались подпихнуть ближе.
- Вилетту? – переспрашиваю.
- На самом деле, она простая Оля, но в агентстве была Вилетта. Кажется, её хорошо натаскали. Она знала, чем цепануть и какие девушки мне нравятся. Фильтровала речь и поведение, была идеальной, но, когда пыталась двинуться дальше и выудить информацию, я сразу понял, что всё не просто так.
- Вилетта… это брюнетка, которая накинулась на меня в том странном доме, куда мы ездили, ну меня ещё обвинили, что я якобы кого-то запустила в особняк через окно в туалете? И… я ещё видела её в отеле нашем.
- Накинулась? Чего ж ты мне об этом не рассказала?
- О чём? – говорю с иронией. – О бабских разборках? Не поделили мужика? Ну, вернее, я думала, это она не поделила, а оно вон как вышло… оказывается.
Богдан кивает, потом усмехается.
- Тебе идёт светлый цвет волос, знаешь?
Немного в шоке от того, как легко он меняет тему разговора. Ещё и смущаюсь.
- Скорее вынужденная мера, но… спасибо.
- Наверное, тебе лучше пока оставаться блондинкой. Я сделаю новые документы для тебя. И новое имя. Выбирай, какое нравится.
- Мне нравится моё.
Богдан усмехается и отрицательно мотает головой.
- Исключено.
Контракт. Я заберу тебя. Глава 7
То, что рассказывает мне Белоусов, с трудом умещается в голове. Конечно, у него было время во всём разобраться, выявить виновных, найти причины и следствия, а я не могу проглотить такую порцию информацию за столь короткое время.
И эти его заявления о вынужденных мерах… о новых документах.
Покусывая губу, задаю вопрос:
- Ты… ты в начале сказал, что забираешь меня с собой. Что ты имел в виду?
- То и имел. Ты уезжаешь со мной. Отказы не принимаются.
- У меня … ребёнок.
- Знаю. Дочь.
Стреляю взглядом в ГлавГада. Он смотрит ровно, знал бы, что ребёнок его, так бы спокойно не сидел. Сказать сейчас или не сказать? Наверное, надо, но это всё усложнит ещё сильнее. И породит ещё большую зависимость от него. Он, конечно, узнает. Всему своё время… могу же я выиграть его ещё немного?
- Я её не оставлю, - сразу обозначаю, что это не обсуждается.
- Я и не предлагаю тебе этого делать. Возьмём с собой.
- И куда мы поедем?
- Подальше, Алина, возможно, за границу. Поживёте там, пока я здесь дела не закончу. Потом приеду к вам.
Как-то у него всё просто. А я что? Я опять буду зависима от мужчины? Ещё и не в знакомой стране? Без денег, без работы, без знакомых? Без знания языка? Ладно, английский, что-то на нём могу сказать, а если Сероглазый намерен увести куда-нибудь подальше? Например, в Латинскую Америку? Мне это не нравится, совсем не нравится.
- Зачем тебе это? Зачем тебе мы?
- Мне ты нужна. Хочу, чтобы рядом была.
- Хочу? Это очень странно звучит.
- Блин, а чего ты ждёшь? – взрывается ГлавГад. – Признаний в сладкой наивной любви? Их не будет. Я таких чувств не испытываю. И слов слащавых романтичных никому не говорил и не собираюсь.
Вжимаюсь в сиденье от силы его гнева. Губы Богдана кривятся. Он ещё и смеяться надо мной вздумал? Сама завожусь, чувствуя раздражение.
- Это я и сама знаю. Я не наивная провинциальная девочка.
- Тогда чего тебе надо?
- Уважения для начала, - взрываюсь следом. – Ты не можешь спустя два года заявиться весь такой из себя живой и невредимый. И говорить хочу то, хочу это… Я тебе не вещь.
- Между нами контракт.
Специально смеюсь погромче, чтобы его проняло, но, кажется, не работает.
- Ха-ха-ха… официально ты лежишь на кладбище. К чёрту твой грёбанный контракт. Но если так важно соблюсти условия, я заявляю о желании его расторгнуть. Это очевидно!
Кажется, я всё чётко сказала. Хочу выскочить из машины. Верх цинизма Белоусова меня окончательно выводит из себя.
- Алина, - хватает за запястье.
- Пусти, я не твоя собственность.
- Нет, - отрезает твёрдо. – Никогда и никуда не пущу.
- Не сейчас. Отпусти, говорю.
Мы боремся взглядами.
- Тебе нравится твоя работа? – внезапно спрашивает он.
