Вернувшись в номер выругалась: около пятнадцати сообщений от родителей, градус паники повышался от сообщения к сообщению, начиная:
— Как долетела, доченька?
И заканчивая:
— Мы звоним в консульство!
Последнее сообщение пришло пять минут назад. Быстро набрала папу и сообщила, что у мня все хорошо, что впервые увидела океан и обо все забыла. Отец поворчал, сообщил, что мама уже накапала ему и себе корвалола.
Потом прочитала сообщения от Влада, с этим я не буду разговаривать еще месяц! Фиг ему, а не мои пироги! Сердце бешено застучало, когда увидела сообщения от Ангарского. Их было больше ста пятидесяти! Я потрясённо смотрела, боясь открывать…Хотя, если мужчине наплевать, разве бы он стал писать. И звонить. Пропущенных вызовов было около тридцати. Бегло просмотрела сообщения. Сначала он порадовался, что в этот раз я сбежала, не пристегнув его наручниками, потом усиленно напрашивался ко мне на празднование Нового года, если честно, я чуть не застонала, когда представала, как мы с Ангарским готовим селедку под шубой на моей кухне. А еще, как он в костюме Деда мороза заносит ко мне домой живую елку. Потом Ангарский удивлялся, почему я молчу, потом спрашивал всё ли у меня хорошо.
— У меня все просто отлично! — сказала я себе, смотрясь в зеркало. Глаза дикие, грудь вздымается, ну её-богу мексиканская актриса и из слезливого сериала.
А потом понеслись сообщения.
Алекс: Света, ответь, у тебя всё хорошо? Ты у родителей, да? Света, если ты не ответишь, мне придётся привлечь службу безопасности, чтобы найти тебя!
Последнее сообщение гласило:
Алекс: Милая, хорошо провести время в Пунта-Кана!
Больше от него сообщений за мои зимне-летние каникулы не приходило. Я даже начала немного нервничать, чёрт, что он выкинет, когда я выйду на работу?
***
В кабинете стоял роскошный букет красных роз. Клянусь, они были с меня ростом. Не знаю, где??? нашла напольную вазу, в которую был поставлен букет, но выглядело это просто убойно. Вздохнула: ну и как эту махину тащить к мужскому туалету. Хорошо, что я сегодня в брюках. Осторожно, едва не опрокинув вазу с водой я подняла этот букетище и понесла его в сторону мужского туалета.
— Помочь? — над ухом раздался знакомый мужской голос. От неожиданности я даже взвизгнула.
— Да, пожалуйста, Алексей Иннокентьевич.
— Куда унести? В машину?
— Нет, — ухмыльнулась я, — вон видите впереди ваза, вот туда.
Когда он понял, куда предлагаю поставить его цветы, то сузил глаза и сжал губы.
— Сссвета, — прошипел он…, - сколько можно надо мной…, - договорить он не успел, по коридору бежала бледная Марина.
— Светлана Александровна, Светлана Александровна, — вам срочно нужно перезвонить вашей маме, — накатило нехорошее предчувствие. Мама НИКОГДА не звонила мне на работу, только сотовый, а тут она до меня не дозвонилась — я же ушла менять вазу для цветов. Я всунула в руки Ангарскому букет и бегом побежала в кабинет.
— Света, — рыдала в трубку мама, — папу увезли на скорой, что-то с сердцем, сказали отправят вертолетом в Пермь.
— Мамочка, — твердо сказала я, я хотя по глазам бежали слёзы, — все будет хорошо, я выезжаю!
Я бросилась к компьютеру, нужно купить ближайший билет на самолёт до Перми! Нет билетов, ни сегодня, ни завтра, ближайший билет, только через три дня! Все возвращаются с новогодних каникул. Я заметалась по кабинету.
Внезапно меня остановили:
— Света, что случилось? — спросил мягкий голос. Ангарский был в моём кабинете, букет просто валялся на полу.
— Папа! Он…он, — я рыдала, — должны увезти в Пермь, в кардиологию, мне надо туда! Надо к маме!
Он взял меня на за руку и потащил за собой:
— Через два часа вылетаем.
Ничего не понимая я быстро шла за ним, люди глядя на нас недоумённо поднимали брови.
— Они думают, что я тебя уволил, — попытался пошутить он.
Я чуть улыбнулась, вытирая ладонью мокрые щёки.
Из аэропорта я снова позвонила маме, она сообщила, что папу отправили в Пермь, и что она едет туда.
— Мама, пожалуйста не экономь, остановись в нормальной гостинице, — попросила я её, она, всхлипывая пообещала, что поселится в гостинице «Урал».
Перелёт дался мне тяжело. Ангарский молча сидел и что-то набирал на ноутбуке.
Прямо из Большого Савино мы отправились в кардиологический центр. Там встретила меня мама, она обняла меня и тихонько всхлипывая сообщила, что папу сейчас оперируют.
Я повторяла про себя мантру:
«Все будет хорошо! Все будет хорошо! Все будет хорошо!»
Глава 19
Мы сидели в зале ожидания. Время тянулось очень медленно. С большим трудом заставляла себя не смотреть каждую минуты на часы. Но и заняться ничем не могла, мысли в ужасе метались. Мама несмотря на то, что тихонько плакала иногда посматривала на Алекса с любопытством, а когда тот отошёл, спросила меня:
— Это твой мужчина?
— Эммм, — не нашлась я что сказать, — нет…не знаю…
Алекс принёс нам по бутерброду и стаканчику кофе.
— Заботливый, — прошептала мама, — надо брать.
Мама осталась в кардиологическом центре, а мы с Алексеем пошли побродить по заснеженной Перми. Совсем недавно отпраздновали Новый год, поэтому горд был ещё украшен к этому любимому в нашей стране празднику. Подсветки на зданиях, ажурные украшения фонарей, ёлки, сверкающие разными огнями на площадях. Позвонила мама:
— Светочка, папу прооперировали, сказали, что успели вовремя, но потребуется долгая реабилитация.
Кажется, мама немного успокоилась.
— Я поехала домой, все равно к нему неделю никого не будут пускать, ты обратно?
Я вопросительно посмотрела на Ангарского, он слышал наш разговор.
— Как скажешь, Света. Водитель довезет твою маму домой.
Я ужаснулась:
— Ну это же двести километров от города!
Ангарский только закатил глаза.
— Мы обратно, мама, но тебя увезут домой.
***
Ааа-пчхи!
Кажется, я чихнула уже в шестой или седьмой раз. Ой как мне это не нравится…Просто так я не чихаю, а это значило, что вечером я поскачу в аптеку, хорошо, если успею подхватить начинающуюся простуду. Это все снижение иммунитета на фоне нервом по поводу здоровья папы. Маму уже начали к нему пускать, но пока по телефону он со мной не разговаривал, о его состоянии сообщала мама.
Ааа-пчхи!
К вечеру разболелось горло и начала болеть голова.
— Марина, — сказала я гнусаво, — скорее всего завтра я не приду, руководство предупрежу сама. К лифту я шла на ватных ногах, соображая, есть ли где-то рядом аптека, бегать, искать ее сил не было, надо было выпить обезболивающее и доехать домой. Щёки горели, меня начало знобить. Чёрт, я похоже парой дней отлёжки не отделаюсь. Несколько дней Алекс молчал, только его обычные пожелания доброй ночи и с добрым утром. Зашла в лифт, натягивая перчатки, как же холодно! Прислонилась к стене лифта и чуть прикрыла глаза. Лифт остановился ниже и в него кто-то вошёл.
— Привет, — улыбнулся Алекс, и серьезно посмотрел на меня, — вот ты и попалась, не отпущу, пока мы не поговорим.
— Мне бы домой, — просипела я и кажется стала заваливаться.
Очнулась я в холе нашего холдинга, меня осматривал врач, рядом стоял испуганный Ангарский.
— ОРВИ, — заключил врач, — выпишу лекарства, если температура продержится три дня, нужно снова обратиться ко врачу, он назначит антибиотики. А так…постельный режим, обильное теплое питье, полоскать горл, сосудосуживающее.
Увидела рядом использованный шприц.
— Что это? — спросила я, и схватилась за горло, оно нещадно горело.
— Жаропонижающие, — пояснил врач, когда мы приехали, у вас температура была сорок градусов.
Я попыталась встать и одеть куртку.
— Ну как тихо! — негромко рыкнул на меня Алекс, и я послушно замерла на диванчике. Алекса взял назначения врача, потом подхватил меня на руки и под изумлённые взгляды сотрудников вышел из здания. Он аккуратно усадил меня на пассажирское сиденье своей машины, укутал пледом, а сам сел за руль.
