тем сильнее меня накрывало. Ею. Я хотел вновь ощутить ее аромат, прижаться к ней. Поцеловать.
Она как мой наркотик, опиат. Я зависим от своей жены, и это капец как хреново. Но, несмотря на это все, я готов рискнуть, и плевать, что там дальше будет, лишь бы Ульяна больше не плакала.
— У меня есть доказательства, — я стоял в коридоре, не решаясь пройти в зал. Ульяна же была в нескольких шагах от меня и недоверчиво смотрела, казалось, что в душу. Я под этим ее взглядом замялся, а потом вспомнил и вытащил телефон. — Вот здесь запись того случая с Еленой. Я не изменял тебе. Там дальше ещё записи с камеры наблюдения.
Я протянул мобильный, но Ульяна стояла на шевелясь. Она даже не сняла пальто, просто глядела, как я переминался с ноги на ногу.
— Возьми, — я ещё раз взмахнул телефон, чтобы хоть как-то Ульяна прореагировала. Слёзы закончились, и покрасневшими глазами Уля наблюдала, как я терял терпение. Но я не его терял, а своё самообладание. Я же сейчас схвачу ее в охапку и прямо на ночь глядя повезу домой. Не сюда в гостиницу, а к нам домой. И вообще плюну на эту сделку с дебильными условиями, одно из которых я до сих пор не выполнил. Мне на все наплевать, кроме Ульяны.
И она шагнула ко мне. Несмело, словно сама на веря в то, что происходило. Протянула хрупкую ладонь, и тонкие пальцы задели мою кожу, а сознание заискрило от прикосновения, которое смело границу между нами.
Ульяна.
Его пальцы были тёплыми. А мои холодными. Просто ладони вспотели. И я сжимала кулачки так сильно, что кровоток наверно нарушился. Да. Точно нарушился. Поэтому сейчас я боялась снять пальто, просто замёрзла бы.
Видео. Позорное какое-то где Матвей стоял, а на него кинулась секретарша. И все тот же холод у меня на сердце.
Холод, который все время там был, но я научилась жить с ним, а теперь он разрастался и замораживал все изнутри.
Только я виновата в том, что произошло. Только моя истеричность, мои сомнения, моя неуверенность в себе, в том что могу привлечь такого мужчину, как Матвей, виноваты в том, что ребёнка не было.
Не муж. Который дальше на видео оттолкнул от себя секретаршу. Не муж, который решил, что я уехала не от него, а к кому-то другому.
Матвей это все рассказывал пока я остекленевшим взглядом наблюдала за картинкой на его телефоне.
— Я… — слова. Я не могла подобрать слов. Мне было так больно, так страшно, что все что случилось произошло от того, что одна девочка не научилась показывать свои чувства.
Если бы я была более откровенной, если бы каждый раз реагировала, говорила, когда ревновала мужа, Матвей бы не стал молчать в тот вечер, не стал бы пытаться сказать, что мы семья и ничего этого не может изменить. Он бы знал, что я так сильно не верила в то, что такой мужчина как мой муж мог влюбиться в обычную незаметную меня, то сразу же объяснил как я не права. Наверно.
Но мне хватило в тот вечер всего лишь губной помады на воротнике, чтобы самый страшный страх воплотился в реальность.
И я, струсив, сбежала. Даже не стала драться. Не боролась за нас.
А Матвей понял тогда, что даже не вступив на поле боя уже проиграл.
Я прикусила губы. Вернула Матвею телефон и сбросила с плеч пальто. Швырнула его в шкаф. Стянула сапожки. Прошла в кухню и щёлкнула датчиком, включив свет над кухонным гарнитуром.
— Ульян… — я вздрогнула от голоса Матвея. Сейчас в пустоте квартиры он мне казался чуждым. — Никто не виноват. Ты же понимаешь?
— Раздевайся, — предложила я и опустилась на стул. — Чай хочешь? Не уверена, что у меня он есть. Но могу кофе…
Матвей кивнул и стянул с плеч пальто, повесил его на плечики. Мою одежду тоже повесил.
Он мне казался таким неправильным в моей привыкшей к горю и одиночеству квартире, что я смотрела на него с какой-то грустью. Просто понимала, что произошедшее точно поставило в наших отношениях точку. Просто потому, что как быть с человеком, как строить семью, если элементарных вещей сказать не можешь.
— Никто не виноват, Ульян… — прошептал Матвей, подходя ближе и положил мне руки на плечи. Его пальцы дотронулись до моих ключиц. Муж стоял позади меня, и я всем телом ощущала его тепло.
— Виноват. Виновата, — исправилась я. — В том, что до последнего не верила, что такой мужчина как ты, может остановиться на одной женщине. В том, что всегда ловила на тебе восхищённое взгляды других девушек, в том, что боялась себе признаться, что во мне есть что-то такое, что заядлого холостяка сделало семьянином…
Палицы Матвея сжались сильнее, и я вся тоже сжалась как от удара. Но это глупый поступок. Матвей никогда бы…
Муж обошёл меня и присел на корточки. Положил руки мне на колени. Посмотрел снизу вверх. И я теперь увидела его прежнего, усталого, но без бешеного блеска в глазах, а с тонким едва заметным намёком на печаль. Он протянул ко мне руку, погладил по щеке, заправил волосы за ухо.
— Уль… ты меня человеком сделала… Ты для меня целый мир построила, в котором всегда можно было быть собой. Не играть, не притворяться, а просто быть. Ты же меня по взгляду всегда понимала. Ты вообще можешь себе представить, чтобы в реальности происходило такое? Чтобы на расстоянии, по голосу, определить хорошо мне или плохо, рад я или зол? Как вообще после такого ты могла думать, что не идеальная?
Я пожала плечами.
Откуда мне знать, как я могла так думать, если я всегда была неудачницей. Не поступила на бюджет, не прошла собеседование после обучения в одну из престижных компаний.
— Да я за тобой пошла только, чтобы хоть на мгновение себя ощутить самой самой… такой, что незнакомец из сказки обратил на меня внимание…
Матвей усмехнулся и качнулся назад. Сел на пол, скрестив ноги.
— Это уже потом я поняла, что в принципе ничего такая. Плюс ты меня никогда не ограничивал, и я приобрела уверенность хотя бы в своих навыках, стала считать себя хорошим специалистом, а до этого…
А до этого у меня не было никогда рядом мужчины, который говорил бы какая я неотразимая. Не было отца, который объяснил бы своей принцессе что она самая самая.
— Как ты? — спросил
