Ознакомительная версия.
А потом дилер отказался продавать препарат поштучно. «Но у меня хватает только на три флакона, – умолял Сумароков, – продайте их сейчас, а завтра я найду деньги и выкуплю остальное!» «Найдите сегодня, – отвечал дилер, – я не могу дробить партию. Кому я потом некомплектные флаконы продам?»
Ладина мама сидела с Анечкой, сама Лада металась между знакомыми и администрацией больницы, пытаясь выбить средства на лечение. Реаниматологи делали все, что могли, но нужных препаратов из-за дороговизны в больничной аптеке не было, и единственное, чем врачи были в состоянии помочь, – одолжить Валентину немного денег. Но если одалживать каждому пациенту…
Соня скончалась следующей ночью. Сумарокова утешали, уверяли, что даже вовремя начатое лечение ничего бы не изменило, что даже человек со здоровым сердцем мог умереть от такой жуткой пневмонии, а тут митральный стеноз, почти критический, и мышца сердца изношена от беременности. Скорее всего и операция бы не помогла.
Валентин во всем винил себя – и в том, что не достал нужной суммы, и, главное, в том, что не замечал Сониного недомогания. Почему он, способный врач, сам не поставил жене диагноз, который был ясен, как говорят доктора, «с порога»? Маленькая, худенькая и румяная – типичный габитус[1] больной митральным стенозом. Почему, обнимая Соню, он ни разу не прижался ухом к ее груди и не услышал грубый шум, вызванный тем, что сердце вынуждено проталкивать кровь через слишком узкое отверстие?
С этим разъедающим душу сознанием причастности к преждевременной смерти жены он жил много лет, пока не решился поделиться с подрастающей дочерью. Та задумалась на несколько дней, а потом спросила: «Может быть, тебе станет легче, если ты будешь покупать лекарства для тех, кто нуждается в них так, как нуждалась мама?»
Примерно в то же время Аня навестила одноклассницу в детском туберкулезном отделении. Вот так и началось это шефство…
Сумароков знал, что официальная благотворительность чаще всего бывает обычным мошенничеством – только несколько более циничным, чем среднестатистическое. Он планировал поручить заботы об отделении своему доверенному лицу, но Аня заявила, что будет заниматься всем сама. Он, разумеется, не пришел в восторг от ее решения, но старушка заведующая уже была обнадежена, отыгрывать назад не хотелось. Оставалось только утешаться, что с помощью этих визитов дочь тренирует противотуберкулезный иммунитет.
Потребовав еженедельного отчета по расходам, он выдал девочке кредитную карту, утешая себя тем, что таким образом приучает ее к аккуратности в распоряжении финансами – качеству, столь необходимому в жизни.
* * *
Валентин закинул ноги на стол, подумав, что в шортах и белых теннисных носках выглядит как дурак. Вообще-то шорт у него сроду не водилось, это Аня с Катей вчера отхватили штанины у его старых джинсов, сказав, что так будет очень стильно.
Они вертят им как хотят!.. Ладно, родная дочь, но Катя могла бы вести себя поскромнее.
С улицы донеслись громкие веселые голоса – девчонки вернулись с корта, разбудили Ладу и теперь наперебой делились с ней впечатлениями от игры.
Почувствовав приступ раздражения, Валентин вспомнил, что собирался проверить документы по новой сделке, и ушел наверх. К счастью, окно кабинета выходило на другую сторону и голоса сюда не доносились.
После затянувшегося ужина с шашлыками Лада собралась домой. Сумароков пошел провожать ее на маршрутку. От услуг его водителя она категорически отказалась. Может, потому, что Олег явно заглядывался на нее? – размышлял Валентин, возвращаясь к коттеджу. Да какая разница? Ему совсем не интересны их отношения. Правда, надо бы как-нибудь тактично выяснить, знает ли Лада, что Олег женат.
Задумавшись, он не услышал подкравшейся сзади «тойоты» соседа, а водитель, в свою очередь, не заметил Валентина в предательском сумраке белой ночи.
– Ты что, мудила, не смотришь, куда едешь?! – взревел он, поднимаясь с асфальта.
Чернявый юноша, соседский сын, выскочил из машины, испуганно бормоча извинения.
На ногу было не ступить, парню пришлось везти Сумарокова до самого дома.
Девчонки вдвоем захлопотали вокруг него, Аня достала из морозильника весь лед и обложила им ногу, но это не помогло – нога синела и распухала на глазах.
– Кажется, перелом, – проворчал Валентин, осторожно трогая лодыжку.
Его накормили анальгином и повезли в ближайшую больницу.
Аня села за руль сама. Отец с Олегом, несмотря на протесты Лады, периодически учили ее вождению. Аня делала успехи, и в последнее время Валентин во время поездок с дочерью доверял ей руль, хотя до восемнадцатилетия и до получения прав ей оставалось еще два года.
Дежурный травматолог в мятом халате потрогал ногу, выписал направление на рентген и крикнул сестре: «На всякий случай возьми синюю кровь!»
Валентин удивился. Красная кровь – гемоглобин и эритроциты, признак кровотечения, белая кровь – лейкоциты, признак воспаления, а синяя? С некоторым опозданием он сообразил, что таким образом травматолог назначил ему анализ крови на алкоголь – возможно, потому, что Валентин, не желая портить отношения с соседом, достаточно туманно изложил обстоятельства травмы.
На снимке перелом подтвердился, к счастью, смещения костных отломков не было. Значит, для выздоровления будет достаточно обычной гипсовой повязки, которую травматолог тут же наложил.
Сели в машину, и Аня объявила, что в Испанию не поедет.
«Еще бы ты этого не предложила! – хмыкнул про себя Сумароков. – Если в прошлом году отменила поездку из-за какого-то вшивого беспризорника, то уж ради родного отца…»
– Что за глупости! – сказал он вслух. – Подумаешь – перелом! Да и есть кому обо мне позаботиться.
– Ты Олега Владимировича имеешь в виду? Но разве ты забыл, что обещал ему отпуск?
Валентин действительно забыл.
– Ничего страшного, Олег может отдохнуть позже, когда у меня гипс снимут.
– Папа, но он так ждал этого отпуска! Да и вообще, кто тебе ближе: водитель или собственная дочь? Кто ближе, тот и должен ухаживать!
– Слушай, давай-ка сменим тему! Я и без Олега могу обойтись прекрасно. Существует такси, служба доставки и множество всяких других учреждений, которые помогают продержаться одинокому больному человеку. – Валентин попытался перевести разговор в шутку.
Аня шутки не приняла.
– Но ты же не одинокий! – возмущенно сказала она. – И я с тобой останусь, это решено.
Когда они, продолжая препираться, вернулись домой, Катя заканчивала приготовления к позднему ужину.
– А давайте я останусь! – предложила она, узнав, в чем суть спора.
Ознакомительная версия.
