сигарет.
Прошерстив снова список вакансий на сайтах, поехала к родителям. Уже у ворот, слыша, как отец отчитывает Егора.
– Что за шум на весь поселок? – подошла к террасе, на которой за столом сидели злой отец и молчаливый и угрюмый Егор.
– Привет, моя хорошая! – папа поднялся и обнял, целуя в макушку. – Это недоразумение выдал мне, что завод мой ему не впёрся, он, видите ли, свой стартап запускает. Стартапер херов. – Слова «стартап» и «стартапер» папа выделил особо унизительно. – Я его с пятнадцати лет с собой таскал, с производством знакомил, во все нюансы посвящал, в голову его тупую важное закладывал. А он мне в момент, когда я уже готов уйти на заслуженный отдых выдает, что не его это, что он свое дело хочет. А раньше ты это высрать не мог?
– Я тебе намекал.
– Ты телка, что ли, намеками разговаривать или яйца потерял?
– Пап, не злись, пожалуйста, – сжала руку отца, усаживая его в кресло и садясь рядом.
– Да, как тут не злится. Вот возьму и тебя вместо него поставлю, – и переведя взгляд на Егора. – Как тебе такой расклад, оболтус?
– Когда я предлагал хорошую управляющую нанять, ты сказал, что баб на твоем заводе не будет.
– Это не баба, а моя дочь. Разницу улови, недоразумение. И вообще помолчи, пока окончательно себя не закопал. Вырастил же на свою голову.
– Я могу ехать? Или дальше орать будешь? – мрачно произнес Егор, допивая глотком, остывший чай и отставляя пустую чашку.
– Пиздуй, – в сердцах выдал папа, недовольно поджав губы.
Егор коротко попрощался и, щелкнув иммобилайзером от машины, направился к калитке.
– Даже с матерью не попрощался, обалдуй.
– Ты на него сильно давишь, пап.
– Я давлю? Он столько лет молчал, ни слова мне не сказал, что ему неинтересно, что не нравится, что связывать свою жизнь с производством не хочет. Я надеялся, что передам ему управление, а сам, наконец, отдохну, по миру поездим с матерью. А хер тебе Денис Анатольевич, паши до гробовой доски. Вот чего он не мог мне раньше сказать? Я бы нашел кого поставить. Мы с матерью в отпуск хотели съездить, теперь вообще не знаю получиться или нет.
– Ну, хочешь, я попробую. Но только под твоим руководством. По крайней мере, попробую присмотреть, пока вы где-нибудь свои косточки будете на пляже греть. Я все равно пока без работы.
– Уволили?
– Нет, сама ушла. Хотела поменять сферу деятельности, да что-то пока плохо выходит. Маме только не говори ничего. А то она расстроится. Я ей сказала, что в отпуске.
– Хорошо. Ты серьезно попробовать хочешь или так, чтоб меня успокоить.
– Ну, а почему бы и нет?
– Соф, там производство и производство тяжелое. Кирпичный завод как –никак. Мы там не фиалки выращиваем.
– Ну, и я не девочка-ромашка. Дашь мне какого-нибудь мужика проверенного, кто вес в коллективе имеет, чтоб он, если что углы сглаживал да мне где надо подсказывал.
– Там Вадим всегда рядом будет, да Степаныча попрошу, если что в коллективе порядок держать. Завтра тогда в восемь жду тебя.
– Хорошо, пап.
– Хоть кто-то из детей меня радует.
– Не все же мне вас огорчать.
– Где ж ты огорчаешь, вон со своим недоноском развелась, я от радости аж коньяк открыл который пять лет хранил. Только какого черта ты вообще за него замуж вышла, я не понимаю?
– Сам знаешь, – губы невольно сложились в горькой усмешке.
– Знаю. Только все равно глупость это была.
– У каждого свои ошибки.
– Ты с Варварой, зачем беседы водила, куклы ей дарила? Что опять завертелось или просто душу бередишь?
– Это же всего лишь ребенок. Что мне злую тетку изображать? Нечего там бередить ,пап, все прошло и забыто давно.
– Хоть ты мне не рассказывай тут сказки. Прошло у нее. У вас тут огнем все полыхало, костры горели и искры в разные стороны летели, так что земля содрогалась. Такое не проходит вот так просто и тем более не забывается.
– Пап? – я посмотрела на него, испытывая щемящую нежность, за его поддержку и вообще что он у меня такой, открытый, прямой и принимающий меня такой, какая я есть.
– Что?
– Пошли обедать. Я проголодась жуть.
– Красиво съехала с темы, – он улыбнулся, прижимая мою голову к своей груди. – Пошли, а то мама там одна на кухне крутится, а мы тут расселись с тобой.
Пообедав с родителями, отправилась на «кольцо», может, удастся уболтать Шатохина.
Но до Мишани я даже не успела дойти, спрыгнув с мотоцикла, сняла шлем, как позади раздалось:
– И недели не прошло, а я снова наблюдаю тебя здесь, – в его голосе легкая насмешка, но без злости, и раздражения как раньше, вот что значит, потрахался мужик на днях. Подобрел. Обернулась. – Мне нужно было Варвару в сад отвезти, да и Тимохе на работу. Поэтому уехал.
– Не надо оправдываться. Было и было. Это просто мимолетный секс.Ностальгия накрыла, атмосфера располагала. Потрахались и забыли. Хорошо? И я не к тебе, мне к Шатохину надо.
– По поводу? – он приподнял бровь.
– Я тренироваться хочу, а не жопу дома на диване просиживать.
– У тебя травма.
– Руки две, ноги две, голова на месте. Не вижу препятствий.
– По поводу головы я бы поспорил, – он подошел ближе, и я инстинктивно сделала шаг назад, упираясь пятой точкой в сиденье мотоцикла и руками в его плечи. – Посиди спокойно до конца недели хотя бы, дай организму хоть шанс восстановится, – я сделала попытку его оттолкнуть, но он не сдвинулся с места. Лишь улыбнулся. – Хотя-я – протянул как-то гаденько усмехнувшись, – давай, иди на трассу, раз так хочется, слетишь еще раз, ударишься снова коленом, последствия будут гораздо тяжелей, вплоть до раздробленной коленной чашки. Будешь жалкой, беспомощной в инвалидном кресле. А я как доблестный рыцарь приду тебя спасать. После такой травмы претендентов на место в твоей постели явно поубавится, а мои шансы возрастут. Мне ты любая нужна хоть кривая, хоть немощная, хоть без ноги. И тогда ты уже не убежишь от меня, даже шансов не будет.
Волна злости прошла через мое тело, захлестывая до пелены перед глазами. Оттолкнула, заставив отступить от меня. От идеи вцепиться ему в лицо дикой кошкой меня остановило то, что вокруг нас были люди. Еще на «кольце» я скандал не закатывала. Тем более, этот питекантроп сто процентов взвалит меня на плечо и утащит в кабинет. Только ужасный поток сплетен после этого польется за моей спиной. На фиг надо.
– Как же я
