Я просто машу рукой вслед тронувшейся с места машине и отправляюсь к своей.
И снова эта бешеная гонка до столицы. На всех парах. В лучшую больницу.
Черт. Наверное, нужно было оформить все частным самолетом и лететь в Европу! Где Кирилл лечился последние годы?
А внутри полный раздрай. Все колотит. Рвет на части!
Черт!
Она снова появилась и в дребезги разнесла весь мой мир!
Я должен был бы сейчас проводить время с невестой у моря. В одном из самых роскошных отелей!
И… Возможно, с Кириллом было бы все нормально! Не факт, что приступ не спровоцировало то, что он волновался из-за сорванной помолвки!
Но даже теперь.
О чем я думаю?
О ней!
О ней, черт побери, и только!
Останавливаюсь, с силой ударяя рукой по рулю.
Мне нужно выйти. Обтереть лицо снегом, чтобы прийти в себя.
И все равно перед глазами ее огромные глазища! Нереальные! Как… Самое настоящее море!
И губы… Сочные. Вишневые!
Их вкус до сих пор заставляет кровь кипеть!
Какого черта я даже рядом со Снежаной сегодня не почувствовал ничего? Ни капли!
А она…
Она затмевает все!
Я же чуть было не сорвался на той чертовой кухне!
Набросился на нее, как одержимый! Как человек, который дорвался до воды после долгих дней в пустыне!
И ничем не утолить этот жар! Эту безумную, ненормальную тягу!
Я ведь бы не остановился. Не мог. Она действует на меня так, что срывает все планки!
Нет. С этим надо что-то решать!
Я почти уже женатый человек!
Причем, женатый на той самой, которая этого достойна!
Ладу нужно отправлять подальше из своей жизни! Но Лизу… Лизу я ей не отдам! Не отпущу!
– Как он?
Опускаю ладони на плечи Снежаны, склонившейся у постели отца.
– Они говорят, сделали все возможное.
Ее голос звучит совсем безжизненно. Кирилл так и не пришел в сознание, несмотря на все старания врачей.
– Снежа. Пока он жив, всегда есть шанс. Есть надежда. Тебе нужно отдохнуть. Поесть. Поспать.
Мы проводим у его постели, кажется, целую вечность. Но ничего не меняется. Отец Снежаны так и остается под капельницами и аппаратами без изменений.
– Нам позвонят, если будут перемены.
– Что не дает тебе покоя? Ты едешь к ней?
Черт. Неужели у меня на лбу все написано? Но я ведь уже пару часов как даже и не думал о Ладе! Совсем не хочется сейчас причинять Снежане боль. А она будет переживать! Я знаю!
– Но ведь та девочка с няней? Мне Антон сказал. И мы еще не знаем, кто ее отец. Ты же не успел сделать тест?
Качаю головой.
Значит, Снежана ничего не знает о Ладе. Что ж. Пусть так все и остается.
– Няня не особо хорошая. Лиза разбила аквариум и чуть не захлебнулась, – пожимаю плечами.
– Я не оставлю отца, Макс. А ты поезжай. У тебя, кажется, с самого утра важные переговоры? А скоро уже рассвет. Поезжай. Я позвоню, если что.
– Я пришлю к тебе Антона, – киваю, с болью глядя на того, кто был мне почти отцом. – Он будет с тобой все время. Сделает все, что нужно.
Быстро целую Снежану в лоб.
Почему-то не могу прикоснуться к губам.
Может, это все же из-за больничной обстановки?
Она идеальна. Даже помнит о моем бизнесе. Зато я с Ладой забыл обо всем на свете!
– Люблю тебя, – шепчет на прощание Снежа.
А я…
Я понимаю, что губы становятся деревянными. И не могут в ответ повторить ей эти несколько слов.
Только киваю, выходя из палаты.
* *
– Пусти! Что ты творишь?
Сто лет не пил.
Но сегодня мне просто необходимо.
Вливаю в себя обжигающий крепкий напиток прямо с горла.
Черт!
Да я сам не понял, как ввалился в собственную спальню. Чисто на автомате!
Повалился на постель, и…
Если бы мои руки, совсем случайно, не нащупали горячее сочное тело, то, пожалуй, я бы просто заснул. Отрубился бы. Но…
– Как ты пахнешь. Просто крышу мне сносишь, – хрипло бормочу, продолжая скользить руками по выпуклым сочным округлостям.
Ее кожа… Под моими руками… Это просто безумие! Пожар!
– Отпусти.
Лада вскрикивает. Пытается уползти от меня на постели.
Но…
Нет. Вот уж нет! Не в этот раз!
Сам не понимаю, что делаю.
Все планки срывает окончательно!
Когда она рядом. Такая.. Горячая! Разомлевшая со сна! Такая до одури желанная!
– Нет.
Рывком опрокидываю ее на спину. Подминаю под себя.
Задираю короткую футболку, и почти стону, нащупывая напрягшиеся вершинки сочных полушарий.
Сжимаю двумя пальцами, обхватывая грудь ладонью.
И задыхаюсь, видя, как наполняются дурманной пеленой ее глаза…
– Ты моя. И принадлежишь мне, – хрипло бормочу, не отводя глаз от ее губ.
Резко впечатываюсь в нее всем своим напряженным до одури телом. Вклиниваюсь между бедрами, жадно распахивая их.
– Нет, я…
– Здесь все мое. А ты… Ты в моей постели и даже в моей футболке! И твое тело так откликается… Лада! Черт возьми!
Почему?
Хочется задать отчаянный вопрос.
Хочется его орать. Реветь в темноту!
Почему ее тело до сих пор так безумно откликается на мои прикосновения? Дрожит подо мной, хоть Лада и пытается сопротивляться?
Почему ее губы даже сейчас распахиваются для меня сами собой?
И в ее глазах я вижу…
